Кристофер Гортнер - Заговор Тюдоров

Он бегло обшарил передачу лоснящимися после пирога пальцами – вероятно, намеренно, чтобы оставить на белье жирные пятна. Йомен подтолкнул сумку ко мне.

– Комнаты Дадли наверху, – бросил он, однако не двинулся с места.

Стражник преграждал мне путь до тех пор, пока не получил положенную взятку.

Я поднимался по лестнице, чувствуя, как впивается в лодыжку рукоять спрятанного за голенищем кинжала. Дадли в заключении не только пользовались привилегиями – если к ним было так легко проникнуть, они еще и изрядно рисковали. Я вполне мог оказаться наемным убийцей. Неудивительно, что Кортни удавалось без труда переправлять Роберту Дадли книги и письма. Я и сам мог бы пронести их с десяток.

Пройдя через дверь на лестничной площадке в обширное сводчатое помещение, я словно очутился в парадном зале замка. На стенах висели плотные, хотя и заметно выцветшие шерстяные гобелены; под ногами вместо заурядного камыша простирались ковры, а в утопленном в стену камине, разгоняя промозглую сырость, жарко пылал огонь. Низкий арочный проход слева вел в спальни и гардеробную. Несколько обшарпанных кресел с высокой спинкой, табуреты, подставка для чтения и длинный стол посреди комнаты создавали домашний уют; из большой, забранной витражом бойницы сеялся пыльный свет. Стопки книг на полу и мягкое углубление в подушке перед камином говорили о том, что Дадли есть чем развеять скуку заточения; видимо, родиться с серебряной ложкой во рту не так уж плохо, даже если в семье имеется пагубная привычка заканчивать жизнь на плахе.

В комнате не было ни души. Расстегнув плащ, я повесил его на спинку кресла, поставил сумку на стол и окинул пристальным взглядом стопку книг. Я поборол искушение проверить, нет ли среди них той, которую отдала Кортни Елизавета. Ее письмо наверняка уже изъяли из тайника.

Я подошел к бойнице. Внизу, по крытой стене, которая соединяла башню Бошана с соседней, брели несколько человек в плащах. Я замер, распознав белобрысые космы Гилфорда Дадли и рыжую шевелюру Генри, который уступал брату и в росте, и в добродушии нрава. За ними следовали мускулистый Амброз и Джон, старший из братьев Дадли и больше всех прочих похожий на их покойного отца. Не хватало лишь Роберта, но я едва обратил внимание на его отсутствие, завороженный видом хрупкой женской фигурки. Капюшон соскользнул с ее головы, обнажив золотисто-рыжие, уложенные венцом косы – лишь немногим светлее, чем волосы Елизаветы.

С братьями Дадли была леди Джейн Грей, жена Гилфорда.

Джон Дадли споткнулся. Джейн поддержала его, обхватив рукой за пояс, и тут же к ним подскочил ближайший слуга, который вел на поводке терьера. Джон благодарно оперся на его плечо, а Джейн приняла у слуги поводок. Из пяти братьев Дадли Джона я знал хуже всего. Будучи первенцем, он обучался при дворе, вдалеке от замка, где я рос, поэтому я редко видел его. Сейчас я припомнил слухи о том, что он подвержен лихорадке, и легкие его ослаблены приступами…

– Кто ты такой?

Я стремительно обернулся. В дверном проеме стоял лорд Роберт.

– Вы не узнаете меня, милорд? – Я сбросил капюшон. – Прошло не так уж много времени.

Роберт замер, уставясь на меня во все глаза.

– Прескотт! – прошипел он сквозь зубы и, пинком захлопнув за собой дверь, шагнул ко мне.

Он оказался выше, чем мне помнилось, и намного худощавей; волосы цвета воронова крыла были коротко подстрижены, отчего сильней бросались в глаза характерные для всех Дадли высокие скулы и влажные черные глаза. Вид этого человека разом швырнул меня в прошлое, в те дни, когда я был ничтожным оруженосцем, ничего не знал о своем происхождении и целиком зависел от милости Роберта Дадли.

– Надо же. – Он упер руку в бедро, пристально разглядывая меня. – Вообрази мое удивление, когда мне сказали, что у меня посетитель.

Голос Роберта звучал, будто в насмешку, так знакомо, словно мы расстались лишь пару часов назад.

– Я гадал иногда, что с тобой сталось, представлял, как ты возвращаешься сюда, точно пес к своей блевотине… но на самом деле не верил, что это произойдет. Мне и в голову не приходило, что ты настолько глуп. Да, а как же стражник внизу? Вряд ли он хоть пальцем шевельнет, чтобы тебе помочь, так что даже и не думай кричать. Сколько бы ты ему ни заплатил, я плачу вдвое.

В этом сомневаться не приходилось. Я притворился, будто не услышал его угрозы, хотя сердце в груди забилось чаще. Я указал на сумку, стоявшую на столе:

– Принес вам белье.

– Вижу. Так вот, стало быть, на кого ты сейчас работаешь? Любовничек Кортни? Да, ты времени даром не терял. Его выпустили отсюда лишь пару месяцев назад. Или ты слонялся за воротами, поджидая первого встречного вельможу, чтобы облизать ему сапоги?

Тревога, охватившая меня, отступила. По сути, мне следовало бы упиваться этой минутой. Колесо фортуны повернулось, и мы поменялись местами. Когда-то я был беззащитен, а Роберт обладал всей властью, чтобы в любой момент невозбранно сокрушить меня… но я его обошел. Я выиграл. И пора ему было это узнать.

– Теперь я служу принцессе Елизавете. Я пришел забрать то, что принадлежит ей.

Роберт скривил рот, будто мои слова для него ничего не значили, но я чуял, как все его мускулистое тело напряглось, готовое пустить в ход силу. Если он решит напасть, придется с ним повозиться. Может, он и выглядит истощенным, бледной тенью некогда блистательного аристократа, отцовского любимчика – но на его стороне все преимущества жизни в привилегированном сословии, отточенные годами верховой езды, стрельбы из лука, фехтования, поединков на турнирах и прочих недешевых развлечений, которые могут позволить себе только богачи. Природа не обделила Роберта Дадли ни красотой, ни мастерством и удалью. Шесть долгих месяцев, проведенных в заключении, наверняка довели его до опасного накала. Жизнь в довольстве и роскоши, великие упования, честолюбивые стремления тех дней, когда герцог Нортумберленд правил Англией, – все это обратилось в прах, и Роберт Дадли оказался загнан в угол.

Люди, загнанные в угол, всегда опасны.

Губы Роберта растянулись в улыбке:

– Итак, теперь ты служишь Елизавете. С каких, собственно, пор? Ты поступил к ней на службу до того, как предал меня, или после?

– Это имеет значение?

– Для меня – да. Я не должен был тебе доверять. Следовало понять, что такой ублюдок, как ты, чужд преданности.

С этими словами он отошел к буфету и протянул руку к потускневшему от времени графину. Наполняя кубок, он держался ко мне спиной. Если Роберт полагал таким образом усыпить мою бдительность, он мог не рассчитывать на успех. Я его слишком хорошо знал.

– Вот что я хотел бы прояснить, – сказал Дадли.

Он повернулся ко мне, насупив брови, будто услышал нечто крайне неприятное.