Элоиза Джеймс - Однажды в замке

Или решил, что никогда больше не сможет доверять ей.

Эди обнаружила, что от слез уже першит в горле. Слезы унесли ее аппетит. Легче всего было выбросить из головы случившееся и часами играть на виолончели. Она продолжала играть, даже когда правая рука уставала, но не хотела тишины, потому что мысли и без того были достаточно громкими.

Отец приедет через неделю, может, чуть позже.

Тем временем слуги бегали между замком и башней, как трудолюбивые муравьи. Эдит неожиданно прониклась теплыми чувствами к Бардолфу. Он никогда, ни малейшим жестом не показывал, что не одобряет ее переезда, – хотя, как сказала Лила, возможно, потому что вообще никогда и ничего не одобрял.

Днем он ставил лакея у подножия башни, чтобы Эди легко могла послать записку Лиле или вызвать Мэри. И сам он навещал ее дважды в неделю. Как-то утром он признался, что произошла ссора между лакеями, менявшимися через каждые два часа.

– Но почему? – удивилась она.

Бардолф поджал губы:

– Шотландцы – не филистеры, ваша светлость. Они хотят слышать вашу игру.

Позже Лила сказала, что под окном башни часто скапливалась толпа, которая с каждым днем все росла.

Значит, у Эди появилась первая публика! Но эти люди никогда не издавали ни звука, поэтому она не замечала их, повторяя по многу раз одни и те же такты, пока не оставалась довольна настолько, чтобы сыграть всю мелодию с начала до конца.

Однажды она услышала, как Лила, задыхаясь, окликает ее, и распахнула окно. Мачеха сбегала с холма, размахивая письмом.

– Что там? – крикнула в ответ Эди.

– Твой отец, – пропыхтела Лила. – Он едет!

– Правильно, я же просила его.

Эди вдруг ощутила, как сердце покатилось куда-то вниз. Отец, конечно, увезет ее. Она сама этого хотела.

– Нет-нет! Похоже, он ничего не знает о твоем письме! – крикнула Лила, разглаживая на ходу страницу. – Должно быть, он уже уехал к тому времени, как оно прибыло. Он пишет, что едет, потому что хочет… потому что соскучился по мне! – Ее лицо сияло. – Он уже в трех-четырех днях пути отсюда!

– Как чудесно! Он будет так счастлив увидеть Сюзанну!

– Да! – ликующе вскричала Лила, но тут же в ужасе оглядела себя. – Я еще больше растолстела!

– Ты прекрасно выглядишь! – рассмеялась Эди.

Лила выглядела розовой пышнотелой молодой матроной, которая любила мужа и дочь и ничуть не тревожилась из-за любовницы по имени Уинифред.

Лила снова и снова перечитывала письмо.

– Он едет, чтобы забрать меня домой, – всхлипнула она, смахивая слезу. – Говорит, что, пока я не уехала, не понимал, как любит меня!

Эди отошла от окна и сбежала вниз.

– О господи! – воскликнула Лила, когда Эди открыла дверь. – Что, если он передумает?

– Ни за что! – заверила мачеху Эди. – Отец обожает тебя! Правда, понял это не сразу, но ведь понял же!

– Мы можем поехать домой вместе! Это просто мечта! – Она прижала письмо к груди. – Я прочитала письмо десять раз, прежде чем пошла к тебе, потому что не верила собственным глазам. Но я знаю его почерк. Он пишет то, что думает.

– Конечно, – кивнула Эди.

– Он клянется, что никакой Уинифред не было и нет. Как ужасно любить и не получать ответной любви, – шмыгнула носом Лила. – Нет ничего хуже, чем жить в браке, когда супруг или супруга презирают тебя, вместо того чтобы любить.

Сердце Эди тяжело дернулось, прежде чем снова забиться.

– О, дорогая, я не имела в виду тебя, – взмолилась Лила. – Ты так храбро переносишь все это!

За последние дни они много часов провели, обсуждая Гауэйна. Лила возненавидела его. А Эди поняла, что отчаянно влюблена в мужа. Она не представляла, что такая любовь вообще возможна! Проводила ночи в рыданиях и просыпалась в чувственном тумане, воскрешая в памяти ту ночь, когда играла для него, а он…

Его интимный поцелуй… она могла бы поцеловать его так же… в ответ. В ее снах пальцы гладили каждую частичку его тела.

Когда они были в постели вместе, ее глаза почти все время были закрыты, но видела она достаточно.

Эди все время вспоминала, как он выглядел в отеле «Нерот», когда встал с постели и отвернулся от нее. Изгиб его тела, в его чистейшей силе и красоте…

И она неизбежно вспоминала взгляд его темных глаз… говорящих, что она – это все, чего он хотел в этом мире.

И тут Эдит снова заливалась слезами.

В этот момент к ним подошел Бардолф.

– Я полагаю, леди Гилкрист уже сказала вам, – сообщила Эди агенту, – что мой отец будет здесь через несколько дней. Полагаю, он путешествует вместе с камердинером.

Бардолф поклонился.

– Я велю приготовить комнату для лорда Гилкриста.

– Мы останемся только на пару дней. Когда он отдохнет, мы все уедем. Нам потребуется еще два экипажа: один – для моей виолончели и второй – для наших горничных и няни Сюзанны.

Она впервые увидела живую реакцию на лице агента: глаза погасли, а лицо словно осунулось на глазах.

– Что?

Эдит вскинула брови.

– Вы нездоровы, Бардолф?

Он немедленно взял себя в руки и поклонился.

– Думаю, нам нужно еще не два, а три экипажа, – вставила Лила. – У меня много багажа, а у Сюзанны – целая гора игрушек, которые она не захочет оставить.

Эди улыбнулась.

– Деревня, – пристыженно пояснила мачеха, – это такое чудесное место для прогулок. И как только я узнала, что Сюзанна нуждается в новых платьях, пришлось посетить деревню – чтобы позвать портниху.

– Три экипажа, если таковые найдутся, – приказала Эди. – Мы, разумеется, отправим их обратно, как только доберемся до Лондона.

Лицо Бардолфа приняло странный оттенок старого пергамента.

– Вы совершенно уверены, что здоровы? – повторила она.

– Да, ваша светлость, – ответил он таким уничтожающим тоном, какого она давно не слышала.

Эди кивнула, и он быстро пошел назад по тропинке.

– И как раз когда я уже считала, что он превращается в человека, он вдруг показывает свою истинную натуру рептилии, – заметила Лила. – Но должна сказать, что не знаю никого больше, кто трудился бы так много и усердно. Он встает на рассвете. Такое ощущение, что он вообще не спит.

Снова пошел дождь, и Эди быстро увлекла Лилу в башню. Обе поднялись наверх.

– Кто бы подумал, что Шотландия такая мокрая? Я-то думала, что Англия знаменита дождями. Но в жизни никогда не видела столько воды, как здесь.

– У тебя еще очень уютно, – сказала Лила. – Видела бы ты, какой холод иногда бывает в детской! Я перенесла большинство игрушек Сюзанны в другую комнату, пока…

Она продолжала говорить, но Эди уже не слушала. Представляла, как садится в экипаж. Оставляет башню, Бардолфа, слуг… И Гауэйна.

Положение облегчалось тем, что он не позаботился вернуться или хотя бы написать. Если ее вечно решающий проблемы муж захотел бы спасти этот брак… то вернулся бы.