Эрин Боу - Закон скорпиона

Старая песенка заворожила меня настолько, что я чуть не подпрыгнула, когда Элиан неожиданно и неуместно громко заговорил:

– А Талис и правда… Что собирается делать ООН?

Он смотрел на меня. Он все слышал, когда я пожелала уничтожения всего народа Камберленда. Да нет, не просто пожелала. Я призвала его, как сивилла, призвавшая волны, которые поглотили Атлантиду. «Стереть с карты», – сказала я. В тот момент я страстно этого хотела. Смертей миллионов.

– Скорее всего, Талис начнет переговоры, – осторожно предположил Грего.

– Нет, – возразила Да Ся. – Грегори, Элиан, простите меня, но – нет. Мы в Гималаях помним его так, как вы здесь не помните. Вариантов много. Но вести переговоры Талис точно не станет.

– М-да, – сказал Элиан.

Все воспринимается как-то по-другому, когда, обсуждая уничтожение Камберленда, приходится смотреть в глаза камберлендцу, пусть даже одному.

Так что все мы ждали и боялись чего-то своего.

Оборотная сторона невозмутимой и демонстративной сортировки тыкв была в том, что сарай оказывался у нас перед глазами. Смотреть туда было очень тяжело. Человек пять солдат суетились вокруг него, тянули кабель, устанавливали камеры на штативах, сканеры-кодировщики (спасибо, Грего!), антенны. На лугу распустились белые зонты, как огромные, в человеческий рост, вьюнки. Из сарая доносились проклятия и стук – старинный яблочный пресс молча сопротивлялся.

Толливер Бёрр все время болтался туда-сюда. Проверял то одно, то другое.

Я пыталась не следить за ним, но получалось плохо.

Колючая масса тыквенных побегов царапала мне ладони и запястья.

В конце концов Зи встала передо мной, заслонив обзор, и схватила меня за руки. Она подняла их так, что наши предплечья соприкоснулись, как у бойцов.

– Нам не обязательно здесь находиться.

– Но я хочу…

–…работать в саду, собирать урожай, как раньше. Но нет нужды. Тебе ни к чему себя мучить.

Я рассмеялась и подавила смешок.

– Да, действительно, и так достаточно.

Зи подняла выше наши соединенные руки и прижала их мне сначала к одной, потом к другой щеке. Я коснулась лбом ее лба. О, Зи… Во сне я видела ее коронованной. Но и в короне она не была бы так величественна, как сейчас.

– Не обязательно выказывать неповиновение и надежду на лучшее именно здесь, – сказал Элиан. – Верь мне, я фермер. Пырея всюду хватает.

– Да благословят пырей все боги. – Зи отпустила мои руки и обняла меня за талию. – Идемте, ваше королевское высочество. Идемте полоть чеснок.

Я бросила взгляд на сарай, где мои будущие палачи демонтировали яблочный пресс. Там же хранились наши мотыги.

– Что они там делают? – спросил Хан.

– Я схожу, – вызвалась Тэнди.

Ее свободно распущенные волосы стояли как венец вокруг головы, и через них светило солнце. Она прошла так, что солдаты расступились, на мгновение исчезла в сарае и появилась с тремя мотыгами на плече:

– Больше не осталось.

Как-никак, вся школа вышла в сад.

Одну мотыгу взяла я, другие две – Зи и Элиан.

– Спасибо, – поблагодарила я Тэнди и всех их.

Голос оказался тоньше, чем мне хотелось. Мы пошли к садовым террасам. От группы у сарая отделились двое солдат и направились за нами. Никто на этот счет ничего не сказал.

Чеснок рос на одной из самых нижних террас. Там было прохладнее, хотя солнце сушило последние капли грязи и голая земля недавно засаженной грядки трескалась, как ложе высохшего озера. Пахло осенью. И чесноком, конечно. Тень посадочного индуктора простерлась над нами, как часовая стрелка. Мы стояли под наблюдением солдат и смотрели вниз, на поле люцерны и излучину реки Саскачеван.

– Как думаешь, мы сможем добраться до реки? – тихо спросил Элиан.

Ни Зи, ни я не оглянулись на камберлендцев и их ружья, хотя, конечно, прикидывая ответ на этот вопрос, их нельзя было не учитывать.

– Возможно, – кивнула Да Ся. – Но с какой целью?

У нас не было лодки, а если говорить о самоубийстве, топиться – это медленно. Этот процесс могут прервать. Вряд ли эта сверкающая вода станет для нас каким бы то ни было путем к спасению.

– Надо, по крайней мере, об этом подумать, – заметил Элиан. – О том, чтобы выбраться отсюда.

– Я думаю, – сказала Зи. – Все время.

У меня сердце чуть не разорвалось, когда я услышала ее слова. Они рвали мне сердце потому, что… я-то о побеге никогда не думала.

Вниз по склону разнеслось жужжание бензопилы. Яблочный пресс глубоко увяз опорами в утрамбованной земле, и Толливер Бёрр приказал, чтобы его вырезали пилой.

О, сентябрьские дни – какие же они долгие.

«Довольствуйся настоящим», – написал Марк Аврелий. Но у меня не получалось. Проходили колючие секунды. День немного поносил жару, а потом снял, как пиджак. Когда Толливер Бёрр прислал за мной, я уже дрожала от холода.

Прежде всего он мне улыбнулся. Потом отошел на шаг назад, сложил пальцы рамкой и посмотрел на меня сквозь нее.

– Хмм, – сказал он.

И мне стало неловко. Неловко!

– Я искренне надеюсь, что соответствую вашим требованиям, мистер Бёрр.

– Толливер, – рассеянно ответил он, словно уже устал настаивать и почти махнул рукой. – Грета, ты великолепна! Ты просто картинка! Но… – Он описал в воздухе петлю. – Может быть, душ?

Яблочный пресс стоял рядом в густой траве. Я старалась не замечать его, но, по правде, видела очень отчетливо: светлые участки дерева, где были отпилены подпорки, крупинки слюды на гранитном поддоне. Крутить рукоятки они посадили пару механических пауков.

– Душ, – сказала я.

Бёрр улыбнулся и кивнул:

– Чтоб ты выглядела на все сто!

Я искренне пожелала, чтобы если меня снова стошнит, то хорошо бы сделать это на хрустящую белую рубашку Толливера Бёрра.

– В обители нет душа, мистер Бёрр.

– Хм, – снова сказал он. – Ну, нет так нет. – И добавил через плечо: – Джинджер, принеси принцессе ведро и салфетку, чтобы умыться.

И потом снова повернулся ко мне:

– Грета, у тебя больше ничего нет надеть? Или, может, поискать тебе чего-нибудь?

Мне подумалось о платье из парчи с цветами, том самом, что в моем сне превратилось в удава.

– Мистер Бёрр, я останусь в этом.

– Но…

– Если вы хотите сделать из меня мученицу, монашеская одежда будет уместной.

– Мученицу! О нет! Думаю, так далеко дело не зайдет. – Толливер Бёрр обвел руками все вокруг, охватив камеры и свет. – Я профессионал, Грета. Тот, кто убеждает. – Он снова улыбнулся. На его ссохшемся лице улыбка вышла как у трупа. – Ничего такого не потребуется, обещаю.

И возможно, он прав. Грядут парламентские выборы… значит, общественное давление…

Давление! Зря я об этом подумала. «Давление…» И больше я уже думать не смогла. Интересно, меня накачали наркотиками или я просто так испугалась?