Кристофер Гортнер - Заговор Тюдоров

Уловив мое приближение, он вскинул голову и этим движением сбросил на плечи капюшон. Я едва сдержал вскрик. На месте левого глаза у него зияла оплывшая дыра. Это объясняло, почему слуга Кортни не смог разглядеть меня в галерее, затаившегося в оконной нише. Все прочее выглядело не лучше: лицо было сплошь изборождено шрамами, превратившими его в искаженную маску, кожа до того сморщена и стянута узлами, что потеряла всякое сходство с человеческой плотью. Следы увечий виднелись даже под седоватой бородой, словно несчастного долго били колотушкой, затем прижгли раны факелом и кое-как зашили.

– Что тебе нужно? – хрипло прорычал человек в черном.

Речь его была невнятна, но не походила на лопотание, свойственное пьяным. Он не двинулся с места, даже не шелохнулся – зачем? Я не сомневался, что этот человек побывал не в одном бою. Он мог бы вскочить и всадить нож мне в брюхо прежде, чем я успел бы глазом моргнуть. И все же когда я вспомнил записку, которую громила оставил в моей комнате, и последствия его поступка, мне лишь усилием воли удалось заставить себя не броситься на него и не вырвать из груди его паскудное черное сердце.

И однако же, судя по всему, он меня не узнал. В маске, целиком скрывающей лицо, я мог быть кем угодно. Я выставил бедро и с напускной игривостью проговорил:

– Мне сказали, что ты слуга графа. Может, он не будет против провести сегодняшний вечер в моем обществе?

Не удостоив меня даже взглядом, человек в черном взял со стола кружку и шумно отхлебнул. Теперь стало ясно, откуда у него такой странный выговор: верхней губы не было вовсе, рот исковеркан так, словно его на скорую руку склеили из нескольких кусков. И еще он наверняка потерял почти все зубы, подумал я, глядя, как стекает по бороде струйка эля.

– Его светлости не нужна компания, – сказал он. – Поищи себе другого клиента.

Отлично! Мне удалось обвести его вокруг пальца. Он принял меня за одну из местных потаскушек.

– Но я чрезвычайно опытен, – заметил я.

– Ха! – Он махнул затянутой в перчатку рукой на сидящих в общем зале. – Прибереги свои штучки для местной публики. Его светлость предпочитает безволосых. Гладеньких, как освежеванная белка.

Он хохотнул, довольный собственной шуткой. И снова я подавил побуждение убить его и покончить с этим делом. Он всего лишь исполнитель, приказ отдавал другой.

– Жаль.

Я издал раздосадованный вздох, наклонился, якобы поправляя голенище сапога, и повернул к лестнице. Как я и рассчитывал, слуга графа проворно, как хищный зверь, вскочил и рывком развернул меня к себе.

– Не так шустро, голубок! Сдается мне, я тебя уже где-то видел… – Он осекся. – Что это ты хочешь воткнуть мне в брюхо? Спицу? Смотри, дружок, я куда крупнее и не прочь выпотрошить тебя, как новорожденного теленка.

Я впился взглядом в его единственный глаз.

– Спорим, я выпотрошу тебя первым? – Я сильней надавил на кинжал. – Можешь не сомневаться, так и сделаю.

Сообразив, кто я такой, он резко изменился в лице, и я добавил:

– Или же мы, как приличные люди, поговорим о деле, и ты скажешь, где найти графа.

Он мог бы закричать во все горло… но вместо этого, явно забавляясь, проговорил:

– Стало быть, как? Что ж, валяй, иди к графу. Я подожду тебя здесь. – Он ткнул пальцем в лестницу. – Последняя дверь налево. Берегись кошек.

И, утробно хохотнув, вернулся к своей кружке.

С кинжалом в руке я поднимался по скрипучим ступеням. Наклонный потолок нависал почти над самой головой. Закрытое пространство я ненавидел лишь немногим меньше, чем глубокую воду. Добравшись до лестничной площадки, я оглянулся через плечо: человека в черном за столом больше не было. Впрочем, он наверняка где-то рядом. Подстерегает меня, словно чудовище в кошмарном сне.

Содрав маску, я затолкал ее в карман штанов. Коридор впереди был изрядно узок и плохо освещен, по обе стороны виднелись узкие двери, довольно тонкие, судя по тому, как отчетливо доносились из-за них стоны и влажные пошлепывания. Пахло застоявшейся смесью лежалого камыша, кошачьей мочи и совокупления.

Я сделал шаг вперед – что-то шмыгнуло мимо меня вглубь коридора и растворилось в темноте. Кошка. Пробираясь мимо дверей и постепенно привыкая к темноте, я стал различать других кошек – они лежали, свернувшись клубком, у стен, шипели либо провожали меня непроницаемым взглядом. Потолок словно наваливался на меня всей тяжестью; я без малейшего притворства прошел мимо кошек на цыпочках, словно опасался, что они могут напасть.

К тому времени, когда я добрался до последней двери слева, пот лил с меня ручьями; здесь было душно, как в преисподней, потому что снизу поднимался жар пылающего камина, да еще бог весть сколько было в комнатах запрещенных к использованию жаровен с раскаленными углями. Случись пожар, весь дом превратился бы в смертельную ловушку; это объясняло, почему кошки собрались именно здесь, хотя я представить не мог, зачем понадобилось держать в доме столько кошек, разве что для того, чтобы отпугивать крыс.

Проведя рукой по влажным от пота волосам, я приложил ухо к двери. Изнутри не доносилось ни звука. Я потрогал щеколду и уже собирался потянуть за нее, когда дверь распахнулась настежь.

– Сколько можно ждать?!

С этим возгласом граф схватил меня и попытался заключить в объятия.

Я оттолкнул его. Глаза Кортни расширились. Захлопнув дверь, он рывком развернулся ко мне. Рубашка его распахнулась, обнажая узкую бледную грудь; лицо, искаженное гневом, раскраснелось из-за изрядной порции вина. Он двинулся было ко мне, оскалив зубы, но замер, когда увидел в моей руке кинжал.

Глаза его сузились.

– Кто ты, черт побери, такой?

Теперь, когда я оказался лицом к лицу с графом Девоном, человеком, который строил заговор против королевы и который, по моему убеждению, пытался отравить меня, а вместо этого убил Перегрина, жажда мести пронзила мою грудь, словно зазубренный обломок железа. Несколько секунд я молча разглядывал Кортни с головы до ног. От него веяло аристократическим лоском, хотя сейчас, без вычурного модного наряда, стали видны последствия долгих лет, проведенных в Тауэре. В просторной рубахе и чулках Кортни выглядел худым, как подросток, его угловатому, с длинными конечностями телу явно недоставало крепких мускулов; как бы самоуверенно он ни держался, я подозревал, что, если дело дойдет до драки, граф окажется физически намного слабее меня.

– Стало быть, вы меня узнали, – процедил я сквозь зубы.

Кортни холодно усмехнулся:

– Ты тот самый безвестный ублюдок, которого послал шпионить за мной Ренар. Притом же тебе хватило чутья, чтобы отыскать меня здесь. Экая жалость, что ты не сможешь рассказать об этом открытии своему господину.