Николь Фосселер - Небо над Дарджилингом

Помимо всего прочего, Британия несла Индии мир. Многонациональная страна – калейдоскоп языков, религий, обычаев – могла прийти к какому-никакому политическому равновесию не иначе как благодаря чужеземной власти. А единственным условием ее стабильности было объединение всех государств полуострова в пределах Pax Britanica – «Британской вселенной». Любое непокорное княжество угрожало стать очагом новой войны и подрывало могущество империи.

Поэтому Уинстон и был послан из Калькутты в далекую Раджпутану, чтобы уговорить одного из самых могущественных независимых князей привести свою обширную территорию под защиту короны. Деликатная миссия, если учесть, что до сих пор правитель Сурья-Махала оставался одинаково глух и к угрозам, и к лести со стороны сахибов или же отмалчивался, всеми правдами и неправдами оттягивая окончательное решение. Уинстон не сразу в полной мере осознал всю сложность возложенной на него задачи.

Два раджпута с длинными саблями и пистолетами за поясом распахнули обе створки обитой золотом двери, и глазам Уинстона открылся зал с выложенными мраморной плиткой стенами и полом. За порогом начиналась красная ковровая дорожка, на которую по знаку дворецкого и ступил англичанин. Бабу Саиду, который хотел последовать за своим хозяином, был дан приказ подождать снаружи. «Что ж, – подумал Уинстон, – выходит, в логово льва я вступлю в одиночку». Он ободряюще кивнул слуге, и тяжелая дверь захлопнулась на замок.

На мгновение его ослепил блеск бесчисленных огней, отражающихся от гладкой, как шелк, поверхности камня, полированного дерева, золота, серебра и граней драгоценных камней, переливающихся всеми цветами радуги. Длинный ворс ковра поглощал звук его шагов, хотя зал и без того был погружен в полную тишину. По обе стороны прохода выстроились служанки, склонившиеся при виде его так низко, что Уинстон мог видеть только макушки их голов, прикрытые свободными концами сари. В полусотне шагов от него стоял огромный стол на низких ножках, окруженный вышитыми подушками, весь уставленный золотой и серебряной посудой и исходящий ароматами изысканнейшей индийской кухни. Еще чуть дальше высился гадди – ступенчатый помост, на котором на троне восседал раджа. Фигура последнего темнела среди сплошного блеска и мерцания рубинов, сапфиров и смарагдов, отражавших свет ламп.

Уинстон получил подробнейшие инструкции на предмет того, как вести себя в присутствии раджи. Однако интуиция подсказывала ему, что уместнее всего будет проявить смирение. Поэтому, дойдя до стола, он остановился и поднял глаза.

Джираю Чанду было около шестидесяти лет. На висках из-под тюрбана выбивались совершенно седые, как и борода, волосы. Его некогда подтянутое мускулистое тело начинало полнеть, однако по-прежнему излучало энергию и недюжинную физическую силу. Некоторое время продолжался похожий на поединок обмен взглядами. Уже на расстоянии Уинстон обратил внимание на глаза раджи, холодные и без блеска, словно вырезанные из непрозрачного черного камня. По правую руку правителя стоял молодой человек примерно одних лет с Уинстоном в таких же, как у Чанда, белых джохпурах и расшитом золотом белом кафтане с алым поясом под цвет тюрбана. Встретив его взгляд, почтительный и в то же время светившийся любопытством и даже озорством, англичанин несколько успокоился. Трон окружали четверо мрачных раджпутов, державших ладони на рукоятях сабель.

– Я – Джирай Чанд, – торжественно пробасил правитель, поднимая сверкающую драгоценными перстнями правую руку. – А это – мой сын Мохан Тайид Чанд.

– Ваше Высочество, я прибыл по поручению Ее Величества королевы Виктории, – возвестил в свою очередь Уинстон и щелкнул каблуками, отдавая честь. – Капитан Уинстон Невилл.

Джирай Чанд смотрел на английского офицера с удивлением. Мало кто с такой непринужденностью выдерживал его взгляд. А этот посланец королевы Виктории, помимо всего прочего, почти без акцента говорил на хиндустани.

Однако капитану Уинстону Невиллу было не по себе. Он чувствовал, как сбегают по спине струйки холодного пота, и лихорадочно прикидывал в уме, какое наказание за дерзость придумает ему раджа: просто вышвырнет из дворца или отдаст на растерзание диким зверям.

Наконец тишину нарушил хрипловатый голос Джирая Чанда:

– Вы или самонадеянны без меры, или действительно храбрец.

– Ни то, ни другое, Ваше Высочество, – не моргнув глазом отвечал капитан Невилл. – Я всего лишь посланник коронованной особы к правителю другой страны. Ни больше, не меньше.

Джирай Чанд обхватил пальцами подбородок и взглянул на молодого англичанина с явным интересом.

– Мудрый ответ, – похвалил он. – Во всяком случае, он свидетельствует о хорошем знании нашего языка, а это должно быть вознаграждено.

Раджа хлопнул в ладоши, и за спиной Уинстона раздался негромкий шорох, словно кто-то спугнул стаю птиц. Служанки, до сих пор стоявшие неподвижно, как статуи, со склоненными головами, сразу пришли в движение и принялись накрывать на стол и снимать тяжелые узорчатые крышки с блюд и тарелок.

Ражда величественно поднялся и сошел со ступенек гадди.

– Будьте моим гостем, капитан Невилл.

Скрестив ноги, они устроились на подушках вокруг низенького стола: Чанд напротив Уинстона, сын раджи – между ними. И в такой непринужденной позе хозяин Сурья-Махала выглядел не менее величественно, чем на троне. Четверо его стражей оставались на почтительном расстоянии, готовые, однако, в любую секунду броситься на помощь правителю.

– Не люблю долгих предисловий, – начал Джирай Чанд, отправляя в рот кусочек цыпленка карри. – Итак, зачем вас ко мне послали?

От удивления у Уинстона едва не застрял в горле кусок овощного дала. Прямота, с которой раджа спросил о причине его визита, совершенно не соответствовала образу хитрого, изворотливого дипломата, сложившемуся в голове капитана на основании того, что он слышал о Чанде до сих пор.

– Чтобы предложить вашей стране защиту английской короны, – ответил он и только после этого понял, что угодил в ловушку.

– Если бы моя страна нуждалась в защите иностранного государства, я бы потерял всякое право называться ее властителем и заслуживал бы только позорной смерти. – В голосе Чанда послышались металлические нотки, от которых, как показалось Невиллу, стенки фарфоровой чашки в его руке завибрировали. – На самом деле речь идет всего лишь о том, чтобы установить британское господство над всей Индией, вплоть до самых затерянных уголков Гималаев и отдаленных пустынь. – Глаза раджи угрожающе сузились. – «Я – Господь, Бог твой, да не будет у тебя других богов пред лицем Моим». Не так ли сказано в вашей Библии?