Джейми Макгвайр - Мое прекрасное искупление

– Хорошо, что ты не влюблен, теперь я смогу выслушать о себе все самое приятное.

– Вообще-то, для всех сегодня и завтра я влюблен в тебя.

Слова Томаса заставили меня замереть.

– Тогда играй уже свою роль и притворись, что считаешь меня совершенством.

– Не припомню, чтобы думал иначе, – без улыбки сказал Томас.

– Ой, да ладно! – Я закатила глаза. – Мой первый ФД-три-ноль-два тебе о чем-нибудь говорит?

– Ты знаешь, зачем я это сделал.

– Я не совершенство, – проворчала я, грызя ноготь большого пальца.

– Мне этого и не надо.

Он с такой любовью посмотрел на меня, что мне показалось, будто в самолете никого нет, кроме нас. Томас приблизился ко мне, устремив взгляд на губы. Я потянулась ему навстречу, но вдруг вернулась стюардесса.

– Вы не могли бы открыть свои столики? – попросила она.

Мы с Томасом кивнули и стали ковыряться со столиками, которые находились в подлокотниках кресел. Сначала Томас справился со своим, затем помог мне. Стюардесса одарила нас восторженным взглядом, будто говорила: «Какая милая парочка», а потом расстелила на наших столиках салфетки и поставила еду.

– Еще вина?

Я посмотрела на свой полупустой бокал. Я даже не осознавала, что пила вино.

– Да, пожалуйста.

Девушка наполнила мой бокал и перешла к другим пассажирам.

Мы с Томасом ели молча, но было ясно, что́ мы думали о подогретой в микроволновке курице-гриль с капелькой сладкого соуса чили и овощном пюре. Самым вкусным оказалось печенье.

Пассажир возле прохода перед нами задрал ноги на стену и увлеченно рассказывал соседу о своей идущей в гору карьере. Мужчина с серебристой шевелюрой за нами разговаривал с женщиной о своем первом опубликованном романе, и, задав несколько общих вопросов, она призналась, что тоже подумывает написать книгу.

Не успела я доесть еще теплое печенье с шоколадной крошкой, как пилот объявил по системе громкой связи, что скоро пойдет на посадку и что мы прибываем в Чикаго на десять минут раньше. Как только он замолчал, все защелкали ремнями и закопошились, отправляясь по очереди в туалеты.

Томас вновь закрыл глаза. Я старалась не пялиться на него. С момента нашей первой встречи я отрицала какие-либо чувства к нему и отчаянно отвоевывала свою независимость. Но по-настоящему свободной я была лишь тогда, когда Томас прикасался ко мне. Если не считать некоторых интимных моментов, я постоянно думала о его объятиях.

Пускай все предстоящее будет притворством, но я надеялась утолить свое любопытство. Даже если встреча Томаса с Камиллой что-то изменит. Все приятнее предаваться воспоминаниям о лучших моментах нашего уик-энда, чем по возвращении домой оплакивать фальшивые отношения.

– Лииз, – позвал меня Томас, не открывая глаз.

– Да?

– Как только мы приземлимся, то вступает в действие наша легенда. – Он наконец взглянул на меня. – Очень важно, чтобы никто, связанный с Миком или Бенни, не знал, что мы федералы.

– Я поняла.

– Ты можешь говорить о чем угодно из своей жизни, только не о Бюро. Вместо этого ты работаешь преподавателем культурологии в Калифорнийском университете в Сан-Диего. Там есть все необходимые записи.

– Я прихватила свои студенческие удостоверения.

– Хорошо. – Томас снова закрыл глаза и откинулся на сиденье. – Полагаю, ты навела справки про колледж?

– Да, как и про твою семью и других людей, которых ты мог упоминать, если бы мы встречались: Шепли, Америка, Камилла, близнецы, твой отец Джим, его брат Джек с женой Диной и твоя мама.

Губы Томаса изогнулись в улыбке.

– Диана. Ты можешь называть ее по имени.

– Да, сэр.

Я сказала это, совершенно не задумываясь, не имея в виду чего-то дурного, но Томас сразу же распахнул глаза. На его лице читалось нескрываемое разочарование.

– Томас, просто Томас! – Он развернулся ко мне всем корпусом. – Признаюсь, я думал, что тебе будет с этим проще. Знаю, ты сбита с толку из-за возращения в Чикаго, но ты уверена, что справишься? Это очень важно.

Я закусила губу. Впервые в жизни я по-настоящему нервничала, что проболтаюсь и не только сорву всю операцию, но еще поставлю Томаса в неловкое положение, ведь ему придется объясняться с родными из-за своей лжи. Но озвучь я свои тревоги, и Бюро выбрало бы на эту роль другую женщину, возможно из чикагского офиса.

Я взяла Томаса за руку и нежно погладила его ладонь большим пальцем. Он взглянул на наши руки, потом на меня.

– Ты мне доверяешь? – спросила я.

Томас кивнул, но я видела в его взгляде неуверенность.

– Когда мы приземлимся, даже ты не увидишь разницы.

– Эй, придурок! – закричал кто-то из близнецов, направляясь к Томасу через зал получения багажа и распахивая объятия.

На голове парня был короткий ежик волос, а когда он улыбался, вокруг медово-карих глаз собирались морщинки.

– Тэйлор! – Томас поставил багаж и крепко обнял брата.

Оба были одного роста и возвышались надо мной, словно башни.

На первый взгляд можно было принять их за друзей, но даже в своем двубортном пикоте Тэйлор выглядел таким же мускулистым. Единственное отличие – Томас был более мощным, что выдавало в нем старшего брата. Остальное же указывало на их родство. Кожа Тэйлора была всего на полтона светлее, но виною тому его место проживания.

Когда Тэйлор обнял Томаса, я заметила, что ладони у них одинаково крепкие и крупные. Наверняка в компании сразу пятерых братьев может быть страшновато.

Томас похлопал брата по спине, и вовсе не слабо. Хорошо, что он не приветствовал так меня, но Тэйлор, кажется, ничего не заметил. Наконец они разомкнули объятия, и Тэйлор стукнул Томаса по руке, опять же так сильно, что я вздрогнула.

– Черт побери, Томми! – Тэйлор демонстративно сжал бицепс Томаса. – Ты как хренов тягач!

Томас покачал головой, и оба брата уставились на меня с одинаковыми широченными улыбками на лицах.

– Это, – сияя, проговорил Томас, – Лииз Линди.

Мое имя он произнес с неким благоговением и взглянул так, как на Камиллу, когда держал ее в объятиях на пирсе. Словно важнее меня для него никого не было, и мне даже пришлось перекатиться на носках, чтобы не повиснуть на нем.

Всего несколько недель назад Томас произносил мое имя как ругательство. Теперь же, стоило ему назвать его, и я буквально таяла.

Тэйлор заключил меня в медвежьи объятия, отрывая от земли. Когда он опустил меня, то усмехнулся:

– Прости, что той ночью не дали тебе поспать. У меня была жуткая неделька.

– На работе? – спросила я.

Он моментально покраснел, и я мысленно похвалила себя за то, что у меня получилось заставить Мэддокса покрыться румянцем.

Томас ухмыльнулся:

– Его бросила девушка.

Чувство триумфа тут же испарилось, и я пристыженно замолкла. Но продлилось это недолго: вспомнились вскрики и стук кровати о стену.