Эмма Марс - Спальня, в которой ты, он и я

– Что-то… подсказывает? – пролепетала я, не веря своим ушам.

– …равно как и я. Значит, я не зря тебя подталкивал. Смотри сюда, – громко и возбужденно заявил он, схватив со стола таблицу с какими-то цифрами. – Пять целых два десятых процента всей аудитории – такова теперь наша доля на рынке.

– Это хорошо? – я притворилась невежей.

– Ты шутишь? Знаешь, каким был лучший показатель у неспециализированного канала ТНТ в прошлом году?

– Нет.

– Семь целых восемь десятых. И это на показе знаменитого американского блокбастера! Для тележурнала, а тем более при первом выходе в эфир, на премьере, пять целых и две десятых – это чудо! Просто фантастика!

– Правда?

– Нет, ты не понимаешь, мы попали в топ из двадцати лучших! С первого раза!

Мне были не слишком ясны стратегические прогнозы Дэвида, но основное я ухватила. Перед его безудержным восторгом и после нескольких глотков игристого напитка я тоже опьянела от сладкого ощущении победы. Мне простили преждевременный уход со съемочной площадки, чуть не приведший к катастрофе, и прочие неверные шаги неопытной дебютантки. Улетучился страх перед разоблачающим репортажем Луи. Пропала ненависть к Соне, хотя лишь несколько минут назад я думала, что теперь никогда не смогу ее простить.

Остались только цифры, неожиданные и оттого еще более приятные, превратившие мою неудачу в прорыв, мой позор – в триумф, а главное – расчищающие путь к дальнейшим появлениям на телеэкране. У меня словно камень упал с души, мне захотелось смеяться и радоваться вместе с Дэвидом, празднуя нашу победу. Я обязана отблагодарить его за подаренный исключительный шанс, который сама чуть было не провалила.

– Ну и хорошо… Тогда выпьем за будущее! В следующий раз мы обязательно станем лучшими из лучших! – хвастливо заявила я, по глупости слишком уверенная в своих силах.

– Подожди, дорогая, то ли еще будет! Это такая победа, что со вчерашнего вечера мне звонят со всего Парижа! Все хотят прикоснуться к успеху!

Ах вот чем объясняется то, что он не пришел ночевать домой. Я кинула взгляд на диванчик, где смятая простынь и плед красноречиво свидетельствовали о беспокойной ночи. Значит, не гнев, а крайнее возбуждение заставили его бодрствовать. По той же причине он не позвонил сам, а поручил Хлое пригласить меня к себе в кабинет.

– Даже этот кретин Хеймс приходил плакаться, просил, чтобы я взял его обратно, – ликовал Дэвид.

Он обнял меня необычайно страстно, и я приняла его объятия без сопротивления, покоренная буйной энергией и восторженной горячностью, которая меня покорила с первой нашей встречи. Дэвид-Наполеон только что завоевал новую территорию – отчасти, благодаря мне, – и я, как настоящая Жозефина, какой я себя и ощущала, обязана была вознаградить его. Так или иначе, но его рука, скользнувшая мне в трусики, предполагала развитие событий именно в этом направлении.

Звонок телефона с местного коммутатора не дал осуществиться задуманному.

– Нас не оставят в покое! – нервно схватив трубку, он почти выкрикнул: – Да, слушаю.

«Это Луи», – прочитала я по его губам. Прежде чем начать разговор с братом, Дэвид рукой описал в воздухе фигуру, которая могла означать только одно: «Иди к себе в кабинет, я к тебе потом присоединюсь».

Ах, это – Луи! Ну и где же черти носят это животное в тот момент, когда я на вершине славы? И что, если разобраться, он такого особенного для меня сделал, если сравнить с тем, что сделал Дэвид за один только день упорной работы? Конечно, это – наивное ребячество, но я не могла устоять и все прокручивала в уме заманчивые кадры, где на первых полосах всех газет и журналов, посвященных телевидению, была я в разных ракурсах, в разной обстановке. Я видела себя на приемах среди своих коллег, где знаменитые люди, самые сливки медиасообщества, принимали меня на равных, а не как сопровождающее лицо важной персоны из их круга. Я с упоением просматривала эти кадры, которые когда-то давно, в мои шестнадцать лет, мне казались заманчивыми и несбыточными, но теперь я стала их главной и реальной героиней.

Если Луи уготовил для меня роль куртизанки, отобрав для своей коллекции, как драгоценный, разумеется, и редкий экземпляр, предназначенный исключительно для личного употребления, то Дэвид широко открыл двери в мир, который с давних пор был для меня желанным. Он остановил на мне свой выбор, оценив меня строгим взглядом эстета и завоевателя, но он же готов был делиться со всеми удовольствием меня лицезреть. Я не принадлежала ему как вещь, а была шедевром его музея, и он твердо рассчитывал брать плату с тех, кто хотел бы меня увидеть.

Закрыв за спиной дверь кабинета, я тут же услышала, как Дэвид кричит в трубку:

– Не говори со мной так! Слышишь? Я запрещаю тебе… Не смей!

Я замерла, надеясь услышать, что произойдет дальше, но в этот момент зазвонил мой собственный мобильник, я была вынуждена ретироваться, чтобы не выдать своего присутствия, и выскочила в коридор.

– Черт, Фред, как ты не вовремя! Что у тебя? Что-нибудь срочное?

– Твоя передача.

– Ну и что, моя передача?

Ну да, моя передача, полный успех. «А тебе что, не нравится?» – эти слова чуть не слетели с языка.

– Ты смотрела на экран вчера вечером? Я имею в виду, ты видела, что вчера передавали по телевизору?

– Да, – нерешительно ответила я.

– Нет, я не о том, что ты видела на мониторах в операторской. Я говорю о картинках, которые транслируют по телевизору через эфир.

– Ну, хорошо, не видела, нет. А что это меняет?

– Ее не показывали.

– Что-что?

– Ты меня прекрасно понимаешь: первый выпуск передачи «Новости культурной жизни» вчера не показывали. Они оставили в программе телефильм, предусмотренный ранее в сетке вещания.

– Ты шутишь?

Фред не ответил сразу на мой дурацкий вопрос, но по его молчанию я поняла, что он серьезен как никогда.

– Мы все вчера были на съемочной площадке и не могли смотреть передачу в прямом эфире. Сегодня утром я позвонил приятелю, чтобы он мне рассказал, как все прошло. Понимаешь, я хотел вчера записать, но в этой суматохе перед премьерой все вылетело из головы, и я забыл включить на запись. Парень, которому я позвонил, торчал дома перед телевизором, я хотел, чтобы он мне рассказал, как все смотрелось на экране. Но парень ответил, что в этот час по телеку в сотый раз крутили какой-то дурацкий триллер и больше ничего.

– Может, он просто хотел посмеяться над тобой? – спросила я срывающимся голосом.

– Нет. Я проверил. Я позвонил еще двоим, которые не знакомы друг с другом, чтобы быть стопроцентно уверенным, что они не водят меня за нос.

У меня зуб на зуб не попадал, будто я замерзала от холода, а по горячему лбу текли капли пота.