Николас Спаркс - Дальняя дорога

Но ее встревожили не только очевидные признаки жестокого обращения дома. Занимаясь с мальчиком после уроков, она частенько слышала, как у него урчит в животе, хотя Дэниэл всякий раз отрицал, что голоден. Когда он наконец признал, что порой ничего не ест целыми днями, Рут хотела немедленно позвонить шерифу. Дэниэл упросил этого не делать – хотя бы потому что ему больше некуда было податься. И тогда Рут позвала его на ужин.

После первого визита Дэниэл начал бывать у нас два-три раза в неделю. Как только он немного освоился, застенчивость прошла, сменившись вежливостью. Он жал мне руку и называл «мистер Левинсон», каждый раз почтительно справляясь, как я поживаю. Подобная серьезность одновременно забавляла и печалила меня, потому что развилась не от хорошей жизни. Но Дэниэл понравился мне с самого начала, и со временем я привязывался к мальчику все сильней. А Рут полюбила Дэниэла, как сына.

Я знаю, что сейчас считается совершенно неприемлемым употреблять это слово, описывая чувства учителя к ученику, и, возможно, тогда тоже не стоило. Но Рут испытывала материнскую любовь – любовь, полную привязанности и заботы, – и Дэниэл расцвел под ее опекой. Снова и снова я слышал, как она твердила ему, что верит в него и что он может добиться чего угодно, когда вырастет. Рут подчеркивала, что он способен изменить мир, если захочет, сделать свою жизнь и жизнь других лучше, и мальчик ей верил. Больше всего на свете он хотел порадовать Рут. Он перестал озорничать в классе и прилежно учился, чтобы нагнать остальных, удивляя Рут легкостью, с которой усваивал материал. Дэниэл, хоть и необразованный, был чрезвычайно смышленым и в январе уже читал не хуже одноклассников. В мае он опережал их почти на два года, не только по чтению, но и по другим предметам. Он обладал замечательной памятью и как губка впитывал то, что говорили Рут и я.

Словно стремясь постичь душу Рут, он проявлял интерес к картинам, которые висели у нас дома, и после ужина жена часто водила мальчика по комнатам, показывая нашу коллекцию. Дэниэл держал Рут за руку и внимательно слушал, переводя взгляд с очередной картины, про которую она рассказывала, на ее лицо. В конце концов он запомнил имена всех художников и научился различать их стили, и тогда я понял, что он так же неравнодушен к Рут, как и она к нему. Однажды Рут попросила меня сфотографировать ее с Дэниэлом. Когда она вручила мальчику фотографию, он носил снимок в руках целый вечер, и впоследствии я не раз видел, как он с восхищением его рассматривает. Всякий раз, когда Рут отвозила Дэниэла домой, он не забывал сказать спасибо за то время, которое она ему уделила. А в последний день перед каникулами, прежде чем убежать играть с друзьями, Дэниэл сказал Рут, что любит ее.

К тому моменту у моей жены уже появилась идея позвать Дэниэла к нам насовсем. Мы это обсудили, и я не стал возражать. Жить с Дэниэлом в одном доме было бы очень приятно – я так и сказал. Но до конца года Рут не знала, как предложить это мальчику. Она не знала, согласится ли он; не знала, как завести разговор с его сводным братом. Никто не гарантировал, что не возникнет юридических препятствий, а потому Рут ничего не сказала Дэниэлу в тот день, решив подождать до тех пор, пока мы не вернемся из летней поездки. Но во время путешествия мы то и дело беседовали о Дэниэле – и условились сделать все возможное, чтобы добиться разрешения. Когда мы наконец вернулись в Гринсборо, лачуга, где жил Дэниэл, стояла пустой. Похоже, ее уже давно забросили. Мальчик не пришел в школу в августе, и никто не просил выслать его документы. В городе понятия не имели, куда он делся и что сталось с семьей. Учителя и ученики вскоре позабыли о нем, но только не Рут. Она месяцами плакала, когда поняла, что он, возможно, уехал навсегда. Рут побывала на соседних фермах в надежде разузнать, куда исчез Дэниэл. Дома она тщательно просматривала почту, надеясь найти письмо, и не скрывала разочарования, когда день за днем ничего не находила. Дэниэл заполнял пустоту в душе Рут, которую не мог заполнить я, он стал тем, чего недоставало нашему браку. Ребенком, о котором она всегда мечтала. Ребенком, которого не дал ей я.

Хотел бы я сказать вам, что Рут и Дэниэл встретились, что много лет спустя он написал, пусть даже для того лишь, чтобы рассказать, как дела, но этого не произошло. Рут долго мучилась, но с течением времени начала реже заговаривать о Дэниэле, пока вообще не перестала упоминать его имя. Но я знал, что она не забыла своего ученика и не перестала искать. Она искала Дэниэла, когда мы ехали по тихим сельским дорогам, мимо полуразрушенных ферм. Она надеялась увидеть его всякий раз, когда возвращалась в школу после лета, проведенного в студиях и галереях. Однажды Рут показалось, что она заметила мальчика, похожего на Дэниэла, на улице в Гринсборо во время парада в День ветеранов, но, когда мы пробились через толпу, он исчез.

С тех пор мы больше не приглашали учеников к себе домой.

Холод в машине пронизывает до костей. На приборной панели блестит иней, и каждый раз, когда я выдыхаю, облачко пара замирает в воздухе. Хотя пить больше не хочется, проглоченный снег леденит горло и живот. Холодно снаружи и внутри, повсюду, и я непрерывно дрожу.

Рут, сидя рядом, смотрит в окно, и я понимаю, что вижу в нем свет звезд. Еще не рассвело, но под луной снег на деревьях отливает серебром, а это значит, что метель закончилась. Снег на машине продолжает превращаться в лед, но завтра или послезавтра температура повысится, и мир вырвется из ледяных объятий зимы. Сугробы растают.

Это и хорошо, и плохо. Мою машину будет видно с дороги – хорошо. Но мне нужен снег, чтобы выжить, а через день-другой он полностью исчезнет.

– Ты отлично держишься, – говорит Рут. – Не беспокойся о том, что будет завтра.

– Тебе легко, – угрюмо замечаю я. – А у меня проблемы.

– Да, – спокойно отвечает она. – Но ты сам виноват. Не нужно было никуда ехать.

– Ты опять?

Рут поворачивается ко мне, усмехаясь. Ей сейчас за сорок, у нее короткая стрижка, платье простого покроя, ярко-красного цвета, как она предпочитала, с крупными пуговицами и элегантными карманами. Как все женщины в шестидесятые годы, Рут была поклонницей Жаклин Кеннеди.

– Ты первый начал.

– Я хотел сочувствия.

– Ты просто ноешь. Когда ты постарел, то начал часто жаловаться. Например, на соседа, который срубил дерево. И на девушку на заправке, которая тебя не замечала.

– Я не жаловался, а просто констатировал. Чувствуешь разницу?

– Не жалуйся, это некрасиво.

– Я уже давно перестал быть красивым.

– Нет, – возражает Рут. – Тут ты не прав. Твое сердце по-прежнему прекрасно, а глаза добры. Ты хороший, честный человек. Больше ничего не нужно, чтобы навсегда остаться красивым.