Лора Гурк - Истинное сокровище

– Надо же… – пробормотал Джек и рассмеялся, искренне удивленный собственным успехом.

Линнет фыркнула и проворчала:

– Лучше бы Колин орал весь вечер, а няня отказалась бы брать его. Это послужило бы вам уроком.

– Я вовсе не собираюсь возвращать Колина няне, – заявил Джек. – Друзей в беде не бросают.

Он снова сосредоточил внимание на ребенке, продолжавшем таращиться на блестящую «игрушку». Потом он вдруг потянулся к часам, схватил их и, недолго думая, засунул в рот.

Линнет рассмеялась.

– По-моему, старина, песочное печенье вкуснее, – с улыбкой заметил Джек.

Но у Колина, скорее всего, было на этот счет другое мнение; он с удовольствием продолжал мусолить во рту часы.

– Многие люди не знают, что делать с капризными детьми, – сказала Линнет. – Они чувствуют себя совершенно беспомощными.

– Таким образом вы пытаетесь оправдать хамское поведение Хансборо? – Джек посадил малыша на колени. – Или вы тоже считаете, что детям место в детской?

– Ни то и ни другое. Но он прав в одном: детский плач раздражает.

– Его-то Колин заставил взъерошить перья, это точно.

– Не только его. Когда вы несли ребенка сюда, почти все гости шарахались от вас как от прокаженного.

– Но не вы.

Линнет улыбнулась.

– Да, верно. Потому что я очень люблю детей – даже когда они плачут.

– Я тоже люблю детей.

Линнет вдруг погрустнела, и в глазах ее появилась печаль – у нее возникло ощущение, что она заглядывает в будущее. И ей почудилось, что весь мир как бы слегка отклонился от своей оси. Или это ось отклонилась?..

– Значит, вы все затеяли… для этого? – прошептала она. – Принесли Колина сюда, чтобы впечатлить меня своим умением обращаться с детьми? Чтобы я посчитала вас лучшим кандидатом в мужья?

– То была одна из причин. – Джек ухмыльнулся. – Ну и как? Сработало?

Линнет всерьез опасалась, что да, но не показала этого.

– Вы всего лишь держите ребенка, а не совершаете чудо, – насмешливо проговорила она. – Любой мужчина может взять на руки ребенка.

– Любой, кроме Хансборо.

Девушка засмеялась, и сразу стало ясно, что действительно сработало. Джек тоже рассмеялся. Но спустя несколько мгновений смех их стих – словно растаял в теплом вечернем воздухе. По-прежнему глядя на Джека с ребенком на коленях, Линнет вдруг почувствовала, что сердце ее болезненно сжалось. Она заставила себя заговорить – только бы не молчать.

– Зачем вы разозлили Хансборо? Увидев, что ребенок его раздражает, вы должны были унести малыша.

– И упустить шанс продемонстрировать вам, что он совсем не любит детей? Не дождетесь.

Линнет нахмурилась.

– Откуда вам известно, что он не любит детей? Вы не можете этого знать.

– В самый первый вечер, когда мы пили портвейн, няня Браун принесла Колина в столовую. Ее попросил об этом Ник, который только вернулся из Америки и еще не видел сына. Колин расплакался, и я обратил внимание на реакцию Хансборо. Он был взбешен – ему помешали наслаждаться портвейном.

Девушка в досаде прикусила губу.

– Значит, вы хотели не только впечатлить меня, но и выставить виконта в невыгодном свете?

– Он это заслужил, Линнет. После его вчерашнего высокомерного упоминания о Ньюпорте кто-то должен был осадить его.

– Почему? Потому что он указал вам на недопустимость подобного поведения?

– Вы всерьез считаете, что меня тревожит именно это? – удивился Джек. – Поверьте, мне в высшей степени безразлично, что он обо мне думает. Но его ссылки на Ньюпорт смущают вас. А это, по-моему, недопустимо.

Линнет снова почувствовала, как в груди у нее разлилось приятное тепло. Но она постаралась этого не замечать, напомнив себе, что Федерстон как никто другой умел пользоваться ситуацией и обращать любые мелочи в свою пользу.

– Значит, заметив няню, гулявшую с малышом, вы решили воспользоваться благоприятным моментом? Или, может быть, вы заранее договорились с няней?

Беспокойно ерзая на стуле, граф медлил с ответом, тем самым подтверждая подозрения Линнет. И тут вдруг перед ее мысленным взором предстали картины будущего с ним: она увидела своих сыновей, которые будут выглядеть в точности так же, как сейчас Джек, когда их поймают на месте преступления – то есть у буфета, откуда они таскали клубничные тарталетки. Черноволосые и темноглазые, эти мальчишки с чарующими улыбками будут вертеть ею как им заблагорассудится.

Заставив себя отбросить подобные мысли, Линнет прошептала:

– Значит, все это было постановкой?

Джек по-прежнему молчал, но его выручила подошедшая Белинда.

– Кто-то стащил часы, да? – Маркиза улыбнулась и протянула к сыну руки.

– Теперь-то он тебе нужен… – с обидой проговорил граф. – Только теперь, когда я его успокоил и привел в благодушное настроение.

– Да, разумеется, – согласилась Белинда. – Ты же не думаешь, что я захочу к нему приблизиться, когда он своими воплями пытается разбудить мертвых?

Линнет увидела, как Джек запечатлел на макушке малыша нежный поцелуй, и у нее снова сжалось сердце. Да, конечно, все это было хитрой уловкой, но даже теперь она чувствовала, что готова рухнуть в объятия Джека словно спелая слива с дерева.

Когда же он передал ребенка матери, Линнет вскочила из-за стола и отвернулась от него – равно как и от розовых картин их совместного будущего, которые он пытался для нее рисовать. Быстро шагая к дому, она слышала, как Джек звал ее, но сделала вид, что оглохла. Но он, разумеется, не оставил ее в покое. Не успела она дойти даже до дорожки, ведущей к террасе, как граф догнал ее.

– Да, это постановка, – признался он. – Кроме плача малыша, конечно. Его рев – чистой воды везение.

– Везение? – переспросила Линнет. – Использовать плачущего ребенка, чтобы взять верх над соперником, – это, по-вашему, везение?

– Поскольку в результате вы собственными глазами увидели, каким отцом будет Хансборо, то да, я бы сказал, что это удивительное везение.

– Интересно получается… Значит, любой мужчина, кроме вас, это для меня – неудачный выбор.

– Линнет, я делаю лишь то, что вы хотели.

Она остановилась так внезапно, что Джек прошел еще три шага, прежде чем тоже остановиться.

– Я хотела?.. – переспросила Линнет, не вполне уверенная, что правильно все расслышала. – Неужели вы могли подумать, что я хотела увидеть… подобный спектакль?

– Это вовсе не спектакль. Я действительно люблю детей. А Хансборо нет. Таковы факты.

– Весьма удобные для вас факты, вам так не кажется? И на основании этих «фактов» я должна решить, что вы для меня – лучше, чем он?

– Да, конечно. Все люди именно так и поступают – пытаются представить себя в самом лучшем свете, чтобы произвести благоприятное впечатление. Хансборо волен поступать так же. И вы тоже, разумеется.