Николь Фосселер - Сердце огненного острова

Якобина не могла выдержать этот взгляд, такой мягкий и беззащитный. « У меня больше нет семьи ». Жгучий стыд наполнил ее душу, ведь она отнеслась к Флортье с таким предубеждением, хотя на собственном опыте прекрасно знала, каково это, когда о тебе судят лишь по внешности.

– Но ведь у нас нет ничего общего, – неуверенно возразила она.

– Нет-нет, ты не права, – засмеялась Флортье. – Мы обе путешествуем в одиночку и обе решили искать свое счастье в дальних краях. Это должно нас соединить!

Из-под ресниц Якобина наблюдала, как Флортье, слегка наклонив голову, выжидающе смотрит на нее – самоуверенно и в то же время с робостью, а еще до невозможности мило и прелестно. За несколько дней плаванья она сумела обворожить всех попутчиков; даже суровая мамаша госпожи тер Стехе, непрестанно бормотавшая что-то про бесстыдство, немела от улыбок и лести Флортье и лишь изредка бросала по сторонам презрительные взгляды. Якобина не хотела, чтобы Флортье обвела вокруг пальца и ее. Нет уж. И она просто пожала плечами.

– Возможно.

Флортье разделила букет пополам и осторожно вытащила стебли из обвивавшей их бечевки.

– Вот. Это тебе. От меня. – В жесте, которым она протянула Якобине половину букета, не было уверенности. – Возьми же! Мне и этих хватит!

Пальцы Якобины сомкнулись на цветочных стеблях, словно отказавшись подчиниться ее воле.

– Спасибо, – выдавила она.

– Я их только поставлю сейчас в воду и тут же вернусь, – крикнула довольная Флортье и легкой походкой поспешила прочь.

Якобина не могла оторвать глаз от подаренных цветов. От этих пестрых посланников буйного южного сада, белых, розовых, пунцовых шелковистых лепестков, обрамленных зелеными листьями, от крошечных лиловых чашечек. От них исходил умопомрачительный аромат, свежий и сладкий, пряный и тяжелый, он щекотал ей ноздри и губы. В ее груди что-то зашевелилось, затрепетало, поначалу робко, потом более явственно. Словно зашевелился оперившийся птенец, впервые почувствовавший свои крылья.

Госпожа тер Стехе подняла глаза от десертной тарелки с виноградом, ломтиками дыни и половинками персиков и через стол улыбнулась Флортье.

– Когда вы немного обживетесь в Батавии, может, заглянете к нам? – Сердечность, исходившая от нее, сделала круглое лицо еще мягче и зажгла добрый свет в ее голубых глазах.

Ее мать, суровая госпожа Юнгхун, застыла на месте и сначала недовольно посмотрела на дочь, затем бросила предостерегающий взгляд на девицу Дреессен; Флортье тут же привычно втянула голову в плечи, потом с кротким видом обратилась к госпоже тер Стехе и ее мужу.

– Не знаю, – пролепетала она, – смею ли я принять такое великодушное приглашение…

Господин тер Стехе улыбнулся в подернутую сединой бороду и поставил на стол пивную кружку.

– Разумеется! У нас на Яве гостеприимство – главная добродетель.

– Мы будем очень рады принять вас в нашем доме, – подтвердила госпожа тер Стехе и легонько стукнула Лейсье по пальцам – девчушка складывала на своей тарелке узоры из апельсиновой кожуры и персиковых косточек. Та надула губы, откинулась на спинку стула и от скуки стала болтать ногами, после чего получила строгое указание сесть прямо.

– Мы тоже будем рады видеть вас у себя, – сообщила госпожа Росендаал, сидевшая за соседним столом; ее младшая сестра недовольно фыркнула.

– Мы, голландцы, должны на чужбине держаться вместе, – добавил майор и игриво подмигнул Флортье.

Она недоверчиво посмотрела на своих попутчиков и с удовлетворением заметила, что недовольство на лице госпожи Юнгхун стало еще явственнее, а губы сжались в узкую полоску. Тогда она прижала руки к груди, показывая, как ее тронула их любезность, и широко улыбнулась.

– Благодарю вас, вы так любезны! Я с радостью принимаю ваше приглашение!

– Я восхищена вашей смелостью, – сказала госпожа тер Стехе и посадила на колени маленькую Катье, которая терла кулачками усталые глаза. – Решиться на далекое путешествие в чужую страну, практически в неизвестность – да еще в таком юном возрасте! Лично я никогда бы не смогла.

– Времена меняются, – заявил господин тер Стехе и задумчиво уставился на стоявшую перед ним кружку. – Сейчас назрела острая необходимость в том, чтобы в страну поступала свежая кровь. Голландская кровь. Прошли те времена, когда общество мирилось с тем, что чиновник или плантатор жили с малайскими…

– Тс-сс, Херманн! – оборвала супруга, явно смущенная его словами, и виновато оглядела присутствующих. Окончание своей фразы господин тер Стехе залил большим глотком пива.

Несколько мгновений в столовой стояла неловкая тишина. В углу громко тикали часы, громче, чем постоянный гул парового двигателя, и намного тревожнее, словно они спешно подыскивали новую, безобидную тему разговора. Только четыре рекрута, сидевшие за отдельным столом, ерзали на стульях и обменивались понимающими взглядами, а Лейсье и Йоост показывали друг другу язык.

– Вам уже известно, где вы поселитесь? – обратилась, наконец, к госпоже Вербругге госпожа тер Стехе, демонстрируя заботу о новичках.

– Да, мой супруг уже снял дом для нас. Скажи, Геррит, в каком месте?

– Возле канала Моленвлиет.

– В северном или южном конце?

– Главное, чтобы как можно дальше от Нижнего города! Там грязно, шумно и…

– Если вам нужна прислуга, я с радостью вам…

Якобина почти не слушала разговоры. Очищая мандариновые дольки от пленки, она думала, как мало знает о месте, где ей предстоит жить. Все, что она читала, слышала и видела на картинках, давало ей весьма приблизительное представление о Яве. Ну, тропический остров с густыми джунглями, рисовыми полями и чайными плантациями на склонах высоких гор. Ну, зеленый остров, один из многих островов, даже один из бесчисленного множества островов, легкомысленно рассыпанных рукой творца в океане, словно осколки изумрудов. Сокровищница, до краев наполненная чаем и кофе, хинином и пряностями. Сад Эдем на краю мироздания, укрощенный владыками морей и еще более расцветший при их управлении.

Еще туманнее было ее представление о том, как она будет там жить. Ей стало боязно. С каждым днем, приближавшим ее к цели, боязнь росла. Но выбора у нее не было; ей нельзя отступать, если она хочет чего-то добиться. Ведь это новая страница в ее жизни; прежняя была не такой и плохой, но и не слишком хорошей – довольно серой и унылой, а главное, бессмысленной.

Она почувствовала на себе чей-то взгляд и подняла глаза. Пока взрослые обменивались рекомендациями, советами и задавали друг другу вопросы, маленький Йоост прижал к ушам ладошки с растопыренными пальцами. Он покачивал головой, закатывал глаза и показывал Якобине язык. Уголки ее губ поползли кверху, она слегка откинулась назад, выйдя из поля зрения своих соседей по столу. В ответ на дерзкую выходку мальчугана она свела глаза к носу. Йоост остолбенел, открыл от удивления рот; вытаращенными глазами он смотрел на Якобину, не зная, то ли зареветь и убежать, то ли засмеяться. Он выбрал второе и сначала нерешительно хихикнул, а потом захохотал и, согнувшись на своем стуле, хватал ртом воздух.