Лора Флоранд - Француженки не любят сказки

Нет, все было не так.

Желание сотрясало его как прекрасную искрящуюся звезду, от которой ей хотелось получать свет.

Он сел, чтобы она могла стянуть с него через голову рубашку, и они оказались лицом к лицу. Она по-прежнему сидела на нем верхом.

– Малышка, котенок, – прошептал он, погладил ее по плечам и, взяв за тонкие запястья, отвел от себя ее руки. – Можно я сделаю это несколько раз?

Она уткнулась лицом в ямку между его шеей и плечом и кивнула.

И все-таки другой причиной, почему она настаивала, чтобы они не зажигали света, было смущение. От смущения у нее покраснело не только лицо, но и все тело. На коже выступил жар – жар, какой Доминик произвел в ней.

Он сделал ее такой горячей. И такой теплой. Она не понимала его мотивов, не понимала, почему он выделил ее из множества женщин, но словно высохшая губка стремилась впитать его до последней капли – все, что ей удастся. Потом он, если захочет, может выжать ее и получить себя назад, но все равно у нее останется частичка его, и ей будет что хранить.

Еще она надеялась, что и он что-то получит от этого.

Она отвернулась от его горла и покрыла поцелуями эти широкие плечи. Зачем шоколатье и кондитеру такие плечи? Да, его труд физический, но в этих плечах чувствовалась чудовищная сила; такие плечи бывают у каменщиков или спортсменов, серьезно занимающихся гимнастикой. Она сжала руками его бицепсы и даже попробовала их упругость. Перед встречей с ней он принял душ и смыл весь шоколадный запах, вызывавший у нее ощущение домашнего уюта. Тут, ночью, от него пахло только им, ну разве что чуть-чуть какао, совсем неуловимо. Она могла обнюхать все его тело и найти только его. Запах совершенно новой территории.

Так почему же она чувствует, что в таком месте ей хочется жить?

– Жем. – Смягченный вариант ее имени дрожью отозвался в ее теле.

– Что? – прошептала она, водя губами по его груди, которая вздымалась и опускалась.

Он схватил ее за бедра и сильно прижал к себе.

– Ничего. – Он погладил ее по спине сквозь ткань. – Мне просто нравится называть тебя так. – Он сжал ее бедра. – Произнеси мое имя.

Она прижалась лицом к его груди, и он почувствовал ее усмешку.

– Месье?

Он сердито впился пальцами в ее ягодицы.

– Не смешно.

Правда? Что ж, возможно, у нее своеобразное чувство юмора.

Он взял ладонями ее щеки и посмотрел на нее в темноте долгим взглядом.

– Ну, может быть, немного смешно, – уступил он. – Тогда как-нибудь в другой раз.

Значит, для него это не разовое развлечение? В другой раз они, возможно, будут играть в эротические игры? Но, может быть, «в другой раз» – всего лишь фигура речи… Она вдруг обхватила его руками, прижалась к нему, словно хотела вместить в себя весь жар его тела.

Вероятно, она сдавила его сильнее, чем думала, и почувствовала, как он резко выдохнул. Потом задрал ей тунику и провел ладонями по ее голой спине. Джейми задрожала. Его руки такие грубые! И такие огромные. Такие… нежные. Все ее тело хотело возопить, словно обожженная зноем земля о дожде, о той силе и той нежности, словно он мог исцелить все ее недуги и раны.

– Скажи мое имя, – снова повторил он.

– Доминик Ришар.

В наказание он потряс ее бедра, и эта небольшая встряска отозвалась в ней мучительной жаждой.

– Только имя.

Она ослабила хватку, скользнула рукой по его бицепсам, восхитилась их упругостью, крепостью…

– Доминик.

Не отпуская ее, он перекатился на спину, потом на бок и стащил с нее легинсы. Его шершавые ладони царапали ее голый зад и ноги. Она беспокойно заерзала, холодный воздух коснулся ее промежности. Оказывается, он снял с нее трусики. Поначалу она не знала, понял ли он это, ведь ее прикрывала туника.

Потом его руки медленно, очень медленно заскользили вверх по ее голым ногам и… он это понял.

– Милая, – прошептал он в ее губы, покрыл их поцелуями, а сам раздвинул рукой ее ляжки. – Ты так меня хочешь?

Конечно, он не мог видеть, что вся она пылает смущением, но зато ее голодная и влажная промежность живет по своим законам. Джейми уткнулась лицом в его тело, беспомощно кивнула и легла на него.

– Правда, Жем? В самом деле? – Он осторожно засунул на полдюйма внутрь нее кончик пальца. Она жарко задышала, прижалась лбом к его груди, так, чтобы спрятать от него лицо и одновременно видеть огромную руку, лежащую на ее лобке. – Еще немножко? – прошептал он в ее макушку, сунув палец чуть глубже. – Вот так, понемножку?

Она откинула голову и замотала головой, отчаянно протестуя. Нет, не понемножку. Всё, всё, всё.

Но он продолжил игру и продвинул палец еще на полдюйма.

– Мне нравится, ах, мне очень нравится, как ты принимаешь меня. Тебе ведь тоже нравится, милая, тебе нравится, когда я захожу в тебя. Скажи мне, что это так.

Ее пальцы вонзились в мышцы его спины.

– Да. – Она чуть не рыдала от неутоленного желания, но тело ее уже ответило на его вопрос. – Ты и сам знаешь.

– Нет, скажи. – Его палец скользнул глубже, другая рука обхватила бедро, не принуждая, а как бы уговаривая ее открыться ему. Ее влагалище впустило его и туго сжалось вокруг пальца. – Мне нравится, когда ты говоришь об этом.

Ох, да, он любит, когда его хвалят. Она откинула голову, чтобы он видел ее лицо, ее отчаяние.

– Я люблю это, – прошептала она. – Я люблю. Я хочу, чтобы ты вошел в меня. Я никогда не смогу насытиться тобой. Я хочу тебя. Не надо – не мучай меня.

– Мучить тебя? – Он запустил пальцы в ее волосы, подложил ладонь под ее затылок. – Мне казалось, ты любишь, когда все делается медленно. Я не стал бы мучить тебя.

Она с трудом растянула губы в улыбке, а тело ее дрожало от неутоленной страсти.

– К-как-н-нибудь – в д-д-руг-гой раз, пож-жалуй, – ответила она его же словами. – А сейч-ч-ас… я просто очень хоч-чу тебя.

– Жем. – Он крепко прижал ее к себе, повернул так, что ее спина легла на его грудь, и обхватил ее большими руками. Ей нравились такие объятия, но ее тело задрожало еще сильнее – обиделось, что он вынул палец.

– Я весь в твоем распоряжении, – прошептал он, прижавшись губами к ее макушке. – Жем. Только позволь мне сначала узнать одну вещь.

– Какую? – Она извивалась, терлась, наслаждалась этим движением, но ей все равно хотелось большего.

Он положил ладонь на ее промежность, прижал к себе ее бедра; сам он все еще был в джинсах.

– Всего лишь одну мелочь, Жем.

Он положил большой палец на крошечный центр абсолютной власти над ее телом. Она дернулась и обмякла в его руках, а он гладил ее клитор.