Зоэ Арчер - Сладкая вендетта

– Но мы сами можем облегчить наше положение, – сказал он.

Ева, казалось, опешила.

– Как?

Он взял ее за плечи.

– Мы останемся вместе, ты и я.

– Что-о?

– Поехали со мной в Америку. Или еще куда-нибудь, куда хочешь. – Чем больше Джек говорил, тем более разумной казалась ему эта идея, тем больше он вдохновлялся. – В Канаду. В Австралию. Черт возьми, да я поеду даже в Нигерию, если ты этого хочешь.

Ева ответила так тихо, что он едва ее расслышал:

– Нет, я не хочу ехать в Нигерию.

– Куда угодно. Только назови место. – Джек говорил быстро, настойчиво. «Ну почему я раньше об этом не подумал?» – Мы с тобой составим отличную команду. Во всех отношениях. И не важно, что ты – образованная леди, а я просто шваль из Бетнал-Грин.

– Нет, ты не шваль! – Ева обиделась за него. – Ты один из самых прекрасных людей, каких только я знаю, и если кто-нибудь снова назовет тебя швалью, я врежу ему кулаком прямо в физиономию.

Джек усмехнулся.

– Ну вот видишь? Ты хвастаешься кулаками, как заправский боец. Нам предназначено быть вместе. Я открою школу бокса. А ты можешь преподавать и… – Тут его осенило, и как только Далтон об этом подумал, он почувствовал, что это самая правильная вещь на свете. – Мы поженимся.

Ева побелела и вывернулась из его рук. Прижав руку к животу, она проговорила:

– Прекрати. Господи, прекрати! Даже не говори об отъезде из Англии или о браке.

– Значит, я все-таки недостаточно хорош для тебя!

Джек выплюнул эти слова как кислоту. Ева рассердилась, и лицо пошло красными пятнами.

– Черт возьми, я вовсе не это имела в виду!

– Тогда объясни, что ты имеешь в виду.

Ева прерывисто вздохнула, собираясь с духом.

– То, что ты предлагаешь, это очень заманчиво.

– Ну, так поддайся искушению.

– Но все не так просто.

– Никто и не говорил, что будет просто.

– Как же моя работа в «Немезиде»?! – воскликнула Ева. – Ты предлагаешь, чтобы я просто взяла и бросила ее?

– Я… я не знаю.

Джек терпеть не мог произносить эти слова, но в этот раз у него действительно не было ответа.

– Но ты хочешь, чтобы я сделала выбор – ты или «Немезида».

Он натужно глотнул.

– Может быть, и хочу.

Ева закрыла глаза и очень долго молчала. В это мгновение забрезжившая было надежда Далтона рассыпалась в прах. Лицо мисс Уоррик выражало мучительную боль, и когда Джек это увидел, в него словно вонзили нож. Обычно Ева все держала в себе, закрывалась от мира, но не сейчас. В этой комнате наедине с ним она была открыта. И страдала. Ее боль звенела в его теле, как металл о кости. Когда Ева открыла глаза, они влажно блестели.

– Джек, я должна выбрать «Немезиду». Я посвятила нашей работе всю свою жизнь. Это мой выбор. Я остаюсь здесь.

В ушах Джека появился странный шум. И наверное, кто-то обхватил его ребра металлическими обручами, потому что он не мог вдохнуть. Он отвернулся от Евы и уставился в окно, но видел перед собой только пустоту.

– А теперь ты меня ненавидишь, – сказала она, казалось, откуда-то издалека.

– Я не могу тебя ненавидеть. – Далтон снова посмотрел на Еву, но солнечный свет ослепил его, и Ева казалась призраком, стоящим в центре комнаты. – Но сейчас ты должна кое-что для меня сделать.

– Все что угодно.

– Я уверен, что завтра, когда я уеду, ты куда-нибудь пойдешь, в какое-то место, которое ты любишь, которое всегда поднимает тебе настроение.

Ева немного подумала, потом слабо улыбнулась.

– В Британский музей.

– Пойдем туда сейчас вместе.

– Что-то ты не рассказывал о своем интересе к музеям.

– Никогда не бывал ни в одном. Но когда я буду думать о тебе завтра и все следующие дни, я хочу представлять тебя там, где ты счастливее всего.

Вместо того чтобы взять кэб, Джек и Ева пошли до Блумсбери пешком. Далтон раньше проходил мимо огромного здания на Грейт-Рассел-стрит, но у него никогда не возникало желания зайти внутрь. Но только не сегодня. Странное это было место – народу полно, но при этом на удивление тихо. Ева, казалось, точно знала, куда идти. Она провела его через лабиринт залов, каждый из которых был полон всяких старинных вещей, статуй с отбитыми частями, резных каменных плит. Проходя мимо них, Джек думал о том, что кто-то же взял на себя огромный труд выкопать все это из земли, перетащить через горы и привезти по воде, чтобы люди вроде него смогли получить небольшое представление о том, как жили тысячи лет назад.

– Здесь всегда такое умиротворение, – тихо сказала Ева, пока они шли. – Все так организованно, правильно.

– Не то что снаружи.

Ева улыбнулась.

– Когда я смотрю на эти ассирийские фризы, или египетские саркофаги, или римские статуи, – прошептала она, – это наводит меня на мысли, что при всей быстротечности нашей жизни в нас есть нечто, что существует вечно. Что-то останется, даже когда мы обратимся в прах.

Джек посмотрел на высокую статую мужчины в странной повязке на голове, с длинной остроконечной бородой и каменными глазами, которые ничего не выражали.

– Парень, который вырезал эту статую, – тихо сказал он, – давно умер. Но вот через тысячу лет мы тут стоим и смотрим на что-то, сделанное его руками. Получается, он на самом деле не исчез бесследно.

Они провели в музее несколько часов, медленно проходя из галереи в галерею. Разговаривали мало, но Еве не нужны были слова, да и Джеку тоже. Ей было достаточно того, что он рядом. И будет всегда, даже когда она придет сюда снова одна.

Когда они вернулись в штаб-квартиру, оказалось, что там никого нет. Они молча поднялись в комнату Джека, помогли друг другу раздеться и легли в кровать. Лежа в объятиях Джека и чувствуя биение его сердца, Ева заснула, и ей снились царства, исчезающие под океанами песка.

Когда мисс Уоррик проснулась, комната была залита холодным солнечным светом. Джека не было, и вещи его тоже исчезли. Ева наспех оделась, сунула ноги в ботинки и поспешила вниз.

За столом в гостиной сидел Саймон, перед ним на столе были разложены газеты и документы. При ее появлении он оторвался от бумаг и коротко бросил:

– Далтон ушел.

Ева посмотрела на часы.

– Сейчас только половина двенадцатого. До отхода его поезда еще час.

– Думаю, он был полон решимости не опоздать. Я предлагал отвезти его на вокзал, но он захотел ехать самостоятельно. Вот, это тебе. Далтон оставил.

Саймон достал что-то из жилетного кармана – крошечную сверкающую бусину – и протянул Еве.

Мисс Уоррик взяла ее двумя пальцами и рассмотрела поближе. Это была бусинка с ее платья. С того самого платья, в котором она вместе с Джеком была на балу. Должно быть, в тот вечер бусинка отвалилась, вероятнее всего, когда они с Джеком целовались в экипаже, и он ее подобрал и сохранил, словно это было нечто драгоценное. Но он ее вернул. Единственная вещь, которую он оставил после себя.