Ребекка Донован - Страдать, чтобы простить

– Как насчет покера на раздевание? – прочирикала Серена.

– А тебе это зачем? – удивилась Мэг. – У тебя же есть парень. Зачем тебе заголяться перед чужими мужчинами и любоваться на их голые задницы?

– Тут все строится на доверии, – отмахнулась Серена.

Неожиданно Сара прекратила свое занятие.

– Серена, пошли со мной, – приказала она. – А ты, Эм, останешься здесь заканчивать педикюр. Мы сейчас вернемся.

– Я лучше присоединюсь к Джеймсу, – ответила Серена.

– Что, черт возьми, происходит?! – возмутилась я.

– Ой, мы совсем забыли, что собирались приготовить десерт! А из тебя повариха как из меня балерина, так что сиди здесь, – попыталась запудрить мне мозги Мэг.

Они явно что-то затевали. И ежу понятно. Но я совсем не хотела выяснять, в чем тут дело.

Вернувшись в дом за водой, я застал Эмму в патио: согнувшись пополам и зажав подол платья между коленями, она покрывала лаком ногти на ногах. У нее явно ничего не получалось, и она, недовольно морщась, стирала лак ваткой с ацетоном.

– Глупость какая-то! И вообще, кому нужен этот дурацкий педикюр! – бормотала она себе под нос.

– А где девочки?

– Понятия не имею. Наверное, что-то там затевают.

– Помощь нужна? – поинтересовался я, кивнув на ее ногти.

– Ты что, серьезно хочешь помочь мне накрасить ногти?!

– По крайней мере, я справлюсь с этим лучше, чем ты, – решил поддразнить я Эмму.

– Тогда вперед. – Она протянула мне фиолетовую бутылочку.

Я присел на корточки возле шезлонга:

– Фиолетовый? А почему не розовый?

Она внезапно зарделась.

– Я больше не… – начала она и отвернулась. – Меня тошнит от розового.

Наши взгляды встретились, в ее глазах я прочел такую неподдельную грусть, что словами не передать. Я молча кивнул и опустил голову.

Осторожно поставив ее ногу себе на колено, я обмакнул кисточку в лак.

– На вот, подержи. – Я протянул ей бутылочку с лаком, чтобы освободить руки.

Затем склонился над ее пальчиками, стараясь не отвлекаться на гладкие икры.

Когда я протянул руку за бутылочкой, то заметил, что Эмма смотрит на меня немигающим взглядом. Я ухмыльнулся, и ее щеки порозовели. Нет, как бы там ни было, розовый цвет ей явно к лицу.

– Дыши, Эмма, дыши, – поддел я ее. – Прекрати представлять меня в голом виде и просто расслабься.

– Эван! – взвизгнула она, отдернув ногу.

Хорошо, что у нее в руках не было тяжелых предметов, а то она непременно запустила бы ими в меня. Но затем я вспомнил о бутылочке с лаком и сразу вскочил.

– Только не вздумай кидаться этим! – взмолился я. – Я ведь просто прикалывался. Ты казалась страшно напряженной, и мне хотелось, чтобы ты чуть-чуть расслабилась.

– Хотел как лучше, а получилось как всегда, – воинственно скрестив руки на груди, заявила Эмма.

– Перестань думать о том, о чем не следует думать, – небрежно произнес я. – Ты делаешь только хуже. Лучше подумай о том, почему я не буду тебя целовать.

– Ты прав, – сразу поникла она.

Я поморщился. Конечно, не стоило так говорить.

– Эй, я совсем не это имел в виду… Я собирался сказать…

– Да нет, ничего страшного, – ответила она, и я виновато улыбнулся. – Может, наконец закончишь с моими ногтями?

– Конечно. Сейчас заканчиваю. – Я вернул ногу Эммы в исходное положение.

– Эван, какого черта ты тут делаешь?!

Я поднял глаза и встретил возмущенный взгляд Сары, которая смотрела на меня так, будто я нарушил какое-то неписаное девичье правило.

– Доделываю за тебя твою работу, – покрыв лаком последний ноготь, ответил я. – Ну вот. Все… фиолетовое.

Эмма встретилась со мной глазами и застенчиво улыбнулась:

– Спасибо тебе.

Я кивнул и прошел в дом.

– Эй, Эван! – окликнула меня Мэг, сидевшая рядом с Сереной на диване в гостиной. – Как вы, мальчики, посмотрите на то, чтобы вечером перекинуться в картишки?

– Я спрошу.

Они заговорщицки переглянулись. Эмма была права. Они явно что-то затевали.

– Ти Джей, мы не собираемся весь вечер слушать эту хрень, – пригрозил Джаред, который принес в патио динамики из игровой комнаты.

– Пусть девчонки решают, – заявил Ти Джей. – А кстати, где они? Я думал, вы приедете вместе.

– Сейчас будут. И ты точно окажешься в меньшинстве. Разве что Мэг будет на твоей стороне.

– Сара…

– У нее дома целая стена электрогитар.

– Ну и ладно. Вот когда они появятся, тогда и поставим вашу музыку, – неохотно согласился Ти Джей.

– Здравствуйте, дамы, – послышался из кухни игривый голос Брента. – Надеюсь, вы готовы пропустить по «Маргарите», а затем перекинуться в картишки. В покер, например.

– Ну, вот и они, – ехидно сказал Джаред Ти Джею, и тот нехотя сменил музыку.

Дверь в патио отворилась, и на пороге в сопровождении девушек появился Брент с двумя кувшинами в руках. Я расставлял стулья вокруг карточного столика, когда увидел Эмму. Конечно, я понимал, что следует держаться от нее подальше. Но это было просто нереально. Меня тянуло к ней, мне нужно было быть всегда рядом, а там будь что будет!

– Привет, – ухмыльнулся я, когда она спустилась с лестницы.

– Привет, – лучезарно улыбнулась Сара.

– Неплохо было бы сыграть в покер на раздевание, – объявил Брент, расставляя кувшины с «Маргаритой».

– Замечательная идея! – обрадовалась Серена. Эмма посмотрела на них как на сумасшедших, вызвав бурную реакцию Серены. – Эм, ну что ты на меня вылупилась? Если проигрываешь, то простой покер – тоска зеленая. А так куда интереснее.

– Я тебе говорил, что люблю тебя? – Брент обнял Серену за плечи. Затем заметил набычившегося Джеймса и поспешно сказал: – Прости, чувак.

– Вы что, действительно собираетесь играть в стрип-покер? – Я ждал реакции Джеймса, но, похоже, напрасно.

– Для Серены ходить голышом – дело привычное, – объяснила Мэг.

– Стрип-покер?.. – с сомнением протянул Джаред, которого тоже не слишком прельщала эта затея.

– Стрип-покер со своими правилами, – неожиданно добавила Серена.

– Значит, так. Раздаем по пять карт. Можно поменять все карты, кроме одной, затем все открываются, и тот, кто выиграл, выбирает двух человек. А уж эти двое могут на свой вкус или снять предмет одежды, или откровенно ответить на вопрос о себе, – объяснил Джеймс.

– И ты на это подписываешься? – промямлила я.

– Идея принадлежит Серене, а я просто внес кое-какие изменения в правила, чтобы желающие смогли остаться в одежде, – невозмутимо ответил Джеймс. – Мне тоже не слишком приятно смотреть, как моя девчонка заголяется перед посторонними парнями, пусть ей и не привыкать ходить в чем мать родила. И еще одно правило: если кто дотронется до моей девчонки, я расквашу ему морду. – Джеймс свирепо уставился на Брента, на губах которого играла сальная ухмылка.