Хизер Сноу - Сладкая иллюзия

Надавив пальцами на подбородок Эммы, Дерик запрокинул ее голову и нежно раскрыл ее губы. У Эммы совсем не было времени раздумывать над этим, ибо уже в следующее мгновение чувственные мужские губы вновь накрыли ее рот. Эмма испытала настоящий шок, когда теплый язык Дерика проник внутрь и коснулся ее собственного. Эмму обдало жаром, а потом по ее спине пробежал холодок. Хотя нет, это был даже не жар. Эмме показалось, что внутри нее возникла струна, которая тянула теперь за грудь и еще одно весьма чувствительное место, отчего ее ноги подкосились. Эмма вскинула руки и обняла Дерика за шею, чтобы не упасть.

Она открыла рот шире, впуская в себя его язык и выставив навстречу собственный.

Готовность, с какой Эмма ответила на призыв, казалось, возбудила Дерика еще сильнее. Его дыхание стало прерывистым, а поцелуй более грубым и необузданным. И Эмма наслаждалась этим поцелуем. Наслаждалась тем обстоятельством, что наконец-то нечто, скрытое в ней, вызвало в ее соседе такие перемены.

– Господи, Эмма, – простонал Дерик, отрываясь от ее губ за тем, чтобы проложить обжигающую влажную дорожку из поцелуев на шее леди Уоллингфорд. О, реальность была гораздо чудеснее тех мечтаний, которым Эмма предавалась на протяжении многих часов, дней и месяцев. Ее легкие сдавило точно железным обручем. Дышать становилось все труднее, а когда ладонь Дерика обхватила ее грудь и принялась крепко и ритмично сжимать, Эмма чуть не задохнулась.

Когда же леди Уоллингфорд попыталась восстановить дыхание, воздух начал вырываться из ее груди неровными прерывистыми толчками, эхом отражающимися от мраморного пола. Эмма чувствовала себя так, словно внезапно окунулась в ручей Сент-Уильямс Крик ранней весной. Ее грудь болезненно сжалась, а сознание сразу прочистилось. Она вела себя как настоящая распутница! Да еще в собственном доме. Господи… Слуги. Джордж. Что они подумают, если увидят ее?

А губы Дерика все еще покрывали шею Эммы обжигающими поцелуями, спускаясь к ложбинке между грудями.

– Дерик, пожалуйста. – Эмма попыталась его оттолкнуть. – Кто-нибудь может увидеть.

Виконт поднял голову, и в глубине его изумрудных глаз вспыхнул какой-то странный огонек, как если бы подобная перспектива возбуждала его. Потом его взгляд упал на губы Эммы, и он наклонился, чтобы завладеть ими снова.

Однако Эмма отвернулась, чтобы уткнуться в его тяжело вздымающуюся грудь.

Последующее за этим мгновение показалось ей бесконечным. А затем она почувствовала, как руки Дерика оставили ее тело и уперлись в стену позади нее. Эмму охватило сильное желание. О чем она только думала?

О чем только думал Дерик? Неужели он все же питает к ней какие-то чувства?

– Почему вы меня так поцеловали? – прошептала Эмма, губы которой почти касались тонкой льняной рубашки Дерика.

Его грудь судорожно приподнялась, как если бы он фыркнул, не веря в произошедшее.

– Я хотел… – Прерывистое дыхание Дерика всколыхнуло волосы на голове Эммы. – Получить выигрыш, – хрипло вымолвил он. – Вы же проспорили.

Бурлящий шар в груди Эммы взорвался, породив обжигающие глаза слезы. Ну, конечно. Этот поцелуй не имел ничего общего с ее чарами. Просто в пылу спора Дерик нашел подходящий способ выместить на Эмме свое разочарование ею и одновременно получить причитающийся выигрыш.

Эмма сильнее уперлась руками в его грудь и нырнула ему под руку. Внутренне сжавшись, она пошла прочь, мысленно считая шаги, чтобы успокоиться. Четыре. Пять. Шесть. Семь.

– В таком случае, будем считать, что я выплатила свой долг.

Эмма не видела, как Дерик побледнел, так как он находился у нее за спиной. Виконт обрадовался этому, ибо не был уверен, что способен скрыть от Эммы хоть какую-то из обуревавших его эмоций. Развернувшись, она наверняка прочитала бы на его лице их все. Вожделение. Замешательство. Сожаление. Может быть, даже его тайны. Все они проступили на его лице, подобно секретному посланию, написанному молоком, согретому на огне. Дерик медленно провел рукой по волосам, чувствуя, как кровь постепенно приливает к лицу. Еще никогда в жизни он не чувствовал себя таким потерянным.

Дерик вовсе не собирался целовать Эмму. Только не сейчас. И уж конечно, не так. Он собирался немного подразнить ее, уговорить, медленно познакомить с «градацией поцелуев», как она сама недавно выразилась. И сделал бы он это в более удобном и уединенном месте, где их никто не смог бы побеспокоить.

Но все разрушило желание во что бы то ни стало защитить Эмму и опалившая кровь ярость. Когда Хардинг растопырил пальцы, Дерик увидел лишь багровые отметины на шее бедняжки Молли и ее безжизненные голубые глаза. Но потом воображение нарисовало ему вместо голубых глаз янтарные, и гнев застил ему взор.

Когда же Эмма попыталась настоять на том, чтобы негодяй остался в ее доме, какое-то примитивное чувство превосходства взбунтовалось в душе Дерика, требуя от Эммы повиновения. Но даже несмотря на это, он не должен был поцелуем добиваться ее смирения.

– Эмма, я…

– Не надо. – Эти слова сорвались с губ Эммы словно пуля, выпущенная из пистолета дуэлянта. И отголоски уязвленной гордости, прозвучавшие в ее голосе, поразили Дерика. А потом Эмма недоверчиво фыркнула, отчего все перевернулось у него в душе. Но что, собственно говоря, ее так ранило? Скорее она должна была разозлиться.

Дерик замер. Он ждал, когда Эмма развернется, чтобы прочитать написанные у нее на лице мысли. Если он поймет причину испытываемой Эммой боли, он сможет ее унять.

Однако когда Эмма к нему повернулась, она была собранной и спокойной, от нее веяло холодом.

– Вы действительно полагаете, что Томас убил Молли?

Дерик с трудом удержался, чтобы не открыть рот от удивления. Если бы не припухшие губы Эммы и не слегка взъерошенные от его прикосновений волосы, Дерик счел бы недавний поцелуй плодом его воспаленного воображения или эротических мечтаний.

– Вернемся к делу? – спросил Дерик, все еще пытаясь разогнать окутывавший его сознание туман чувственного возбуждения. Проклятье! Неужели поцелуй не произвел на Эмму никакого впечатления? Ну как она могла стоять перед ним такая чопорная, такая прямая, как шомпол, в то время как он испытывал горячее желание облокотиться о стену и стоять так до тех пор, пока окончательно не придет в себя?

Эмма поджала губы, очевидно, рассердившись на то, что Дерик вновь оставил ее вопрос без ответа. Но, Господь свидетель, он не мог сейчас думать о Хардинге. Так как же, черт возьми, это удавалось Эмме?

– Я думаю, нам следует обсудить то, что между нами произошло, – неожиданно для себя произнес Дерик. Господи, да что заставило его сказать это? И что он станет говорить, если Эмма согласится.