Сара Джио - Утреннее сияние

Я вспомнила, как Джеймс сделал мне предложение в нашем любимом ресторане в Нью-Йорке. Он спрятал кольцо в кармане и картинно встал передо мной на колено. Такой простой и в то же время изящный жест. Я почувствовала, как возвращается знакомая боль, но тут же вспомнила, что сказал Алекс. Я знала, что мое сердце всегда будет болеть о прошлом, я всегда буду горевать о своих самых любимых людях, но теперь я хотела бы стать свободной, как птица, и лететь, расправив крылья, сквозь все шторма. Я хотела бы начинать день со всей искренностью и страстью хрупкого растения под названием «утреннее сияние», смело открывающего лепестки навстречу рассветным лучам и исполненного решимости явить миру свое великолепие.

Наши глаза встретились, и через мгновение он поцеловал меня. Я жадно ответила на его поцелуй, его объятия, и он разделял мой безумный порыв.

– Алекс, – прошептала я. – Я хочу рассказать тебе о своем прошлом.

Впервые за долгое время я почувствовала, что наконец могу открыть душу. Я хотела поведать ему обо всем, не упуская ни одной мучительной детали. Я хотела разложить все моменты своей жизни перед ним, подобно камешкам и кусочкам ракушек, которые мы находим на пляже, поднимаем и вертим в руках, чтобы получше рассмотреть. Я снова хотела стать прозрачной, как стекло. Хотела, чтобы он видел меня такой, какая я есть.

В ожидании моего рассказа он наклонился ко мне, и взгляд его был открытым и искренним. Он слушал меня с напряженным вниманием, словно я была единственным человеком на свете, который что-то для него значил.

Декс вернулся из Калифорнии загорелым и привез мне в подарок флакон духов от Ланы Тёрнер. Он сообщил, что у нее целые ящики этого добра, которое ей перепало после рекламной фотосессии в универмаге «Мэйсиз», что делало этот подарок еще менее значимым.

– Ты по мне скучала? – спросил Декс, заключая меня в объятия.

– Конечно, – солгала я, открывая флакон с духами. Аромат был резкий и приторно-сладкий, как у женщин из шоу-бизнеса в платьях с глубокими вырезами и испачканными губной помадой бокалами с шампанским, которые так любили виться вокруг Декса.

– Ну вот, – разочарованно произнес он. – Вижу, тебе не понравилось?

– Что ты, духи замечательные, – сказала я. – Просто я не привыкла к таким резким ароматам.

– Именно такие сейчас очень популярны на Беверли-Хиллз, – уверенно произнес он, как будто бы лично обнюхал всех красавиц на Сансет-бульваре.

Я слегка подушила шею, и он пришел в восторг.

– Уверена, я к ним привыкну, – сказала я. Но теперь, когда запах въелся в мою кожу, меня стало слегка подташнивать.

Декс приблизился ко мне и расстегнул одну из заколок в волосах, потом другую. Мое тело сразу же отреагировало на его прикосновения, и по коже от шеи до кончиков пальцев пробежала дрожь.

– Давай изменим прическу, – произнес он, опуская пряди на лоб в попытке имитировать прическу Ланы Тёрнер, которая была у нее в тот вечер в «Шато-Мармон». – Вот так.

– Ну, не знаю, – я отбросила пряди с глаз. – Мне нравится носить высокую прическу.

На мгновение в глазах мужа мелькнуло разочарование, но он быстро взял себя в руки. Было очевидно, что на самом деле ему все безразлично – мои волосы, я сама.

– Я собираюсь провести послеобеденное время в мастерской, – заявил он. – Лана хочет, чтобы я написал несколько картин для ее домика для гостей.

– Правда? – безучастно произнесла я.

– Но вечером вернусь домой. Ведь сегодня на причале Бал холостяков.

Я чуть не забыла. Ведь сегодня тот самый вечер, которого ждали все обитатели Лодочной улицы.

– Хорошо, – сказала я, а он схватил сумку и направился к двери.

– Мама, – произнесла я дрожащим голосом, позвонив ей попозже вечером.

– Что случилось, дорогая? – спросила она.

У меня словно кусок стоял в горле – ощущение, которое не покидало меня уже несколько недель. Я давно уже не посещала доктора Робертса. Да мне и не нужно было консультироваться с ним, чтобы знать то, о чем я уже подозревала.

– У меня будет ребенок.

– О, дорогая! – воскликнула она. – Правда? Это самая прекрасная новость на свете. Ты уже сообщила Дексу?

– Нет еще, – осторожно произнесла я.

Конечно же, я не сказала об этом и Колину.

– Поговорю-ка я с твоей теткой Сью, – сказала мать. – Мы устроим вечеринку с подарками для будущей мамы и пригласим всех твоих старых друзей.

– О нет, мама, – быстро произнесла я. – Мне бы этого не хотелось. Пожалуйста, не беспокойся. Если не возражаешь, мне хотелось бы сохранить все это в тайне.

Она, казалось, меня не слышала.

– А у Декса есть сестры, которым надо послать приглашение? Что-то я не припомню, чтобы они присутствовали на вашем бракосочетании. Может, ты хочешь пригласить соседей или подруг из Академии мисс Хиггинс? Кстати, надо обязательно и мисс Хиггинс пригласить. Представляю, как ее обрадует эта новость! Ее лучшая ученица ждет ребенка!

– Мам, – сказала я более твердым голосом. – Я не хочу устраивать вечеринку с подарками.

– Не беспокойся, милая, – продолжала твердить мать. – Давай пригласим всех в последние три месяца, на более позднем сроке. И не стоит волноваться о выкидыше. Женщины в нашей семье этим не страдали. Твоя бабушка родила семь здоровых младенцев, да и я бы могла родить еще шестерых, если бы повстречала нормального мужчину.

Я не сообщила ей, что меня в то время, на какое она запланировала вечеринку с подарками для будущей мамы, здесь уже не будет. Если все пойдет так, как мы хотели, я к тому времени уже уеду с Колином. Он уже закончил работать над яхтой, но не будет продавать ее заказчику, и она станет нашим домом. Вместе мы совершим плавание по морям и океанам, посмотрим разные страны. Будем завтракать на Багамах, а ужинать на острове Мэн. Как говорит Колин, нас ждут великие приключения. Но самое главное, мы будем вместе. Навсегда.

Возвращение Декса слегка нарушило наши планы, но мы не собирались позволить ему нам помешать. Я выскользну из комнаты, когда Декс заснет, тихонечко соберу вещи в сумку и напишу прощальную записку, а потом проберусь на яхту, куда уже целую неделю мы приносили запасы всего необходимого. Консервы, одеяла для холодных ночей. Керосин для ламп. Книги для чтения.

Мне нелегко было принять это решение. Я считала, что конец брака, даже самого неудачного, навеки оставит на мне клеймо. Какая-то моя часть хотела оставить все как есть и продолжать игру – у Декса свои тайны, значит, я имею право на свои. Каким бы непрочным и ненадежным ни был наш брак, он, несмотря на превратности судьбы, давал мне определенное благополучие и безопасность, и порой случалось, что поцелуй в щеку после недельной разлуки мог растопить лед недоверия и обмана, возникший между нами. А разве не к такой жизни, основанной на определенных договоренностях между супругами, стремятся многие женщины? К независимой жизни, когда я могла уходить и приходить когда угодно и мой муж делал то же самое? Но это трудно было назвать браком, к которому я стремилась. Я вышла замуж, мечтая о любви и гармонии, а не о долгих периодах молчания и холодности, а потом подарке в голубой коробочке от Тиффани в знак примирения.