Лора Флоранд - Француженки не любят сказки

Черт, как все сложно. Сначала он пытался смотреть на нее как на шоколад, – в шоколаде он разбирался и знал, что спешкой его можно только испортить. Но теперь все больше и больше видел в ней женщину, и ему было трудно представлять ее как нечто, что можно перемешать ложкой.

К сожалению.

Да-а, он бы охотно перемешал ее своей «ложкой», подумал он, поймал в зеркале свою сальную ухмылку и вздохнул. Нет, никогда он не научится быть джентльменом, это точно. Ему хотелось часами заниматься с ней любовью, чтобы она поглощала его так же, как в его салоне. Интересно, позволит ли она? Она брала его шоколад домой и ела там долго-долго. Вот и его самого она будет есть всю ночь.

Нет, он доведет себя до помешательства, думая о таких вещах.

– Я не могу так часто бриться, – пробормотал он и пошел на кухню, потирая подбородок тыльной стороной ладони.

– Какой же ты тонкокожий, – сухо заметила Селия; она только что вылила ганаш в форму и теперь разравнивала его между двумя металлическими рамками. Ей, при ее небольшом росте, приходилось тянуться изо всех сил. Она пришла к нему ученицей в восемнадцать лет, выбравшись из скверной жизненной ситуации. Ему тогда было двадцать четыре, и он после шести лет обучения в других кухнях, ни одна из которых не специализировалась на шоколаде, только-только открыл свое дело – поступок, надо сказать, абсолютно безумный.

– Чувствительный мужчина, – насмешливо добавил его карамельщик Аманд, вынимая кастрюлю из длинной раковины, висевшую на стене в ряду множества других таких же.

– Он этим славится, – подхватила его заход Селия.

Вот так, теперь они весь день будут скалить зубы по поводу его бритья.

– Ты перед бритьем намажься за несколько минут кремом, – сочувственно посоветовал Аманд. – Тогда увидишь разницу.

Доминик смерил его колючим взглядом. У его молодого карамельщика тонкие светло-русые волосы. Он может по три дня не бриться, и никто бы этого не заметил. Какого черта он лезет с советами?

– У меня есть шикарный крем, которым я мажу ноги, когда их побрею, – доверительно сообщила Селия. – Хочешь, принесу? Попробуешь.

Ну есть ли в Париже еще один такой шеф, который позволяет сотрудникам подобную развязность? Они до мельчайших деталей, скрупулезно выполняют его инструкции, когда дело касается кулинарии, которой он славится, зато в остальном ведут себя как мерзавцы. И он, сам по натуре бунтарь, и тут бессилен проявить волю. Надо ли говорить, что ни у Сильвана, ни у Филиппа такого не могло быть и в заводе!

– Я просто пытаюсь тебе помочь. – Селия усмехнулась и стала выравнивать очередную рамку ганаша.

По пути в «горячую» комнату, где нагревались сливки, варились карамели и растапливался шоколад, он остановился возле нее.

– А у твоего крема не слишком женский запах? – смущенно спросил он вполголоса.

– Он пахнет гарденией, – ответила Селия. – Так что проблем не будет.

Ну, дела… Он говорил о дневном плане со своими кондитерами, и каждый давал ему какой-нибудь совет, как правильно бриться. Он даже подумал с тоской, а не уволить ли ему Аманда за дерзость, но, увы, парень был ему по душе. Аманд был предан ему с первого дня, с веселым нравом, он мог работать как черт в сезон Рождества. Ладно, лучше подавиться своей досадой…

Гийеметта тем временем поднялась наверх и делала ему оттуда знаки бровями. Определенно он должен повысить девчонке жалованье. Она-то, по крайней мере, ведет себя корректно.

С бешено бьющимся сердцем он сбежал по лестнице.

Увидев, что ожидало его внизу, он едва не вернулся тут же наверх и не уволил Гийеметту. Оказалось, ее знаки бровями были чертовски слабым сигналом.

Джейми подняла глаза, услыхав стук ног по металлическим ступенькам. В эти дни она невольно отслеживала все перемещения в салоне, но ни разу в ее сердце не шевельнулась надежда.

Она вспомнила, как втрескалась в школе в старшеклассника. Под любыми предлогами болталась она с подружками в тех местах, где он мог проходить, хихикала, придумывала по ночам любовные истории и даже не испытывала никакой ревности к его смазливой подружке. Ее любовь была безответная, и это нормально, что его не интересовала какая-то там малявка из младшего класса. В отличие от ее влюбленностей в кинозвезд интерес к тому мальчишке был самым забавным и невинным в ее жизни.

Доминик сбежал вниз стремительно и грациозно, как атлет, который знает свою территорию настолько, что может уверенно сбежать по спирали ступеней, не глядя на них, а глядя… прямо на ее столик.

При виде ее он улыбнулся, и сердце ее учащенно забилось. Как вообще мужчина, не озабоченный собственной внешностью, может быть столь сексуален? Эти упрямые черные волосы, по ним плачут ножницы парикмахера, его мощная фигура, его походка. Внимательные, в черноту, глаза, квадратная выбритая челюсть, большие ладони, заставлявшие все ее тело дрожать от желания, словно они могли вобрать ее, как маленького цыпленка, защитить и согреть. Его грубый и нежный голос, когда он говорил о вкусовых сочетаниях – так проникновенно, что ей хотелось стать тоже одним из оттенков его вкуса.

В этот момент она готова была отдать что угодно, лишь бы выглядеть как та высокая, элегантная, красивая брюнетка, стоящая возле кассы. Тогда у нее был бы шанс зацапать его хоть ненадолго.

Доминик заметил брюнетку, когда был на нижних ступеньках. Его темп сбился, рука ухватилась за перила, он едва сохранил равновесие.

У Джейми душа ушла в пятки. Черт. Она уже сделала заказ. Теперь ей придется сидеть и наблюдать эту сцену. Она потянулась к сумочке, где лежал айпад с загруженными в него книгами. Она еще ни разу не включала его в этом салоне.

Красивая брюнетка отвернулась от кассы и глядела на Доминика Ришара, словно ожидала его безраздельного внимания.

И она его получила. Доминик посмотрел на Джейми, потом перевел взгляд на брюнетку. Нежность пропала с его лица, оно сделалось хмурым, почти неприязненным. Такое лицо заставляет и более гордых женщин, чем Джейми, подойти к нему и сесть за его спиной на мотоцикл. А у Доминика наверняка есть мотоцикл, она видела его недавно в кожаном прикиде. Вероятно, с оглушительным ревом носился по городу.

Джейми включила айпад. На душе было скверно, словно на ее глазах поезд подмял под колесами что-то ей дорогое, и она не могла этому помешать.

– Доминик, – проговорила брюнетка звучным, сексуальным голосом. Как это французские женщины умеют говорить с легкой хрипотцой и призывом? Словно они все время балансируют на грани оргазма. В ее голосе слышался и шелк – намек, что они с Домиником неплохо проводили время на шелковых простынях.

Незрячим взором Джейми уставилась на список книг, высветившийся на экране.