Элоиза Джеймс - Герцогиня-дурнушка

– Это необязательно ваши волосы, – сказал Сесил, разглядывая медальон в ее ладони. – Я согласен, есть некоторое сходство, но ваш цвет – намного светлее, чем этот, моя дорогая.

– Джеймс срезал их снизу, чтобы никто не заметил. Этот локон темнее, но видите?… Он сохранил всю необычность моих волос. Джеймс всегда говорил: «Как желтая зебра». – К своему огорчению, Тео вдруг поняла, что голос ее дрожит.

– Но во имя всего святого, где вы нашли это? – спросил Сесил, одновременно слегка сжимая руку Тео. – Хотя я, конечно, не верю, что эти волосы принадлежат обязательно леди Айлей…

– Очевидно, его украли у человека по прозвищу Граф. Я объявил, что заплачу сотню фунтов – целое состояние в тех краях – за любое доказательство его существования. В процессе моего расследования я распространил это предложение на любые подробности о пирате по имени Граф.

– И до сих пор никто не знает, что случилось с этим человеком? – прошептала Тео. Дрожащими пальцами она защелкнула медальон. Даже один вид этого локона всколыхнул в ее душе бесконечную радость того дня. Ей больше никогда не довелось испытать подобное…

Мистер Баджер отрицательно покачал головой:

– «Летучий мак» не видели в тех краях уже добрых три, а то и четыре года, что не так уж и необычно. Гриффин Берри промышляет по всем морям, миледи. Слухи о нем были в окрестностях Индии, а затем вблизи Канады. Его называют летучей рыбой…

– А когда «Мак» вернулся, Граф уже исчез?

– Совершенно верно. Но самое обидное, что «Мак» не показывался уже несколько лет, и я даже не слышал никаких слухов о нем. Так что существует вероятность, что Берри отправился на дно морское и унес с собой правду о том, что же случилось с лордом Айлеем. – Мистер Баджер умолк, закончив наконец свой рассказ.

Первая заговорила Тео – сказала то, что необходимо было сказать:

– Он погиб. – Ее пальцы крепко сжали маленький кусочек металла. – Джеймс мертв, – добавила она со вздохом.

Мистер Баджер кивнул, глядя на нее не без сочувствия.

– Боюсь, это действительно так. Пиратство – ужасно опасное занятие, и я удивляюсь, что он выдержал… Уж не знаю, сколько ему удалось протянуть. Лорд Айлей находился в очень неблагоприятной обстановке. Он был окружен негодяями, которым так же легко убить человека, как поздороваться.

– Это довольно неприятный вопрос, но боюсь, я вынужден его задать, – вмешался Сесил. – Есть вероятность, что мой кузен оставил ребенка где-нибудь на островах? Мне претит мысль о том, что отпрыск графа Рейберна будет расти в таких ужасных условиях.

Сердце Тео замерло на мгновение.

Но мистер Баджер отрицательно покачал головой:

– Нет-нет. Этот Джек Ястреб имел подход к дамам. Насколько я знаю, этот негодяй наплодил детей по всей Ост-Индии. Его репутация подтверждает это. Но у Графа был совсем другой характер.

– Какой же? – спросила Тео. Ее сердце болезненно сжалось.

– Все говорят, что он вообще не посещал женщин, – ответил мистер Баджер. – Это свидетельствует о том, что лорд Айлей, даже занявшись столь необычной деятельностью, не утратил некоторых качеств, отличающих английского джентльмена. И, разумеется, он хранил медальон.

– Я рад, что старый герцог не дожил до этого дня… Если бы он услышал все это… – Сесил умолк и тяжко вздохнул.

Рыдания подступили к горлу Тео. Джеймс погиб, убит пиратом! И тело его скорее всего швырнули в море. Он хранил на груди локон ее волос, когда покидал Англию. Она не могла этого вынести… это разрывало ей сердце.

Тео встала и тихо сказала:

– Прошу меня извинить. – Она чувствовала, как слезы струятся по ее щекам.

Мистер Баджер поднялся на ноги и поклонился. У него был вид человека, которому и прежде случалось приносить дурные вести.

Сесил безуспешно пытался подняться с низкой кушетки.

– Ладно, идите… – сказал он, слегка задыхаясь. – А я поговорю с мистером Баджером еще несколько минут. Я зайду к вам позже, моя дорогая.

Тео выбежала из комнаты, крепко зажав в руке медальон.

30 мая 1816 года

Палата лордов

Лондон

Сэр Генри Гизмонд, кавалер ордена Подвязки и герольдмейстер, ответственный за порядок и соблюдение процедур в Палате лордов, был в ужасе перед предстоящим.

– Я должен построить их всех в очередь по старшинству перед входом в зал, – с раздражением говорил сэр Генри за тостами с мармеладом. – А их около двух сотен, и они будут говорить, говорить и говорить… В особенности те, что постарше. Я всегда ужасно боюсь таких заседаний.

Леди Гизмонд с пониманием кивнула. Она знала, что ее дорогой Генри терпеть всего этого не мог, хотя возможность проявить себя главным советником Короны в вопросах церемониала и геральдики доставляла ему огромное удовольствие.

– Это ужасно печальное событие, – пробормотала леди Гизмонд. – Лорд Айлей был во всех отношениях очень милым молодым человеком. Мне нестерпимо думать, что он погиб.

– Больше всего неприятностей доставляют пьянчуги, – продолжал Гизмонд, следуя своему собственному ходу мыслей. – Ты этого представить себе не можешь, дорогая… Многие из них прячут фляжки под своими пурпурными мантиями. Просто поразительно! Мне с трудом удается удержаться, чтобы не стукнуть их по пальцам при случае.

– Сегодня они не будут выпивать, – с уверенностью заявила леди Гизмонд. – Разве часто пэра объявляют умершим за отсутствием? Сама леди Айлей тоже там будет. Я убеждена, что все отнесутся с уважением к ее страданиям при прощании с супругом. Знаешь, говорят, это была любящая пара.

Потребовалась помощь семи герольдов, но Гизмонду все же удалось построить пэров в очередь, готовую проследовать в зал заседаний Палаты лордов; герцоги стояли в паре с герцогами, а графы – с графами.

– Как проклятый Ноев ковчег, – пробормотал Гизмонд себе под нос уже не в первый раз. – Ваша светлость должны оставаться на месте, – сказал он громко, удерживая одного престарелого и совершенно глухого пэра.

Сэр Гизмонд наконец вздохнул с облегчением, когда послышался звук трубы. И торжественно прошествовал к двери, увлекая за собой две ровные шеренги непрестанно переговаривавшихся пэров. Солнечный свет, щедро льющийся сквозь высокие арочные окна, отражался в позолоченных люстрах, свисавших с потолка. И поистине великолепное зрелище предстало перед Гизмондом, когда он повернулся к залу; он ждал, когда пэры, одетые в темно-красные, отделанные горностаем мантии, усядутся на скамьи. Лорд Фиппшот, по-видимому, потерял свои очки, а его светлость герцог Девоншир указывал пальцем в сторону переполненной галереи для зрителей, сейчас занятой знатными дамами. Но все лорды располагались в должном порядке, и никто из них, как видно, не переусердствовал с бренди за ленчем.