Эммануэль Арсан - Эммануэль. Римские каникулы

– Вот почему ты заставила меня говорить?

– Ему так нравится. Это… итальянский вкус.

– А тебе?

– Мне… Это немного слишком! – восклицает Мервея. – Я буду наказана: он не хотел, чтобы я получила наслаждение. Я должна была просто возбудить тебя, а потом бы вмешался он. Но я нарушила обещание.

– Ты хотела заняться любовью со мной?

– Я все еще люблю его.

Мервея делает ей знак. Эммануэль послушно тушит лампу. Тем не менее она оставляет руку на выключателе с намерением включить ее снова, как только войдет взыскательный гость. Но в конце концов она решает показать себя такой же преданной, какой Мервея была с ней, вероятно, в первый раз в своей жизни.

«Я все еще люблю его, – злорадствует она, – даже если она должна передавать меня всем своим клиентам. Но это – не клиент. Это ее любовник. Она говорила о подарке. И у нее нет привычки использовать заурядные термины. Итальянский любовник».

Она чувствует, что кто-то вошел в комнату, приближается… Дыхание вошедшего человека смешивается с дыханием Мервеи, и она широко открывает глаза. «Вот, – думает она, – теперь у меня будет мужчина». Что-то вроде изысканной тоски охватывает ее. Это первый случай, когда ее возьмут вот так, в темноте. А если Мервея солгала? А что, если это монстр, чье лицо изуродовано волчанкой?

Ее глаза привыкли к темноте. Она начинает различать во тьме два силуэта, которые постепенно уменьшаются. Силуэт Мервеи более четкий, с ее гривой и маленькой торчащей грудью. Мужчина же очень высокий, кажется худым, с подвижными руками и ногами. Он пока еще одет. Эммануэль слышит легкий шелест снимаемой одежды, которую бросают на ковер. Затем силуэт мужчины склоняется, и Эммануэль догадывается, что он снимает брюки. Два глухих стука говорят о том, что он сбросил ботинки. Молодая женщина чувствует близкое дыхание Мервеи, чьи волосы щекочут ей щеку.

– Как ты впустила его? – спрашивает она.

– Легко. Но теперь замолчи. Ты будешь говорить, только когда он попросит тебя.

Маслянистые губы Мервеи касаются ее губ, а потом ее любовница отходит в темноту. Эммануэль следует за ней рукой, берет ее грудь и сжимает в своей ладони. Она чувствует пальцами жесткость соска и улыбается в темноте. В то же самое время кровать начинает скрипеть под тяжестью нового тела, и волосатая нога мужчины прикасается к ее ноге. Большая рука деликатно опускается на ее живот. Теперь Эммануэль ничего не различает в темноте, кроме светлых пятен зеркал. Свободной рукой она хочет приблизить к себе лицо мужчины. Она прикасается к его лбу, а потом касается волос, мягких и густых.

Она гладит его по голове и понимает, что волосы кудрями спускаются к затылку. Неохотно она оставляет грудь Мервеи, чтобы уже двумя руками продолжить свое расследование.

Ее пальцы следуют по линии прямого носа, по чувственным губам, которые она раздвигает пальцами, словно вульву девственницы. Зубы кажутся ей великоватыми, но вполне ровными, а на энергичном подбородке обнаруживается ямочка, выдающая характер неизвестного. Его запах говорит о молодости. Эммануэль думает о запахе Жана, Жильбера, большого моряка и ее первого любовника в самолете… Они пахли мужчинами чистыми и ухоженными, самцами, и их запах был так не похож на почти женственный аромат, исходящий от этого неизвестного.

Пока Эммануэль занимается своими исследованиями, мужчина остается неподвижным. Только его крупная рука дрожит на животе женщины. Эммануэль хочет, чтобы она опустилась чуть ниже. Проведя по его запястью, она чувствует пальцами металлический браслет, в который встроены два камня, один овальный и один квадратный. «Это правое запястье», – отмечает она.

Ее рука мягко скользит по щеке мужчины и обнаруживает, что у него мускулистая шея. И сразу же ее рука оставляет шею и бежит по спине, останавливаясь на выпуклости копчика. Значит, он крупнее Жана…

– Блудница, – шепчет низкий голос, – исповедуйся.

«Священник!» – думает пораженная Эммануэль.

И она невольно восклицает:

– Дерьмо!

Тяжелый удар обрушивается на ее щеку. Мервея сжимает ее руку, как бы призывая к осторожности. Эммануэль, однако, приятно ощутить этот удар. Словно выходя из подземного мира, мужской голос повторяет:

– Я покараю тебя за твои грехи и твои безобразные мысли – прошлые, настоящие и будущие.

Английский акцент неизвестного совершенен, возможно даже более совершенен, чем у Сильваны.

– Что ты хочешь от меня услышать? – шепчет Эммануэль смиренно, стараясь подхватить игру.

«Было бы смешно, – думает она одновременно, – если бы Мервея поместила магнитофон за одним из зеркал».

Ее удовольствие подточено страхом: высокая фигура, голос и поведение неизвестного не подразумевают игру. Она предчувствует, что за этими кудрями и этими молодыми губами скрывается драма. Никто не входит так в неизвестный дом, чтобы овладеть в темноте женщиной, за которой невольно шпионил, разве что ради мотива, более убедительного, чем страх, чем даже удовольствие, которое обещает подобное приключение.

Молодой человек колеблется, по-видимому разоруженный подчинением кающейся грешницы. Эммануэль решает его подбодрить. Ее рука медленно спускается к животу мужчины, предупреждает его оборонительные жесты и хватает длинный стержень, такой сильный и твердый. Она сжимает его руками.

– В каких грехах ты хочешь чтобы я призналась? – нежно спрашивает она.

После этого между нею и неизвестным устанавливаются отношения, которые исключают Мервею. Ее сердце колотится, готовое вырваться из груди, пока проходят пять долгих секунд молчания. От нее зависит все: соучастие, правда, удовольствие.

– Я буду задавать тебе вопросы, – тихо говорит мужчина, – а ты будешь отвечать только «да» или «нет», если я не попрошу дать более полный ответ.

Эммануэль ликует. Он хочет продолжить игру. Он принял ласки Эммануэль, не привлекая Мервею. Они предают ее в ее же присутствии – женщину, которая любит их обоих и которая доверилась им. Что может быть более захватывающим? Эммануэль держит член мужчины, который продолжает укрепляться, как будто для того, чтобы заключить пакт о прелюбодеянии. Член крепнет под ее пальцами, как змея, готовая к атаке.

Чтобы убедиться, что американка ничего не заметила, Эммануэль снова протягивает к ней руку, да так, что Мервея может легко коснуться ее груди. Совершенно очевидно, что правая рука ее подруги уже лежит на ее влагалище. Она убеждается в этом, проведя по другой руке от плеча до локтя. Он прикасается пальцами к губам Мервеи, затем возвращается к груди. Эммануэль прихватывает напряженный сосок, а изменница опускает ему крайнюю плоть. Медленно, до пределов возможного.

– Сколько мужчин тобой обладало?