Эмма Марс - Спальня, в которой ты есть

– Они встретились в Сен Броладре. Да, – пробормотала мадам Дельбар ровным голосом. – Они оба сироты.

Вот что разом объяснило и невероятную разницу в возрасте братьев Барле, и невротическую привязанность к Авроре Дэвида, готового в двойной мере подарить ей счастье, которого она не знала.

– Вы хотите сказать, что они там провели свое детство вместе?

Мадам Дельбар молча кивнула, очевидно, погрузившись в мрачные воспоминания.

– Вы знаете, сколько времени они прожили вместе?

Это было важно, ведь каждый год, проведенный в нищете и страданиях, укреплял связывающие их чувства. Теперь я понимала, что они оказались приварены друг к другу, как сиамские близнецы, объединенные общим горем.

Но, будучи подавленной, Флоранс Дельбар взмахом руки подала знак, означавший, что она не в силах больше говорить, и выбежала из кафе. На этот раз я даже не попыталась остановить ее. Было очевидно, что я не получила бы больше ни одного слова. Фото рядом с елкой продолжит нерушимо хранить в себе тайну.

Важнейший урок журналистики преподносит не школа, а сама жизнь. Даже мой учитель, носивший усы, никогда не касался данной темы. Это очень простое правило, которое можно выразить в одном предложении: действительность – не ваш друг. Никогда и никаким образом.

В самом начале, когда мы полны мечтаний о сенсационных новостях и заголовках на первой полосе, мы наивно полагаем, что события – это огромный фруктовый сад, полный спелых фруктов, так и норовящих вот-вот упасть в наши руки, прежде чем умно разместиться в статье. Но нет ничего более неправдивого. Правда противоречит этому. Она бунтует, насмехается над вами и всеми способами пытается вас избежать. Жизненная реальность, как выражаются в этой профессии, – огромная оптическая иллюзия, где ширмы расположены как множество препятствий.

Одно из них показалось мне непреодолимым.

– Сен Броладр? – Работница департаментского управления санитарно-социальной помощи в Иль-э-Вилен, казалось, поперхнулась на другом конце провода.

– Это не главный сиротский приют в регионе?

– Это было давно, мадемуазель… Он закрылся более двадцати лет назад!

Препятствие номер один.

– Ах… но из его архивов ведь еще можно получить данные?

– Да, они здесь, как и все, что касается семейных вопросов и вопросов усыновления в департаменте.

– Понимаю. Можно ли будет обратиться к этим архивам?

– Все зависит от того, что вы ищете. Они находятся здесь, в Ренн.

– Я ищу личное дело двух детей, живших в Сен Броладре в семидесятые годы.

– Это ваши родители?

Я часто опускала эту деталь: разница в возрасте между мной и Луи с Дэвидом нередко рождала подобные ошибочные выводы. Будет ли плохо, если я совру ей? Я представляла, что наступит момент, когда мне придется все доказывать. Тогда эта хитрость раскроется.

– Нет… Но один из них мой деверь.

– В таком случае я ничем не могу помочь. Пока вы не получите распоряжение судьи, конечно.

Препятствие номер два.

Я долго вздыхала, прежде чем прийти в себя и продолжить наступление.

– Только один вопрос: что случилось с детским домом?

– Со зданием?

– Да… Оно до сих пор существует?

– Я думаю, что оно было заброшено. Из него хотели сделать престижный отель. Но все провалилось, и теперь здание представляет собой развалины. Очень жаль, столь красивый архитектурный ансамбль…

Некоторые вечерние поиски в интернете дали такой результат: в действительности школа-интернат Сен-Жозеф, окрещенная францисканскими монахинями, построившими ее в начале двадцатого века, была сложена в типичном стиле зданий региона Нор-Па-де-Кале. Множество старых открыток позволяло оценить величие огромного внутреннего двора и колокольни, возглавляющей вершину здания.

После поспешного ухода Флоранс Дельбар большую часть второй половины дня я проблуждала по безлюдным проспектам квартала Рокабе, обдумывая то, о чем поведала мне приемная мать Авроры. Дважды я останавливалась в пивных, чтобы утолить жажду, а затем и подкрепиться парочкой блинов с маслом и сахаром, одновременно записывая в мобильный всю информацию, полученную в течение дня.

С момента своего последнего сообщения с кодами доступа к сетевому журналу Луи больше ничего не писал, и я не могла понять: либо он держит дистанцию, которую я установила между нами, либо же это дало ему свободу для тайных деяний.

Прежде чем вернуться в отель, я села на огромный челн на причале, покрытый слоем черной облупившейся краски. Я была заворожена движением кранов на пристани бассейна Дюге-Трюен, место в торговом порту Сен-Мало, куда проще всего попасть. Все казалось таким простым в этой игре в кубики для великанов. Все так хорошо соединялось между собой, без неожиданностей и западни.

Клаб-сэндвич, который я заказала себе в номер, не шел в сравнение с тем, что готовил Исиам в «Шарме», но подарил мне то изобилие и спокойствие, о которых я мечтала до сегодняшнего дня. После благотворного душа, завернувшись в халат, от которого сильно пахло прачечной, я включила маленький плоский телевизор, стоявший напротив кровати. Наслаждаясь хрустящим поджаренным хлебом и сочной начинкой, я рассеянно смотрела телепередачу. Рекламный ролик вдруг привлек меня, не дав сделать следующий укус. Я громко кашлянула, остановив взгляд на лице ведущего.

– Неожиданный поворот по делу о галерее Соважа, где, как я вам напоминаю, Луи Барле, старший брат генерального директора одноименной компании, находится под следствием. Его обвинительное заключение было официально объявлено сегодня днем прокурором Парижа. Причина: изображения порнографического характера с участием несовершеннолетних, а также побуждение той же целевой аудитории к совершению порочных поступков…

Вот почему, скорее всего, молчит Луи. Находясь в данной ситуации, сейчас он должен был подготавливать со своим адвокатом ответный иск, придирчиво изучив все детали, касающиеся его дела, в целях возбуждения судебного спора.

– …тюрьма становится все более реальной перспективой для Луи Барле после установления того факта, что в его отношении уже было вынесено несколько обвинительных приговоров, касающихся публичного обнажения.

В случае с машиной, о котором рассказал мне Дэвид, не было ни доли вымысла. Это строка в судебном досье. В том, что мой будущий муж – преступник-рецидивист, не было ничего романтического, и я не из тех, кому нравятся плохиши.

Я сделала большой глоток газировки, пытаясь снять напряжение в горле.

– Но в соответствии с данными информационного сайта «Медиатак» больше удручает настоящее положение дел Луи Барле, которое с легкостью можно назвать скандальным, нежели его неспокойное прошлое…