Диана Гэблдон - Стрекоза в янтаре. Книга 1. Разделенные веками

– А на крышке баночки есть изображение геральдической лилии? – спросил он, вытирая мазь.

– Да, есть. Что-то не так с этой мазью?

На лице у него появилось необычное выражение, нечто среднее между испугом и радостью.

– Я бы не сказал, что здесь что-то не так, англичаночка, – ответил он.

Растерев ногу так, что рыжеватые кудрявые волосики поднялись на ней дыбом, он отбросил полотенце в сторону и задумчиво посмотрел на баночку.

– Месье Форе, должно быть, очень ценит тебя, англичаночка. Это очень дорогая мазь.

– Но…

– Нет, конечно же, я отдаю должное этому снадобью, – заверил он меня. – Но сознание того, что я мог бы стать одним из его ингредиентов, вызывает у меня какое-то странное чувство.

– Джейми… – Голос у меня сорвался. – Что представляет собой эта мазь?

Я схватила полотенце, торопливо вытирая руки, покрытые ценной мазью.

– Жир повешенного, – неохотно ответил он.

Я пребывала в полной растерянности, но постепенно пришла в себя.

– Ты имеешь в виду…

По телу побежали мурашки, а волосы на голове зашевелились.

– Именно так. Жир, вытопленный из повешенных преступников. – Джейми говорил весело, быстро овладев собой, в то время как я совершенно утратила самообладание. – Говорят, очень помогает при ревматизме и болях в суставах.

Я вспомнила, с какой тщательностью месье Форе собирал извлеченные в ходе операции частицы организма пациентов в «Обители ангелов», и многозначительный взгляд, которым Джейми одарил хирурга в тот вечер, когда месье проводил меня до дома.

Ноги сделались ватными, внутри все похолодело.

– Джейми, черт возьми, да кто же такой этот месье Форе? – вскричала я.

На лице Джейми появилось еще более веселое выражение.

– Он палач, англичаночка. Я думал, ты знаешь.

С конюшенного двора, куда Джейми отправился отмываться, он вернулся, дрожа от холода. Но ему необходимо было более основательное омовение, чем можно позволить себе в раковине спальни.

– Не волнуйся, все в порядке, – заверил он меня, скинув рубашку и скользнув обнаженным под одеяло.

Тело его было покрыто гусиной кожей, и он все еще продолжал дрожать, обнимая меня.

– Ну как, англичаночка, от меня больше не пахнет этой гадостью, а? – спрашивал он, в то время как я, затаив дыхание, лежала под одеялом, крепко обхватив себя руками.

– Нет, – сказала я. – Джейми, боюсь, у меня кровотечение.

– Иисусе, – тревожно прошептал он, и я почувствовала, как его захлестнула волна страха.

Он прижал меня к себе, гладил волосы и спину, но мы оба чувствовали полную беспомощность перед лицом физической опасности, грозившей мне.

Сильный человек, он не мог защитить меня; страстно желал помочь, но был не в состоянии сделать это. Впервые я не чувствовала себя защищенной его объятиями, и сознание этого угнетало нас обоих.

– Ты думаешь… – начал было он, но сразу же умолк и сглотнул.

Я чувствовала, как он судорожно старался подавить свой страх.

– Это опасно, англичаночка? Ты можешь сказать мне?

– Нет, – сказала я, еще плотнее прижимаясь к нему и стараясь успокоиться. – Я не знаю. Кровотечение не сильное. Во всяком случае, пока.

Свеча еще продолжала гореть.

Он взглянул на меня потемневшими от тревоги глазами:

– Может, мне лучше позвать кого-нибудь к тебе, Клэр? Кого-нибудь из женщин, работающих в больнице?

Я покачала головой и облизнула пересохшие губы.

– Нет, не надо. Не думаю, что они способны чем-нибудь помочь мне.

У меня не было желания разговаривать. Хотелось лишь, чтобы рядом находился кто-то, кто может помочь, если в этом возникнет необходимость. Из головы не шли слова врача, услышанные мною в один из первых дней обучения на курсах медсестер. Он отошел от кровати пациентки, которой угрожал выкидыш, и сказал, пожимая плечами: «В данном случае ничего нельзя предпринять. Если ей суждено потерять ребенка, она потеряет его, что бы вы ни делали. Покой и постельный режим – единственное средство, но даже это редко помогает».

– Может быть, все обойдется, – сказала я, стараясь успокоить нас обоих. – Иногда у женщины во время беременности случаются незначительные кровотечения.

Это не столь необычная вещь в первые три месяца. Но у меня уже было больше пяти. Сейчас нельзя было считать кровотечение явлением обычным. И все же существует множество причин, способных вызвать кровотечение, и не все они кончаются выкидышами.

– Все еще может наладиться, – сказала я, положив руку на живот и слегка нажав на него.

Немедленно последовал ответный импульс в виде слабого, вялого толчка, от которого мне сразу же сделалось лучше, на глазах появились слезы радости.

– Англичаночка, чем я могу помочь? – прошептал Джейми.

Его рука нашла мою руку на животе. Я накрыла наши руки другой ладонью и так держала.

– Просто молись. Молись за нас, Джейми.

К утру кровотечение остановилось. Я осторожно поднялась с постели – да, все было в порядке. Тем не менее я отчетливо поняла, что пора прекращать работу в «Обители ангелов», и немедля отправила Фергюса с письмом к матери Хильдегард. Она, в свою очередь, выразила добрые пожелания и обещала молиться за меня, а также прислала бутылочку коричневого эликсира, «весьма почитаемого добропорядочными замужними дамами для предупреждения выкидышей», как было сказано в сопроводительном письме. После мази Форе у меня возникло твердое решение не принимать никаких лекарств, приготовленных кем бы то ни было, кроме меня самой, но, тщательно понюхав присланное средство, я пришла к выводу, что все ингредиенты этого снадобья, по крайней мере, имели растительное происхождение.

После некоторых колебаний я выпила столовую ложку эликсира. Жидкость была горьковатой на вкус и оставляла неприятное ощущение во рту, но уже одна только содержащаяся в письме матери Хильдегард рекомендация лекарства, возможно совершенно бесполезного, принесла мне облегчение. Теперь я проводила большую часть дня, лежа в шезлонге у себя в комнате. Я читала, размышляла, шила или просто смотрела в пустоту, сложив руки на животе.

Но это когда я оставалась одна. Если же Джейми был дома, он проводил все время со мной. Мы беседовали о повседневных делах или обсуждали последние письма якобитов. Королю Якову, по-видимому, сообщили о предполагаемых вложениях Карла в винную торговлю, и он всей душой одобрял действия сына, считая их весьма удачными и способными помочь ему обосноваться во Франции, чего, как подчеркивает в своем письме Яков, он «желал бы всей душой».

– Итак, Яков считает, что деньги помогут Карлу стать джентльменом и обеспечат ему положение в Париже, – сказала я. – Ты думаешь, что он только это имеет в виду? Луиза навестила меня сегодня и рассказала, что Карл на прошлой неделе приезжал сюда. Она поначалу отказывалась принять его, но в конце концов согласилась. Она говорит, что держался он очень напыщенно и был чем-то явно взволнован, но чем именно, ей не сказал. Просто намекнул, что намерен осуществить некую грандиозную акцию. По ее словам, он назвал это «величайшим предприятием». Это не похоже на простое капиталовложение, как ты думаешь?