Эмма Марс - Спальня, в которой ты, он и я

В эти минуты наша баржа преодолевала ту часть Сены, где ее узкий рукав, омывающий остров Сите, практически теряет свое очарование: голая набережная, лишенная какой-либо растительности, и хмурый силуэт серого здания, знаменитое Полицейское управление. Оно казалось еще более мрачным из-за того, что в этом месте в реке много мусора и грязи, а ровное течение прерывается многочисленными водоворотами. Неужели мой поклонник закончит свои дни в этих стенах?

Нет! Разумеется, нет, если я никому не скажу о его преступной деятельности…

Слева от меня на фоне ночного неба проступили силуэты обеих башен собора Парижской Богоматери, отчего пейзаж стал более привлекательным. Неожиданно в этот момент откуда-то сверху послышалось жужжание, как будто огромное насекомое закружилось над головой, прямо над нашим столиком. Мой попутчик, как я ожидала, должен был, по крайней мере, удивиться или рефлекторно взглянуть на причину назойливого жужжания, но я ясно увидела улыбку на его лице и услышала вздох облегчения.

– Что это такое? Кто это?

Подняв глаза, я увидела, что причиной шума стал механический предмет черного цвета с вращающимися лопастями, размером с обеденную тарелку. Он застыл как раз в середине отверстия нашего шатра, метрах в трех от стола… Я догадалась: это был беспилотный самолет, авиамодель!

Он производил столько шума, что чайки, кружившие над баржой с самого начала нашего путешествия, разлетелись. Но кто же мог управлять этим дроном? Он тем временем медленно снижался и с величайшей осторожностью, ведомый опытной рукой, завис над столом. Металлические скобы пластикового контейнера, закрепленного у него под брюхом, разомкнулись с характерным сухим скрежетом, и оттуда выпала маленькая коробочка, обернутая лентой. Она приземлилась на скатерть, прямо мне под нос, мягко, почти бесшумно.

– Говорят, что подобные предложения не падают с неба, – повторил Дэвид. – Но для тебя мне захотелось сделать исключение. Смотри: прямо с неба.

Как завороженная я смотрела то на коробочку, то на Дэвида. Он сделал мне знак, предлагая посмотреть, что там внутри. Я схватила ее и стала торопливо развязывать ленточку, пока еще не совсем поверив в происходящее. Его милая шалость позволила нам уйти от банальности, подняться выше пошлых грез о принцах и принцессах, к чему я всегда относилась с некоторым пренебрежением.

– Давай, Эль, – приободрил он меня своим неповторимым бархатным голосом, как у героев фильмов Кристиан-Жака или Марселя Карне. – Не бойся, открой ее!

Так вот что он скрывал от меня в последнее время! Как мне теперь показать, что я и думать не думала о готовящемся сюрпризе? Выразить полное удивление и восторг? Притвориться, что не верю ему? Наверное, в этот момент я выглядела смешно. Развернув золотую бумагу, я обнаружила черный бархатный футляр, в котором лежало кольцо из розового золота с бриллиантами. С первого взгляда мне стало ясно, что подобного рода роскошь я раньше не то что в руках не держала, но даже не видела: тонкое сочетание простоты изящной оправы и ювелирной обработки бриллиантов, с одной стороны, а с другой – изысканность и несомненная ценность материала. И даже больше: каждая грань, каждый блик отраженного света свидетельствовали о том, что у кольца есть история. Такое не могло выставляться в витрине ювелирного салона, оно хранило в себе память его прежних обладательниц.

– Это кольцо принадлежало Гортензии, моей матери, – серьезно ответил Дэвид на мой вопросительный взгляд. – А до нее – моей бабушке. Если захочешь, то будешь третьей женщиной в нашей семье, кто носил это обручальное кольцо. Я попрошу, чтобы его сделали под твой размер.

Мама и бабушка. Наша семья. Обручальное кольцо… Мой истощенный мозг отказывался воспринимать суть, я слышала только ключевые слова, да и они вели себя странно: сталкивались друг с другом и разлетались в разные стороны, как в бильярде, и в этом не было ничего смешного. В висках в сумасшедшем темпе стучала кровь, мне даже показалось, что веснушки на моем лице покраснели и стали пульсировать, как сигнал тревоги.

– Обручальное кольцо? – я сделала вид, что не понимаю, о чем речь.

– Да, кольцо, которое надевают при обручении. Перед свадьбой его снимают, а потом надевают на пальчик во время бракосочетания. Такая у нас традиция.

Чтобы я скорее вникла в смысл его слов, он достал колечко из футляра и попытался надеть его на безымянный палец моей руки.

– Подожди… Нет!

Я резко отдернула руку, но сразу же поняла, насколько обидным мог ему показаться этот невольный жест. Однако Дэвид сам стал извиняться передо мной.

– Прости… Я, как всегда, тороплю события.

Вокруг собора, несмотря на поздний час, толпой бродили зеваки. Наверное, многие заметили, что происходит на нашей барже, под пологом, у столика, накрытого на двоих. Некоторые принялись неистово аплодировать и что-то нам кричать с берега. Видимо, они решили, что это спектакль, дополнительный бонус к их программе романтической прогулки по ночному Парижу.

Поняв нелепость ситуации, я совершенно неожиданно даже для себя расхохоталась.

– Что тут смешного? Тебе весело?

– Нет! Вовсе нет! – я не могла, к сожалению, справиться с собой и продолжала хихикать. – Право, не знаю, все это настолько …

Неожиданно. Потрясающе. Изумительно красиво. Фантастически приятно. И при всем при том как-то по-мещански. Я даже не могла разобраться, какие чувства испытываю в данный момент в большей степени. Разве что признательность. Она переполняла все мое существо, я чувствовала, как внутри меня разливается теплая мягкая волна и заполняет каждую клеточку тела. Появилась уверенность, что с Дэвидом моя жизнь отныне станет такой же спокойной, гладкой и романтически приятной, как река, на волнах которой мы в эту минуту мирно покачивались.

Мадам Анабель Барле. Неужели это – я, обыкновенная девушка, вечно в пути между Парижем и Нантерром в трясущейся электричке.

– Мне не нужен твой ответ прямо сейчас. Обдумай.

– Да… Но я хочу сказать: спасибо тебе. Спасибо, что решил согласовать это дело со мной, – добавила я сухо, взяв себя в руки.

В это время что-то произошло. Я не могла понять, что именно, но что-то пошло не так в безукоризненном спектакле, какая-то деталь прозвучала фальшиво. Мажордом, до того времени державшийся в тени, подошел к столику, чтобы долить в бокалы вина, хотя мы почти не пили.

Пузырики шампанского оживились и поползли вверх, быстро отрываясь от стенки хрустального бокала. Они напомнили мне вчерашний день и моего последнего, как я поклялась себе, клиента. Как по цепочке, это воспоминание привело к другому – к тому дню, когда мы с Дэвидом познакомились. Я долго пыталась заглушить память об обстоятельствах, при которых произошла наша встреча, спрятать эти воспоминания подальше от самой себя.