Ребекка Донован - Страдать, чтобы простить

– Ну надо же! – ахнула я. – Это было…

– Чересчур демонстративно, – закончил Эван. – Итак…

– Хочешь пойти прогуляться? – предложила я, и мы дружно посмотрели на мои заклеенные пластырем ноги.

– А что, если развести в патио костер? – сказал Эван.

Я бросила взгляд на часы: время, оказывается, было позднее. И, если честно, я устала от разговоров, а ведь в патио, так или иначе, придется о чем-то говорить.

– Нет, пожалуй, пойду лягу. Почитаю немного перед сном.

– Ну… – разочарованно протянул Эван. – Тогда ладно.

Внезапно со второго этажа до нас донесся громкий смех Сары. Эван в ужасе поднял глаза к потолку.

– Если хочешь… Можешь переночевать в моей комнате, – предложила я.

– А ты уверена? – осторожно поинтересовался Эван. – Не хочу, чтобы все выглядело так, будто мы…

– Знаю, – оборвала я Эвана.

Я действительно прекрасно понимала суть наших отношений и не хотела, чтобы Эван это озвучивал.

– Сейчас спущусь, – сказал Эван. – Только сумку возьму.

Он вихрем взлетел по лестнице, чтобы поскорее забрать вещи и оказаться подальше от наших влюбленных голубков. А я прошла в ванную приготовиться ко сну. Пока я умывалась, Эван легонько постучал в дверь:

– Дай мне минуту на переодевание. Не выходи пока.

– Хорошо, – невнятно пробормотала я и, естественно, мысленно перенеслась в комнату, где переодевался Эван.

Не успела я умыться и вытереть лицо, как Эван постучался снова.

– Входи, – разрешила я.

Эван открыл дверь. На нем были шорты и растянутая футболка, дающая не слишком много простора воображению. Облегченно вздохнув, я пробралась мимо него, легла на кровать и включила лампу на прикроватном столике. Я прислушивалась к журчанию воды в ванной, смотрела на его сумку на кушетке и гадала, сколько ночей он собирается провести в моей спальне.

Я открыла книгу, положив засушенный дубовый лист на подушку. Эван вышел из ванной и забрался под одеяло на другом конце кровати.

– Кстати сказать, хорошая книжка, – заметил он. – Я полистал ее сегодня днем.

– Если хочешь, давай будем читать вместе, – предложила я.

– А ты когда-нибудь такое делала? Читала книгу одновременно с кем-нибудь еще?

– Нет. А ты?

– Я тоже, – беспечно рассмеялся Эван. – Иди сюда. – Он убрал с подушки засушенный лист. Я подозрительно покосилась на Эвана. – Расслабься. Просто положи голову на подушку.

Я подвинулась, он закинул назад руку и похлопал себя по плечу.

– Ложись сюда, а я буду держать книгу, – произнес Эван и, заметив мою нерешительность, добавил: – Эмма, кончай валять дурака. Просто положи голову вот сюда.

Тяжело вздохнув, я положила голову ему на грудь, в ямку чуть пониже плеча. Он отдал мне дубовый лист и взял книгу. Я слышала, как стучит его сердце. Собравшись с духом, я попыталась сконцентрироваться на книге в руке Эвана.

– Я отстал от тебя на пару страниц, – заметил Эван. – Не возражаешь, если я быстренько их просмотрю?

– Ради бога. – Я осторожно провела дубовым листом по груди Эвана.

Пока Эван читал, я не проронила ни слова. Я чувствовала жар его тела, слышала неровные удары его сердца. Подобная близость оказалось выше моих сил. Но когда я собралась отодвинуться, Эван внезапно нарушил молчание:

– Я буду скучать по этому дому.

Его взгляд был прикован к сухому листу, который я теребила в руках.

Он положил открытую книжку себе на живот и провел пальцами по моей руке. Я приподнялась на локте, чтобы лучше видеть его. Если честно, мне было здорово не по себе от того, что он так близко.

– Ты о чем?

– Мама собирается продать дом, – звенящим голосом произнес он.

– Она не может этого сделать! – При одной мысли, что дом будет принадлежать кому-то другому, мне стало нехорошо.

– Я пытаюсь решить вопрос, – успокоил меня Эван. – Но пока что-то не получается.

Тогда я снова положила голову ему на грудь и глубоко задумалась.

– Я очень люблю наше дерево, – призналась я. – И еще качели. – Меня настолько захлестнули эмоции, что я поспешно отвела глаза.

– И я тоже, – глухо пробормотал Эван. – А еще амбар. Классное место, чтобы прятаться.

– Да, – согласилась я. – Если бы стены могли говорить!

– Я с удовольствием послушал бы, – рассмеялся Эван.

Что ж, им действительно было что рассказать.

– Правда, лес за домом пугал меня до потери пульса, – призналась я. – А может, все дело в твоей манере водить мотоцикл.

– Эй, – обиделся он. – Я отличный водитель. Ты что, мне не доверяла?!

– Только если закрывала глаза. Единственно и исключительно.

– А как я любил нашу кухню, – продолжил Эван. – Я ведь оборудовал ее специально под себя.

– Да неужели? – рассмеялась я. – Конечно, кухня – главное место в доме.

– Если я ничего не путаю, тебе тоже когда-то нравилась моя кухня.

– Ну, скорее еда, нежели само помещение. – Я замолчала, мысленно воссоздавая образ дома, с его запахом дерева и мебельного лака. – И вообще, ты так и не сыграл мне на пианино.

– Не сыграл, – отозвался Эван. – Для меня это было исключено. Родители насильно заставляли меня заниматься музыкой, хотя мои пальцы совершенно к этому не приспособлены. – Он растопырил пятерню, и я с нежностью посмотрела на его руку.

– Да, ты совершенно прав. Твои пальцы недостойны касаться клавиш такого изысканного инструмента, как пианино, – подкусила я Эвана.

– И вот еще. Я так и не успел поплавать в бассейне.

– Мне до сих пор не верится, что это был настоящий бассейн. Наверняка просто дыра в земле. А иначе почему с него никогда не снимали брезент?

– Похоже, это тайна, покрытая мраком, и узнать ее нам вряд ли суждено, – вздохнул Эван. – Поверить не могу, что она продает наш дом. Ведь в нем прошло лучшее время моей жизни.

– И моей тоже, – прошептала я, вспоминая, как в трудные минуты находила пристанище под его кровом.

Эван как-то странно притих. И неожиданно я поняла, о чем именно мы сейчас говорим.

– Ну как, дочитал до нужного места? – откашлявшись, спросила я.

– Да. – Эван снова поднял книгу.

И мы углубились в чтение. Я кивала, когда заканчивала страницу, потому что читала гораздо медленнее Эвана. Хотя, кто знает, может, он и не читал вовсе?

Внезапно он беспокойно заерзал, и мою щеку обдало его теплым дыханием. Нет, в таких условиях было нереально сосредоточиться: сердце беспокойно билось, меня то и дело бросало в жар.

Я закрыла глаза, безуспешно пытаясь подавить желание наклониться к нему поближе. Ведь я знала, что он рядом, чувствовала его каждой клеточкой своего тела. Когда я открыла глаза, книги уже не было, дубового листа тоже.

– Понимаю, что все это страшно тяжело. – Эван повернулся на бок, но моя голова по-прежнему покоилась на его руке. Задержав дыхание, я уставилась в потолок. Конечно, я должна была отодвинуться, но не могла. – Я и сам это чувствую. Эмма, я сопротивляюсь, как могу, хотя это весьма нелегко. Я не могу сделать хоть что-то, к чему мы пока не готовы.