Николь Фосселер - По ту сторону Нила

– Так мы далеко не продвинемся, – пробормотал Саймон, болтая в стакане виски. – Не знаю, как вы, а лично я не нанимался служить конвоиром. – Саймон вздохнул и задумался, подперев щеку рукой.

– Ничего другого нам пока не остается, – ободряюще засмеялся Леонард. – Придется торчать здесь, пока арабы не окопаются как следует где-нибудь в районе Александрии или Каира. Раньше мы не выступим.

– Надо заметить, – подхватил Джереми, – решение Уолсли разделить армию просто гениально. Пока мы здесь торчим, все внимание египтян направлено на нас, а Уолсли с основными силами тем временем переправляется через Суэцкий канал. – Джереми взмахнул рукой, очертив в воздухе береговую линию между Александрией и Порт-Саидом, а потом резко опустил палец вниз, показывая прямой отрезок Суэцкого канала. – Он ударит им в спину. В идеале, мы должны взять их в клещи.

– А вы никогда не задавались вопросом, что мы вообще здесь делаем? – Стивен вылил в себя остаток виски. – Какое, во имя всего святого, Англии дело до каких-то там мятежных египетских офицеров? – Он задумчиво прижал бокал к нижней губе.

Леонард откинулся на спинку стула – нога на ногу, руки скрещены на груди.

– Мы здесь, чтобы предотвратить большое кровопролитие, – сказал он. – Массовое убийство европейцев прежде всего. Я считаю, достойная цель.

– Так, значит, ради этого мы стягиваем сюда целую армию? – Стивен недоверчиво взглянул на Лена. – Это же настоящая война! – Он тряхнул головой и пригубил из бокала. – Право, мы перестраховываемся…

– Деньги, – коротко пояснил Ройстон и, осушив одним глотком полбокала, сверкнул зубами. – Деньги и власть. Вот, в конце концов, причина любой войны.

Находившийся в подчинении могущественной Османской империи Египет управлялся константинопольским наместником. Султан требовал от своего вассала денежных выплат, своего рода дани, размеры которой удвоились с тех пор, как наместник получил титул хедива, а заодно и возможность передавать управление египетской провинцией по наследству.

В погоне за европейскими правителями бывший хедив так и сыпал деньгами: не только на строительство железных дорог, мостов и каналов, развитие сети телеграфных линий и почтовой связи – то, что должно было способствовать прогрессу и сделать Египет передовой современной страной. Он построил в Каире здание Оперы и театр, а для своих слуг и жен – несколько дворцов. Они были заполнены стильной французской мебелью, изысканными произведениями искусства и драгоценностями, позволявшими хедиву путешествовать по миру с подобающей его положению роскошью. Не говоря уже о дорогих подарках константинопольского султана вроде украшенных алмазами тарелок.

Затратный поход против соседей-абиссинцев, участие в строительстве Суэцкого канала и кризис столь прибыльной до сих пор торговли хлопком поставили страну на грань финансового краха. И к тому времени, как рядовой Джереми Данверс коротал второй год своей службы в Лимерике, откладывая каждый лишний пенни на предстоящую учебу в Сандхёрсте, хедив, а вместе с ним и весь Египет, задолжал кредиторам чудовищную сумму в сто миллионов франков.

– Здесь находятся огромные британские капиталы, – продолжал Ройстон. – Банков, предпринимателей и правительства. Если завтра все это вылетит в трубу, Англия потеряет всякое влияние в этой стране.

– Не забывайте и про Суэцкий канал, – вставил Джереми. – У нашей империи возникнут серьезные сложности, если однажды этот кратчайший морской путь в Индию, Австралию и Новую Зеландию перестанет существовать. Только представьте себе… – Он кивнул на свой бокал Ройстону, который застыл с бутылкой в руке, вопросительно подняв брови. – Представьте себе, что Араби и его люди захватят канал и будут решать, кому им пользоваться, а кому – нет, и за какую сумму. – Джереми сделал глоток. – И, если вы меня спросите, я отвечу: нас прислали сюда именно для того, чтобы воспрепятствовать этому и защитить кровные интересы британской короны.

В то время как другие кредиторы, в их числе и многочисленные иностранные банки, грозились наложить арест на эту столь важную для страны морскую артерию, Британия приобрела у Египта часть его суэцких акций и стала, наряду с Францией, собственницей канала. Оба государства взяли под контроль финансы Египта, даже поставили двух министров в его правительстве. Однако налоги, которые установил хедив для оздоровления своей экономики, оказались для народа непосильным бременем. Поэтому на сына и преемника смещенного со своей должности Исмаила, Тауфика, с самого начала смотрели подозрительно, видя в нем, прежде всего, марионетку европейских держав. Египтяне снова ощутили себя наследниками великой культуры, создавшей Абу Симбел, Мемфис, Фивы, Карнак и пирамиды, когда их поработители жили еще в пещерах, и кровь в их жилах закипела.

– А что, если Араби просто засыплет канал? – предположил Саймон.

– Ну, этого не будет, – усмехнулся Леонард. – Он же первый сядет на мель, и в прямом, и в переносном смысле.

– Зато он может перекрыть воду другим городам. – Джереми поставил бокал и снова принялся чертить пальцами по столу, разъясняя диспозицию. – Я смотрел по карте. Из Каира канал с питьевой водой идет на северо-восток и разветвляется близ Нефиши. Одна из ветвей обеспечивает Исмаилию и Порт-Саид, другая – Суэц. Кто контролирует водоснабжение городов на побережье, тот контролирует всю территорию. Поэтому нельзя допустить, чтобы Каир оставался в руках повстанцев.

– Ты думаешь, нам придется воевать? – тихо спросил Стивен.

– Ну что ты, – успокоил его Леонард. – В лучшем случае несколько стычек, пока мы не раздробим армию Араби.

– Что ж… – пробормотал Джереми.

Он снова вспомнил мертвого мальчика в разрушенном доме и не знал, что лучше – забыть его как можно скорее или сохранить в памяти в качестве вечного предупреждения.

– Ну а если дойдет до боя, – провозгласил Ройстон, вставая, – лучших соратников, чем вы, мне не найти. – Он сделал театральную паузу и поднял бокал. – Так поклянемся же поддерживать друг друга, какой бы жаркой ни была битва. И на войне, и в мирной жизни отныне и навек мы будем как пятеро мушкетеров. Один за всех, и все за одного!

Саймон и Леонард скептически усмехнулись, Стивен одарил Ройстона нежной улыбкой, а Джереми презрительно скривил рот. Однако уже в следующую секунду раздался дружный звон бокалов, и нестройный хор голосов подхватил предложенный Ройстоном девиз, эхом отозвавшийся в пространстве звездной александрийской ночи:

– Один за всех, и все за одного!

…и когда я вспоминаю те выходные в Эстрехэме, с трудом верится, что с тех пор прошло всего-то чуть больше года. Я часто думаю о тех днях и о твоем обещании. Передавай привет Аде и Бекки, а также полковнику и леди Норбери.