Тилли Бэгшоу - Сидни Шелдон. Узы памяти

«Моя подруга – министр внутренних дел Британии».

Люси не уставала повторять это.

Сегодняшний вечер – нечто совершенно особенное. Не только потому, что друзья-супруги приехали на остров на все лето после триумфального назначения Алексии, но еще и потому, что Майкл, их красавец сын, тоже будет здесь впервые за много лет. Рокси приезжала всегда. Бедная девочка, что ей еще делать? И конечно, после несчастного случая они с отцом почти неразлучны. Но Майкл де Вир был здесь еще подростком. Люси не могла не мечтать о том, как будет прекрасно, как идеально, если Майкл де Вир влюбится в ее дочь Саммер.

«Тогда мы станем одной большой, счастливой семьей».

Двадцатидвухлетняя дочь Люси недавно порвала со своим бойфрендом еще с колледжа, мерзким, напыщенным Чадом Бейтсом.

«Чад, подумать только! Кто называет новорожденного Чадом?»

По мнению Люси, Саммер созрела для нового романа. И только представьте, как будет здорово, если Саммер и Майкл поженятся и народят детишек! Люси и Алексия станут заботливыми бабушками. Это вполне возможно. Люси сделает все, чтобы это было возможно.

«И все начнется сегодня вечером».

Майкл де Вир сидел в заднем ряду Грейс-черч на Вудлон-авеню, громко храпя, пока прихожане пели «Соедини нас вместе».

– Проснись! – прошипела Рокси, толкнув его локтем в бок. – Люди смотрят!

Майкл вздрогнул и проснулся. Приступ тошноты немедленно скрутил внутренности. Какого черта он здесь делает? Какое безумие заставило его приехать не только в эту церковь, полную чванливых приверженцев епископальной церкви, но и на этот остров?

Он, разумеется, знал ответ. Он здесь потому, что хочет попытаться уговорить отца. Тедди так взбешен из-за того, что Майкл ушел из Оксфорда, что грозил лишить его наследства.

– Я все до последнего пенни оставлю твоей сестре, и не думай, что я этого не сделаю!

Но Майкл стоял на своем, продолжая развивать «Кингсмир ивентс», и уже арендовал помещение для офиса в Оксфорде на паях с другом Томми. Им крупно повезло отхватить большой заказ в Хэмптоне: организацию шестидесятилетнего юбилея миллионера-застройщика на новехонькой суперъяхте «Оушено». Всего сорок восемь часов назад Майкл лежал в роскошном тендере, обнимая двух топ-моделей, любуясь стоившим сотню тысяч фейерверком, расцветавшим в небе Ист-Хэмптона, и мысленно подсчитывая прибыль. (Ладно, возможно, топ-модель – это преувеличение. Девушки были русскими шлюхами высокого класса, но требовали плату как топ-модели и выглядели богинями, так что, кто будет считаться?)

Наутро Майклу меньше всего хотелось лететь на сонный Мартас-Вайнъярд, остров, где люди только и умеют выпендриваться друг перед другом. Но Тедди настаивал.

– Для матери очень много значит, если ты приедешь этим летом.

Несмотря на всю независимость, Майкл был очень привязан к матери. Кроме того, ему не хотелось упускать наследство. Поэтому и сидел он здесь, мучаясь похмельем, втиснутый в пиджак, с удавкой-галстуком на шее, борясь с тошнотой во время молитвы.

Наконец служба закончилась. Майкл вывез кресло Рокси на солнце, щурясь от боли.

Алексия обняла его за талию тонкой рукой.

– Ты в порядке, дорогой? Не слишком хорошо выглядишь.

– Все хорошо, мамочка, спасибо.

– Он с похмелья, – прорычал Тедди.

– Чудесная служба. – Майкл вымучил благочестивую улыбку, не произведшую, однако, впечатления на Тедди.

– Пожалуйста, придумай что-то получше. Даже отсюда я чувствую запах перегара.

В обычных вельветовых брюках, спортивной куртке и грубых башмаках – Тедди каждое воскресенье ходил в церковь в такой одежде и не видел причин одеваться иначе, потому что находился в Америке, – он выглядел лордом Грантамом из «Аббатства Даунтон»: такой же английский, как чай «ПГ Типе» и сандвичи с огурцом. Если бы в Диснейленде был английский тематический парк, Тедди де Вир вполне сошел бы за одного из персонажей.

Алексия подмигнула Майклу:

– Похмелье или нет, мы рады, что ты приехал, дорогой, правда, Тедди?

– Хммммпф.

– Теперь мы должны пойти поздороваться с отцом Тимоти. Увидимся за ужином сегодня вечером.

– За ужином? – нахмурился Майкл.

– У Мейеров, – пояснила Алексия, целуя его в щеку и вытирая платочком след от губной помады. – Аперитив в шесть.

– А мне поцелуя не достанется? – съязвила Рокси.

Алексия зевнула.

– Смени пластинку, Рокси. Неужели непонятно, что ты жутко скучная?

– Вот дрянь, – пробормотала Рокси, когда мать отошла.

Майкл поморщился. Он ненавидел ссоры между матерью и сестрой. Докатив ее кресло до кофейни «Ивен Кил», любимой еще с юности, он купил Рокси утешительный приз – фраппучино.

– Полагаю, ты собираешься защищать ее, верно? – процедила Рокси.

– Нет, я не собираюсь в это вмешиваться.

– Вы с отцом тоже на ножах. А ей ты слова никогда поперек не скажешь.

– Я серьезно не знаю, смогу ли успеть сегодня на ужин к Мейерам, – заметил Майкл, ловко сменив тему. – Голова так раскалывается, словно кто-то дал по ней наковальней.

– Я точно уроню наковальню тебе на голову, если бросишь меня сегодня. Ты не можешь оставить меня мучиться и слушать, как мать хвалится, расписывая свою карьеру, а Люси Мейер глотает каждое ее слово. Пиявка.

Майкл нахмурился, но ничего не ответил.

– Знаешь, Саммер специально прилетает на ужин, – поддразнила Рокси. – Не хочешь же ты упустить такой случай!

Майкл поднял глаза к небу. Саммер Мейер была их с Рокси детской подругой и всегда питала молчаливую, тщательно скрываемую, но неугасимую любовь к Майклу. Очень застенчивая, очень скромная, бедняжка Саммер толстела со сказочной быстротой. В последний раз они виделись, когда ей было лет семнадцать. При этом она весила около ста восьмидесяти фунтов, а ее упорное молчание в присутствии молодого человека граничило с аутизмом. Мысль о том, что придется высидеть четыре часа, пытаясь вести беседу с милой, но временно онемевшей Саммер, была невыносима. У него стало жечь и без того горевший желудок.

– Если я пойду, уговоришь отца снова включить меня в завещание?

– Нет, – рассмеялась Рокси. – Но если не придешь, я захапаю все деньги семьи и ты будешь полностью от меня зависеть. Финансово. И я отошлю тебя в работный дом.

– Прекрасно! Я пойду. Но не буду сидеть рядом с Саммер Мейер, и это мое последнее слово.

– Майкл, ты сядешь тут. Рядом с Саммер. Если она вообще сюда доберется. – Люси показала на пустой стул справа от Майкла. Рокси ехидно захихикала, заработав убийственный взгляд от Майкла.

Слева сидела Ванджи Брейбермен, глухая, как пень, вдова сенатора Брейбермена, владевшая одним из коттеджей поменьше в поместье Пилгрим-фарм. Ванджи было под восемьдесят, и болезней у нее имелась тьма, что служило неистощимым источником тем для разговоров. Майкл знал старушку с детства и, возможно, знал не меньше ее доктора о синдроме раздраженной толстой кишки, чего ему вовсе не хотелось. Пожилая дама отказывалась носить слуховой аппарат, а вместо него таскала с собой рожок, когда-то принадлежавший ее бабке, что придавало ей сходство с персонажем викторианского романа. Она любила колотить рожком молодых людей, если они мямлили, что, согласно Ванджи, поколение Майкла делало постоянно!