Сьюзен Филлипс - Герои – моя слабость

– Энни! – заголосила Плутовка. – Мне страшно. Я хочу сейчас же увидеть Ливию. Тогда мне вмиг полегчает.

– Я понимаю, Плутовка, – отозвалась Энни. – Но… я не могу ее нигде найти.

– Ты должна! Мне хочется поговорить с ребенком, а не со взрослым! Мне нужна Ливия! – Плутовка горестно запричитала: – Она моя подруга, а друзья помогают друг дружке, когда им страшно. – Плутовка разрыдалась, громко хлюпая носом. – Почему Лив не говорит мне, где прячется?

Волна обхватила бедра Энни, а с потолка пещеры полились ледяные капли прямо ей за шиворот, будто кто-то барабанил по спине костлявой холодной рукой.

Плутовка заплакала громче, всхлипывая и подвывая, пока наконец под сводами грота не раздались чудесные слова:

– Я здесь.

Энни никогда не слышала ничего прекраснее этих тихих слов, произнесенных дрожащим голосом. Она боялась разрушить волшебство…

– Ливия, – прошептала Плутовка. – Это ты? Правда?

– Угу.

– А я думала, что здесь никого нет, кроме меня и Энни.

– Я тоже тут. – После долгого молчания голосок Ливии звучал немного хрипло.

– Теперь мне стало намного легче. – Плутовка шмыгнула носом. – Тебе страшно?

– Угу.

– Мне тоже. Как хорошо, что я не одна.

– Да, ты не одна, правда. – Малышка не выговаривала букву «р». Ее милая картавость тронула Энни до слез.

– Хочешь побыть здесь еще или ты готова вернуться домой? – спросила Плутовка.

Последовала долгая пауза.

– Не знаю. – Энни молчала, с трудом сдерживая нетерпение. Время тянулось мучительно медленно. – Плутовка, ты еще здесь? – спросила наконец Ливия.

– Я думаю, – отозвалась кукла. – Мне кажется, ты должна поговорить об этом с кем-нибудь из взрослых. Ты не против, если я пришлю за тобой Энни?

Энни затаила дыхание, испугавшись, что поторопилась и девочка снова уйдет в свою раковину. Но Ливия тихо произнесла:

– Хорошо.

– Энни! – позвала Плутовка. – Иди сюда, пожалуйста. Ливия хочет поговорить с тобой. Лив, я совсем замерзла. Надо выпить чашку горячего шоколада. И схрумкать маринованный огурчик. До встречи.

Энни вышла из-за скалы, молясь про себя, чтобы ее появление не заставило малышку снова замкнуться в молчании. Ливия сидела на каменном выступе, подтянув колени к груди и низко опустив голову. Волосы закрывали ее лицо.

Энни не знала, слышала ли Джейси обрывки их разговора, ей хотелось крикнуть, чтобы успокоить несчастную мать, но она боялась спугнуть девочку.

– Привет, глупышка, – сказала она.

Ливия подняла наконец голову.

Что заставило ребенка, боявшегося темноты, забраться в пещеру? Только что-то ужасное, пугающее. Но когда Энни нашла Ливию на берегу, девочка казалась скорее обиженной, нежели испуганной. Должно быть, что-то случилось уже потом, но кроме появления Тео…

И тут Энни догадалась.

Хотя зубы у нее стучали от холода, а каменный карниз был слишком узким, чтобы на нем сидеть, она вскарабкалась на скалу и примостилась рядом с Ливией. Кое-как устроившись, она обняла малышку за плечи. От Ливии пахло морскими водорослями, детским потом и шампунем.

– Ты знаешь, что Плутовка на меня сердита? – спросила Энни.

Ливия покачала головой.

Энни молчала, стараясь не обращать внимания на острый край скалы, врезавшийся ей в плечо. Ничего не объясняя, она крепко прижимала к себе девочку.

Наконец Ливия заговорила:

– Что ты такого сделала?

Энни едва не расплакалась, услышав милый хрипловатый голосок.

– Плутовка сказала, что ты спряталась здесь, потому что увидела, как мы с Тео ссорились. Вот почему она на меня рассердилась. Мы препирались у тебя на глазах, а ты пугаешься, когда взрослые спорят. – Ливия кивнула. – Это оттого, что твой папа обижал маму, и еще из-за того, как он умер, – продолжала Энни, стараясь изо всех сил говорить невозмутимым тоном.

– Мне стало страшно. – Ливия тоненько всхлипнула, и у Энни защемило сердце от жалости.

– Еще бы. Я бы тоже испугалась на твоем месте. Плутовка сказала, что мне следовало объяснить тебе: когда взрослые спорят, это вовсе не означает, что непременно случится что-то плохое. Вот мы с Тео иногда пререкаемся. Нам нравится спорить. Но мы никогда не обидели бы друг друга. – Ливия задумалась, склонив голову набок. Энни могла бы подхватить малышку на руки и отнести к выходу из пещеры, но она замялась, подыскивая нужные слова. Что же еще сказать, чтобы исправить ошибку? Она ласково провела пальцем по щечке девочки. – Иногда люди спорят и даже ссорятся. Дети и взрослые. Вот, например, мы с твоей мамой повздорили сегодня. Я сама виновата и хочу теперь извиниться перед ней.

– Вы с мамой поругались? – спросила Ливия.

– Меня кое-что сбило с толку. Но в том-то и дело, Ливия. Если ты будешь пугаться всякий раз, когда кто-то ссорится или спорит, ты будешь жить в вечном страхе, а никто из нас этого не хочет.

– Но Тео кричал так громко.

– И я тоже. Я здорово на него разозлилась.

– Ты могла застрелить его из пистолета, – проговорила Ливия, пытаясь разрешить вопрос, слишком сложный для четырехлетнего ребенка.

– О нет, я бы никогда такого не сделала. – Энни попробовала объяснить иначе. Она нерешительно помолчала. – Можно я выпущу на свободу свой секрет?

– Угу.

Энни прижалась щекой к макушке девочки.

– Я люблю Тео, – прошептала она. – А я никогда не полюбила бы того, кто пытался меня обидеть. Но это не значит, что я не могу на него разозлиться.

– Ты любишь Тео?

– Это мой секрет, ты не забыла?

– Я помню. – Ливия повернулась, тихонько пыхтя. – Можно и мне освободить свой секрет?

– Конечно. – Энни собралась с духом, готовясь услышать нечто ужасное.

Ливия, повернув голову, заглянула ей в глаза.

– Мне не понравилась песенка Плутовки.

Не удержавшись от смеха, Энни поцеловала девочку в лоб.

– Мы ей об этом не скажем.

Счастливое воссоединение матери с дочерью заставило бы Энни прослезиться, если бы не холод, пробиравший ее до костей. Тео отвел ее на освещенный пятачок, чтобы внимательно осмотреть раны. Энни стояла перед ним в одной лишь оранжевой майке и белых трусиках. Мокрые шерстяные носки собрались в гармошку у ее щиколоток. Протолкнув Ливию в расщелину, где девочку немедленно подхватили сильные руки Тео, Энни обнаружила, что промокшие джинсы только мешают ей протиснуться в щель, и стянула их.

Тео покачал головой, разглядывая длинную царапину у нее на животе, ссадины и кровоподтеки. Он обхватил рукой ее бедра, как будто боялся, что она сбежит, хотя Энни и не думала вырываться.

– Ты вся в порезах. – Сбросив парку, он бережно ее укутал. – Клянусь богом, я постарел на десять лет, когда ты исчезла в этой дыре. – Тео порывисто прижал ее к груди, и Энни замерла, охваченная блаженным чувством покоя.