Николь Фосселер - Небо над Дарджилингом

Капитан с наслаждением вдохнул теплый ночной воздух, показавшийся ему необыкновенно свежим после затхлого подземелья. Осторожно, стараясь не создавать лишнего шума, индус прикрыл дверь. Оба на цыпочках пересекли внутренний двор, поднялись по широкой лестнице и оказались в галерее с украшенными замысловатой резьбой каменными перилами. Мохан Тайид тронул англичанина за рукав и показал вниз, во внутренний двор, видневшийся через просветы между витыми колоннами. Уинстон сразу узнал это место по двум каменным львам с поднятыми лапами по обе стороны двери. Это был вход в его комнату, возле которого не смыкая глаз дежурили четверо до зубов вооруженных раджпутов.

Почувствовав на себе вопросительный взгляд Мохана Тайида, он кивнул, подтверждая тем самым, что все понял, и только после этого принц знаком велел ему следовать дальше. Через некоторое время они свернули в следующую галерею, показавшуюся Невиллу бесконечной. Теперь в просветах между колоннами мерцали под звездным небом пески пустыни. Стояло самое жаркое время года, и под парадным мундиром рубаха Уинстона промокла насквозь. Капитан с наслаждением подставлял лицо прохладному ночному ветерку.

Внезапно Мохан Тайид схватил Уинстона за рукав и прижался к внутренней стороне колонны. В первую секунду капитан инстинктивно попытался вырваться, однако тут же понял, как недооценивал физическую силу молодого индуса, и последовал его примеру. Принц приложил палец к губам. Однако, как ни напрягался Уинстон, ничего, кроме шелеста ветра да доносящихся из пустыни криков ночных животных, расслышать не мог. Прошла секунда, растянувшаяся в целую вечность, прежде чем по каменному полу легко и уверенно застучали шаги. Уинстон вжался в мрамор и едва не свернул шею, вглядываясь через плечо в темноту. Мимо них прошли двое вооруженных раджпутов, как видно, нести ночную вахту.

Когда их шаги стихли в отдалении, Мохан Тайид дал сигнал, и молодые люди продолжили путь по слабо освещенному коридору, а потом через зал, мимо мраморных изваяний, казавшихся в полумраке гигантскими демонами в расплывающихся в цветные пятна фресок с похожими на звезды инкрустациями из драгоценных камней. Уинстон осматривался, стараясь запомнить отдельные участки пути, чтобы потом, в случае необходимости, проделать его в одиночестве. Вскоре над головами молодых людей снова распахнулось звездное небо, и оба оказались в ночном саду.

Уинстон много слышал о похожих на лабиринты дворцах раджпутов, воздвигнутых посреди пустыни много столетий назад. До сих пор он воспринимал эти истории как модные восточные сказки, однако увиденное нынешней ночью, казалось, превосходило все возможности человеческой фантазии.

В воздухе висел тяжелый сладковатый запах тубероз. В серебряном свете полной луны и множества звезд молодые люди увидели выложенный белой мраморной плиткой просторный двор, в центре которого плескал фонтан, а по краям темнели силуэты деревьев и кустарников, усеянных цветами причудливой формы.

– Здесь нам никто не помешает. – После долгого молчания голос Мохана Тайида прозвучал так громко, что Уинстон испугался. – Эта часть дворца не для всех. Говорят, она заколдована. – Принц усмехнулся. – Из слуг только Парамджит, глухонемой садовник, вхож в этот двор. Все считают, что он немного не в себе, а здесь он может и бубнить, и петь сколько душе угодно и не чувствовать себя изгоем.

– А что, если он нас здесь увидит? – прошептал Уинстон.

– Он никому не расскажет, – отвечал принц.

Его беззаботный тон несколько успокоил Невилла. Молодые люди пересекли сад и оказались у подножия высокой стены, за которой начиналась тайная часть Сурья-Махала. Внимание Невилла привлекла высящаяся над стеной башня, темная изнутри, однако сделанная из будто светящегося белого камня.

– А почему эту часть дворца называют заколдованной?

Мохан долго молчал. Невилл хотел уже повторить вопрос, как вдруг услышал раздраженный голос принца:

– Это долгая история.

Англичанин понял, что настаивать на разъяснениях не стоит, хотя его любопытство распалилось сверх всякой меры не в последнюю очередь из-за рассеянно-печального выражения, появившегося, как ему показалось, на лице принца.

Сын раджи провел его между кустами жасмина и увитыми китайскими розами арками к массивной деревянной скамье, на которую опустился, жестом призывая Невилла сделать то же самое.

– Зачем мы здесь? – недоумевал англичанин.

Юный Чанд с облегчением вытянул усталые ноги и взглянул на свои до блеска начищенные сапоги.

– Как я уже говорил, дворец кишит шпионами и доносчиками, и даже я не знаю, кто из них умеет говорить на вашем языке. – Он замолчал. – Нам обоим конец, если ражда узнает о нашем разговоре.

– Но вы же его сын! – удивился Уинстон.

Мохан Тайид сверкнул белозубой улыбкой.

– Разумеется. Но мы, кштарии, ставим честь превыше кровных уз. Измена есть измена независимо от того, кто ее совершил. Раджа любит меня больше, чем моих сестер и братьев, но вступить в тайное соглашение с врагом – такого он не простит даже мне.

– Тогда зачем вы это делаете?

Сын раджи опять замолчал. Потом наклонился и сорвал веточку, которую долго крутил между пальцами, прежде чем продолжить.

– Я не собираюсь помогать вам в завоевании Индии, для этого я ее слишком люблю. Раджпутана должна остаться независимой, чтобы помочь обрести свободу и другим провинциям. – Уинстон поднялся, чтобы возразить Мохану, однако тот не дал ему вставить и слова. – Я всего лишь хочу спасти вашу жизнь, которую вы сами и те, кто вас послал, так самонадеянно поставили под угрозу.

Уинстон посмотрел на него с изумлением.

– Что вы имеете в виду? Завтра я несолоно хлебавши покину этот дворец и отправлюсь обратно в Джайпур.

Принц нахмурил брови.

– Раджа прав: вы совершенно не знаете Индии. Или вы действительно полагаете, что вооруженные раджпуты приставлены к дверям вашей комнаты, чтобы охранять ваш спокойный сон? – Уинстон не знал, что ему отвечать, и стыдливо отвел взгляд. – Раджа не даст вам уехать ни сегодня, ни завтра, – продолжал Мохан. – Вы угодили в ловушку, мистер Невилл. Он очарует вас красивыми женщинами, драгоценностями, вкусной едой так, что вы забудете и Англию, и свою миссию. Он предложит вам партию в шахматы и будет презирать вас, если вы проиграете или добьетесь ничьей, но если вы выиграете, он вас возненавидит. Он вовлечет вас в политические и философские дискуссии и запутает, заморочит вам голову так, что в конце концов спровоцирует на ошибку, в которой вправе будет усмотреть оскорбление своей чести. Он пригласит вас на охоту, где любое ваше неосторожное движение будет истолковано как попытка покушения на его жизнь. Он не успокоится, пока не загонит вас в угол и не вонзит в вас свои когти. Он в силах уничтожить вас, и, поверьте, он это сделает.