Кэтлин Тессаро - Дебютантка

– Но я не собираюсь продавать значок.

– Больше вам все равно за него никто не даст.

– И не надо. Простите, а вы когда-нибудь слышали про человека по имени Николас Уорбертон?

– Вроде как имя незнакомое. А он как-то связан с этим значком?

– Скорее всего, нет. Спасибо, мистер Лоуренс, вы очень мне помогли.

Он вежливо поклонился:

– Не за что. Дайте знать, если все же надумаете продавать. Послушайте, а за семьдесят пять фунтов не отдадите?

Кейт покачала головой и протянула руку за значком.

Он неохотно вернул его:

– Вот вам моя карточка. На всякий случай.

– Спасибо.

– Обещайте, что больше ни к кому обращаться не станете, хорошо?

Кейт сунула значок в карман:

– Хорошо, договорились. Всего доброго! И еще раз спасибо.

Шагая по проходу, Кейт снова достала значок и провела пальцем по его облупившейся эмали. Нелогично как-то получается: зачем, спрашивается, делать значок, если организация тайная? Вряд ли подпольщики станут себя рекламировать. Нет, как хотите, но что-то здесь все-таки не так.

Кейт положила значок в сумочку и проверила мобильник. Ничего. Ни пропущенных звонков, ни эсэмэсок.

На всякий случай она нажала кнопку, чтобы убедиться, что телефон работает. Да, все в порядке.

Кейт пробиралась по тусклым, плохо освещенным и пыльным проходам рынка к яркому дневному солнцу, и ей казалось, что она обломок кораблекрушения, которым бесцельно играют морские волны.

Неужели он наконец оставил попытки связаться с ней? Но почему ей не становится от этого легче? Ведь она сама этого хотела. Или не хотела?

Кейт дошла до угла Чёрч-стрит и Лиссон-гроув и в нерешительности остановилась.

Ну и куда теперь, что делать дальше? Лондон казался чужим, враждебным городом, его огромные размеры подавляли Кейт, ей было здесь трудно дышать. Она подошла к автобусной остановке и, облегченно вздохнув, присела в ее тени на скамейку. Достала ежедневник, чтобы просмотреть записи, сделанные в библиотеке.

Но, бегло пролистывая месяц за месяцем, Кейт вдруг задержалась: в глаза бросилось несколько памятных дат, отмеченных звездочкой или обведенных красным цветом. И снова она перенеслась памятью в отдельные кабинеты ресторанов, укромные номера гостиниц, места тайных свиданий, вновь переживая все, что составляло ее недавнюю жизнь, день за днем, месяц за месяцем. Она бессознательно провела пальцами по гладким жемчужинам висевшего на шее ожерелья.

Зачем она надела его сегодня? По привычке? На счастье? Или чтобы не забывать, что некий человек когда-то любил ее?

В тот день, когда он подарил ей ожерелье, шел снег. Оно лежало в темно-синем кожаном футляре. Жемчужины светились на фоне черных атласных складок, словно огромные прозрачные снежные хлопья в ночном небе.

«Я хочу, чтобы ты всегда помнила обо мне», – сказал он тогда, надевая ожерелье ей на шею.

Он закрепил золотую застежку и поцеловал ее в шею, потом – за ушком, а потом, не торопясь, – и во все остальные места…

И вот Кейт здесь, в далеком Лондоне, разделенная с этим человеком тысячами миль, помнит и думает о нем в этот жаркий летний день.

Вряд ли его можно было назвать красивым. Он был великолепен. Высокий, черноволосый, глаза черные как ночь. Но в этих глазах затаились мрачная угрюмость и неумолимая жестокость. Черты лица его были несимметричны, в них не было той соразмерности, которую называют привлекательностью и красотой. И все же, когда он улыбался, лицо его словно оживало и светилось, и отблески этого света падали на все вокруг. Да уж, обаяния, харизмы, внутренней силы у этого человека хватало.

Когда Кейт впервые увидела его, на нем был, конечно, черный галстук. В смокинге мужчины смотрятся по-другому. Тем более посреди бального зала. Да и женщины тоже, надев вечернее платье, ощущают себя совсем иначе.

Она пришла с Дереком. Дерек вообще много времени проводил в обществе, не пропускал мало-мальски значимых приемов, балов и прочих мероприятий. У него был свой бизнес, свои клиенты, с которыми требовалось работать. Да ему и самому нравилось везде бывать, постоянно находиться на публике. И конечно, Дереку было приятно, что рядом с ним молодая красивая девушка. С другой стороны, за все время знакомства он ни разу не проявил к Кейт чисто мужского интереса. Без сомнения, она для него была все равно что борода на лице или дорогое украшение: бороду всегда можно сбрить, а украшение снять. Да и кто она такая? Ни денег, ни связей. Будь она богата, Константайн бы в лепешку для нее разбился, луну с неба достал бы. Он был так корыстен и испорчен, что Кейт понятия не имела, каков этот человек на самом деле и чего от него можно ждать.

Но в тот вечер случилось нечто особенное: они отправились на престижный благотворительный бал. На этот бал Дерек пригласил ее еще за несколько месяцев, но Кейт была так занята, что чуть не забыла про него. Готовиться пришлось тщательно. Сначала Дерек отправил ее в дорогой салон делать прическу и маникюр. Мало того, он лично выбрал ей платье. Просто потрясающее: шелковое, изумрудно-зеленое, от Кельвина Кляйна. Она такой красоты не то что раньше не надевала, но вообще никогда не видела. Простое и вместе с тем изысканное, роскошно драпированное в талии. Странно, как безупречно Дерек угадал ее размер, с какой пугающей точностью смог понять, что ей к лицу. Кейт даже тогда показалось, один-единственный раз за все время, что интерес Константайна к ней несколько глубже, чем она думала. Она и сама не знала, как относиться к этому внезапному открытию. Все это придавало вечеру некую эротическую напряженность, и в машине по дороге на бал Кейт старалась говорить как можно меньше, словно хотела осторожно нащупать твердую почву в этой новой для них обоих ситуации.

Когда они прибыли, ей хватило минуты, чтобы понять, в чем тут дело. Все остальные гости были одеты либо в белое, либо в черное, причем это оказалось не просто совпадением: таков был дресс-код бала.

– Смотри, я одна одета не так, как все! – прошептала Кейт на ухо своему спутнику, краснея и отворачиваясь, чтобы не ловить на себе удивленные взгляды гостей. – Выглядит так, будто я сделала это нарочно!

– Невинное заблуждение, – лукаво улыбаясь, произнес он. – Но, дорогая моя, посмотри на этот бальный зал: все тут на одно лицо, и выделяешься только ты. Что ж, это очень даже неплохо.

И Дерек оказался прав. Далеко не все взгляды, обращенные к Кейт, выражали неодобрение, многие смотрели на нее с восхищением.

– Ну-ка, спинку прямо, плечики разверни. И говори со своим британским акцентом, чтобы все его слышали. Договорились? Мне предстоит работенка, а значит, и тебе тоже.

И Кейт пришлось потрудиться. Все иллюзии, кружившие ей голову в машине, развеялись как дым. Вступая в очередной разговор, она всякий раз с веселым смехом объясняла, что и не подозревала о том, что едет на так называемый черно-белый бал, и теперь чувствует себя полной дурой. А ее собеседники горячо протестовали и наперебой убеждали, что она выглядит потрясающе. Не успела Кейт опомниться, как уже танцевала, и публика во все глаза смотрела только на нее. Танцевала она главным образом с пожилыми мужьями клиенток Дерека, которым не терпелось, пока супруга нет за столиком, посплетничать с ним о своих подругах. Оставаясь с дамами наедине, Константайн говорил им льстивые комплименты, поддразнивал, шутил и небрежно, как бы вскользь, вворачивал пару слов о некоем раритете, который на днях ожидал получить из Франции: невероятная ценность, правда, увы, он уже обещал это кому-то еще, но, так и быть, по дружбе – мы ведь с вами не чужие друг другу люди, так ведь? – может быть, получится организовать предварительный просмотр, в виде исключения…