Тесса Дэр - Леди полуночи

Он собирался коснуться ее обнаженной груди.

Она собиралась позволить ему это.

Это должно было случиться. Уже скоро.

«Пожалуйста! Прямо сейчас».

Он снова поцеловал ее в губы, в то время как рука оказалась внутри лифа и нежное полушарие легло ему в ладонь. Кейт с наслаждением услышала его какой-то темный, полный чувственности стон. Удовольствие было настолько велико, что, оттолкнувшись от увитой ивой стены, она выгнулась и прижалась к нему. И ощутила животом, как он велик и возбужден.

О боже!

Кто-то должен обратить на это внимание леди Харриет: в конце концов, в Уилмингтоне кое у кого тоже найдется фаллос монументальных размеров.

Не отрываясь от ее губ, Торн зарычал, продолжая сжимать грудь, подушечкой пальца ласкать сосок, чертить вокруг него круги. Кейт казалось, что она того и гляди выскочит из кожи от наслаждения.

– Мне нужно… – Он оторвался от нее, задохнувшись. – Кэти, я хочу попробовать тебя на вкус.

– Да! О да!

Кейт просунула руку между их телами и на ощупь нашла самый верхний бант на лифе. Она не обманула его – все банты на платье были декоративными, нашитыми.

Все, кроме этого.

Торн широко открыл глаза, когда она потянула за ленту и распустила бант. Вид у него был такой, словно она сделала ему сразу два подарка – на Рождество и день рождения. И собственная неуверенность из-за того, что у нее маленькая грудь и коричневые соски, куда-то пропала в тот же момент, когда он спустил платье вниз. Обнаженной грудью Кейт ощутила прохладу воздуха и одновременно жар, которым лучился его жадный взгляд.

Она, может, и не совершенство, но ему явно понравилось увиденное: Кейт это поняла по восторженному шепоту Торна: «Господь всемогущий!»

Он потряс головой, будто освобождаясь от наваждения и все с тем же восхищением разглядывая ее обнаженную грудь.

– Но мы не можем…

– Должны. – Кейт очень надеялась, что сейчас произойдет что-то необыкновенное.

– Я не пользуюсь женской слабостью. Никогда.

– Это не слабость.

– И не соблазняю неопытных невинных девушек. Никогда.

Ох, ради бога! При чем здесь неопытность? Она давно вышла из юного возраста. Может, стоит его попросить?

Чем дольше Торн мешкал, тем больше напрягался сосок и теперь походил на ягоду малины, которой украсили бланманже, так и просившуюся в рот.

– Мне нужно… кое-что, – решилась наконец Кейт, прижимаясь к его руке, так и лежавшей на груди.

Он поднял глаза и пристально посмотрел на нее.

– Я знаю, что тебе нужно. – Его низкий голос словно омыл ее.

– Тогда пожалуйста. – Она вцепилась в его сюртук, пытаясь подтянуть к себе вплотную. – Пожалуйста.

После некоторых колебаний он натянул ей рукав на плечо и стянул на груди ленту платья.

– Тебе требуется много больше, чем какой-то момент украденного наслаждения. Ты нуждаешься в заботе и ласке, нежности и любви.

Неуклюже завязав бант, он отступил в сторону.

– Тебе нужен другой мужчина. Лучше меня.

Стоило только Торну сделать шаг в сторону – в паху ныло, грудь тяжело вздымалась, – как в церковный дворик стремительно ворвалась леди Ларк Грамерси.

Он быстро укрылся за каменным распятием, которое, к счастью, оказалось довольно высоким. Правда, его могло выдать прерывистое дыхание, да и Кэти тоже еще не успокоилась.

– Так вот вы где, оказывается, – улыбнулась Ларк. – На минуту я забеспокоилась, что у вас тут свидание. Так не хочется, чтобы Эван нашел повод для шестой дуэли. Хотя и пять, конечно, впечатляют, но шесть… шесть уже явный перебор.

Кэти – мисс Тейлор, выругал он себя – вытащила из волос листочек ивы и вышла на свет. Щеки и шея у нее все еще горели.

– Это все Баджер: пролез сюда через дыру в стене, – вот и пришлось нам его разыскивать.

Вот дьявол! Торн оглядел ряды могил. Щенок снова куда-то запропастился.

Что же он за идиот такой: не только чуть не пропустил момент, когда могла пострадать репутация мисс Тейлор и тогда под угрозой оказалась бы ее будущая богатая и комфортная жизнь, но еще и позабыл о проклятой собаке! Злой на самого себя, Торн пригладил волосы и повернулся к Кэти:

– Отправляйтесь вместе с леди Ларк, а я его отыщу и приведу.

Ему требовалось время, чтобы обуздать похоть.

Как только дамы ушли, Торн свистнул, и щенок пулей выскочил из-за надгробия, кинулся к его ногам. С четверть часа потом Торн провел за чтением надписей на всех до единого памятниках в церковном дворе: надо ведь было узнать, как звали тех, перед чьими могилами он устроил это сладострастное представление.

После четырех рядов надгробий боль в паху отпустила, и он понял, что может наконец ясно соображать. Выйдя из церковного дворика с Баджером, бежавшим следом, Торн обхватил руками голову.

Как он, черт возьми, мог позволить себе такое? Разве не решил для себя, что ничего не будет? Он знал, как противостоять соблазнам плоти, но в нежности и очаровании Кэти скрывалась такая сила, с которой ему не приходилось сталкиваться раньше.

Если бы он не улучил момент, чтобы остановиться, если бы леди Ларк появилась несколькими секундами раньше, то застала бы Кэти – мисс Тейлор! – с голой грудью, торчавшей из платья. А он нависал бы над ней, пуская слюни как какой-нибудь юнец, которому в первый раз удалось увидеть сиськи.

Торн сказал Кейт правду: никогда он не пользовался женской слабостью. Детство, проведенное в публичном доме, оставило свой след – он презирал мужчин, которые покупали женщин для удовлетворения похоти, но это был не единственный способ: многие власть имущие применяли насилие, чтобы добиться своего.

Из-за этого порой Торн ненавидел себя за то, что родился мужчиной.

Однако все равно оставался мужчиной, таким же, как и прочие, которых одолевали темные страсти и желание удовлетворить главную потребность, поэтому заводил любовниц, но только в том случае, если был уверен, что их связь даст удовлетворение обоим, будет короткой, ни к чему не обязывающей.

Только вот с мисс Тейлор хлопот будет полон рот. А что касается отношений… их продолжительность измерялась не одним годом.

Сегодня он едва не поддался искушению… О, конечно, она начала бы уверять, что поступает по собственной воле, но он-то знал, чего ей действительно хочется получить от жизни. И как пить дать это не совокупление у стены в церковном дворе с грубым необразованным каторжником. Возможно, уступив ее уговорам и своим похотливым позывам, он почувствовал бы себя более могущественным, но это противоречило его жизненным принципам.

Когда дело доходило до эмоций, еще никому не удавалось преодолеть защитные барьеры, которые Торн возвел вокруг себя. Никому, кроме нее. Она была близка ему еще до того, как появились эти фортификационные сооружения. И хотя Кейт не помнит ни его лица, ни имени, в ее памяти сохранилась способность легко и весело преодолевать воздвигнутые им заслоны и добираться до самой сердцевины его души.