Тесса Дэр - Пленник ее сердца

Грифф поднял голову и пристально на нее посмотрел.

И ее глупые девичьи мозги выбрали как раз этот момент, чтобы прийти к заключению, что этот мужчина самый красивый из всех, кого она когда-либо видела, возможно потому, что он был единственным, кто на нее вот так вот смотрел, и не просто смотрел, а обнимал своими сильными, мускулистыми руками, и она чувствовала, что тает от жара его взгляда.

– Мы можем продолжить наш разговор? Мы стояли у ворот. Вы говорили, как сильно я вам нравлюсь, и предлагали помириться. И я… – Полина нежно провела рукой по его щеке. – Я была готова извиниться.

– Не надо. Я получил по заслугам. Год назад я пришел к переосмыслению всей своей жизни и, ужаснувшись, сказал себе, что должен стать лучше. Но, похоже, у меня ничего не вышло.

– Я знаю вас всего неделю, но за это время вы дважды меня спасли, были очень добры к моей сестре и, кажется, предлагая эту работу, думали, что спасаете меня.

Впрочем, сейчас она не была в этом уверена.

Возможно, это она оказалась здесь по воле Провидения, чтобы спасти его.

– Как бы там ни было, я должен перед вами извиниться за все, что произошло сегодня, включая игру на бокалах с водой.

Полина тихо рассмеялась.

– Право, не стоит. Это такая мелочь. Глупый кабацкий фокус.

– Я тоже умею исполнять кое-какие трюки, и не просто глупые, а неприличные.

– Правда?

– О да. – Он отпустил ее и расслабленно откинулся на спинку кресла. – Я могу доставить удовольствие двум женщинам, действуя связанными за спиной руками и к тому же с повязкой на глазах.

– Вот уж действительно есть чем гордиться!

– Я вовсе не горжусь – просто констатирую факт.

Что бы он ни говорил, у Полины разыгралось воображение, хотя чувства она испытывала противоречивые: любопытство боролось с отвращением, но любопытство победило.

– По поводу книги, что я нашла здесь… у меня возникли вопросы.

– О, только не это! – Гриффин устало потер виски. – Не надо, мисс Симмз, не начинайте.

– Но мне больше не у кого спросить. Ответьте на мои вопросы, и я готова простить вас за то, что унизили меня перед своими домашними.

Гриффин безнадежно всплеснул руками.

– Ладно. У вас есть вопросы? Вот вам ответы: «да», «нет» и «только при хорошей смазке». Порядок можно менять на ваше усмотрение.

– Да вы шутник! – игриво шлепнула его по плечу Полина. – Просто, когда читаешь об этом в книге, выходит полная нелепица. Все эти непонятные пульсации, божественные ритмы, беспримерный экстаз, катаклизм, сплавление душ…

– Сплавление? Вы уверены, что у вас в руках не трактат по химии?

– Не придирайтесь! – отмахнулась Полина. – Оставим сплавление душ на совести автора. А как насчет беспримерного экстаза? Так… правда бывает?

Гриффин вздохнул.

– Ответ на этот вопрос, увы, можно получить, лишь опираясь на опыт.

– Так вот я об этом и говорю, – помявшись, сказала Полина. – У меня был опыт. Немножко. И ничего подобного я не испытала. Вообще никакого экстаза. И этого вашего трепета тоже не было. Вот поэтому я и спрашиваю: правду говорят книжки или лгут? Или просто дело… во мне?

– Мисс Симмз… – Гриффин поднялся с кресла и посмотрел ей в глаза.

Полине пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы заставить себя не отвести взгляд.

Обмирая от ужаса, она ждала его приговора.

– Дело не в вас.

Впору было забить тревогу. Не стоило начинать этот разговор. По правде говоря, не стоило вообще оставаться с ней наедине. Но, видит бог, сейчас он, как никогда, нуждался в участии, а ей так нужны были эти слова.

– Дело не в вас, – повторил Гриффин.

– Выходит, в книгах все преувеличено?

– Я этого не говорил.

Она сосредоточенно нахмурилась.

– Тогда я ничего не понимаю.

– На этот вопрос нет однозначного ответа. Может ли это быть блаженством? Может. Может ли это быть мучительным, тягостным опытом? Может. Взять, к примеру, разговор. Все зависит от собеседника. С кем-то у вас разговор не клеится, вам приходится вымучивать каждое слово, и вы ждете не дождетесь, когда закончится это испытание. Но бывает и по-другому: беседа льется как песня, поток мыслей не иссякает. Вы честны, и вам не становится от этого неловко. Вы удивляете друг друга, да и себя тоже.

– Но как отыскать такого собеседника? Не говорить же со всем городом!

Ответом ей был сухой смешок.

– Хороший вопрос. Тот, кто найдет на него ответ, смог бы сделать себе состояние. Я бы и сам не пожалел никаких денег, чтобы услышать его.

Он «имел беседы» со множеством женщин, но гордости по этому поводу уже не испытывал. Сейчас не испытывал, а были времена, когда это становилось едва ли не смыслом жизни: им тогда руководили не чувства, а некий спортивный азарт. Но Полина ему действительно нравилась, он получал удовольствие от их общения. Вот уже много лет он ни с кем не говорил так, как с ней, и только полный глупец мог ее бросить.

Гриффин обхватил ладонями ее лицо и нежно провел по губам пальцем.

– Могу лишь повторить, что дело не в вас.

Он чувствовал, как сгущается воздух, особенно когда ее ладонь легла к нему на талию.

– Грифф, я об этом не просила.

– Я знаю.

Он наклонил голову, и сердце забилось чаще в предвкушении.

– Но…

– Мисс Симмз, вы задали вопрос – так не перебивайте, когда вам отвечают.

Губы его были совсем близко, когда он вдруг передумал. Не поцелуй ей нужен: поцелуй дает ей возможность уйти в себя, спрятаться, а она должна видеть его, видеть себя, видеть, как она красива, как чувственна.

Он провел ладонью по ее телу и почувствовал возбуждающий отклик.

– Мне кажется, это уже было со мной во вчерашнем сне, – произнесла она едва слышно.

– Не говорите так…

Он живо представил ее сонной, разметавшейся на белых простынях…

– Тогда что я должна говорить? Что никого привлекательнее вас я никогда не встречала, что от одного лишь вашего аромата я горю так, что того гляди рубашка вспыхнет?

– Вам надо послать меня к черту. – Он уже почти развязал пояс ее халата, но на мгновение замер и поинтересовался: – Но ведь вы сказали бы мне, если бы хотели, чтобы я от вас отстал?

Полина улыбнулась ему.

– А то вы меня не знаете!

– Я знаю лишь то, что отчаянно хочу к вам прикасаться, хочу вас трогать… везде.

«Только прикасаться, – напомнил себе Грифф. – И не более того».

Халат ее распахнулся, открыв его взгляду белоснежную сорочку под ним, на сей раз новую, поэтому вовсе не прозрачную, не то что та, в которой она предстала перед ним в первый раз, но и эта возбуждала его не меньше.

Он водил ладонями по ее телу, лаская через рубашку грудь, бедра. Лен согрелся под его руками, стал мягче, податливее. Чуть сжимая пальцами соски, он расстегнул сначала одну пуговицу, потом другую, и вот наконец добрался губами до нежных округлостей, о чем мечтал все это время.