Николас Спаркс - Дальняя дорога

Люк забрал чек и послал две эсэмэски, матери и Софии, сообщив, что возвращается. Он тронулся в обратный путь с больной головой, и ему было плевать на результат соревнований.

– Ты ужасно выглядишь, – сказала София. – Ты здоров?

Люк попытался ободряюще улыбнуться. Рухнув в кровать в три часа ночи, он проснулся в одиннадцать – голову и мышцы раздирала боль. Люк машинально достал таблетки и проглотил несколько штук, а потом заковылял в душ и подставил избитое, напряженное тело под горячую струю воды.

– Все нормально, – сказал он. – Я долго ехал, а с утра пришлось чинить сломанный забор.

– Ты уверен? – В голосе Софии послышалось сомнение. С той самой минуты, как девушка приехала на ранчо, она рассматривала Люка, словно встревоженная наседка. – Такое ощущение, что ты заболеваешь.

– Просто устал, вот и все. Были два тяжелых дня.

– Знаю. Но ты ведь выиграл?

– Да. Выиграл.

– Хорошо. В смысле, хорошо для ранчо. – София нахмурилась.

– Да, – тупо повторил Люк. – Очень хорошо для ранчо.

Люк снова вел себя как-то странно. Не как на прошлых выходных, но что-то с ним явно случилось. Он не просто устал. Лицо у него было бледное, почти белое, и, хотя Люк всячески это отрицал, София знала, что ему очень больно. Иногда, делая быстрое движение, он морщился или резко вдыхал.

Ужин с Линдой прошел напряженно. Хотя та была рада видеть девушку, Люк все время, пока София и Линда болтали, стоял на веранде, за грилем, словно избегая их. За столом в разговоре они обходили некоторые темы. Люк скрывал боль, мать не спрашивала о родео, София не говорила о Марсии и Брайане и о том, как ужасно прошла неделя в кампусе. А она и впрямь прошла ужасно как никогда.

Как только они вернулись в бунгало, Люк сразу пошел в спальню. София услышала, как он достает таблетки сначала из одного пузырька, затем из другого. Он побрел на кухню, где и проглотил целую пригоршню таблеток, запив их стаканом воды. А потом, напугав ее, сложился почти вдвое, ухватившись обеими руками за край стола и низко опустив голову.

– Тебе очень плохо? – шепотом спросила София, касаясь спины Люка. – Голова сильно болит?

Люк несколько раз тяжело вздохнул, прежде чем ответить.

– Все нормально, – сказал он.

– А по-моему, нет, – заявила София. – Сколько таблеток ты выпил?

– По паре штук каждой.

– Но я видела, как ты пил таблетки перед ужином…

– Значит, не хватило.

– Если все так плохо, надо показаться врачу.

– Незачем, – безжизненным голосом ответил Люк. – Я сам знаю, в чем проблема.

– И в чем?

– У меня сотрясение мозга.

У Софии глаза полезли на лоб.

– Что? Ты ударился головой, соскакивая с быка?

– Нет. Неудачно приземлился на тренировке две недели назад.

– Две недели назад?!

– Ну да, – признал Люк. – И слишком рано возобновил тренировки.

– Ты хочешь сказать, что голова у тебя болит целых две недели? – София пыталась подавить панику.

– Нет. Но вчера после выступления снова начала.

– Зачем ты выступал с сотрясением мозга?

Он не отрывал взгляд от пола.

– У меня нет выбора.

– Есть, конечно. Ты совершил большую глупость. Ну, хватит. Сейчас мы поедем в больницу…

– Нет, – сказал Люк.

– Почему? – изумленно воскликнула София. – Я сама сяду за руль. Ты должен показаться врачу.

– Я уже пережил не одно сотрясение и прекрасно знаю, что мне скажет врач. Он велит сделать перерыв, а я не могу.

– Ты хочешь сказать, что на следующих выходных снова будешь выступать?

– Придется.

София безуспешно пыталась понять, о чем он говорит.

– Поэтому твоя мать так на тебя сердится, да? Потому что ты ведешь себя как идиот?

Люк ответил не сразу. Он вздохнул.

– Она даже не знает.

– Ты ей не сказал? Почему?

– Не хочу. Она разволнуется.

София покачала головой.

– Не понимаю, зачем ты продолжаешь выступать, если знаешь, что будет только хуже. Это же опасно.

– Я уже перестал бояться, – ответил Люк.

– В смысле?!

Люк медленно выпрямился и повернулся к девушке. Выражение лица у него было покорное, почти умоляющее.

– Потому что, – наконец произнес он, – еще до сотрясения мне запретили выступать.

София подумала, что ослышалась. Она моргнула.

– Тебе запретили выступать? Вообще?

– Врачи сказали, что это огромный риск.

– Почему?

– Из-за Страхолюдины. Он не просто сбросил меня и протащил по арене. Я говорил, что угодил ему под копыта, но не сказал, что он проломил мне череп. В нем теперь небольшая металлическая заплатка, но, если я упаду неудачно, она не сможет защитить мозг от повреждений…

Люк говорил ровным голосом, но София ощутила ледяной ужас при этих словах. Неужели он серьезно?…

– Ты хочешь сказать, что можешь погибнуть?!

Она не ждала ответа – паника уже захлестнула ее.

– Ты это имеешь в виду? Что ты того и гляди умрешь? И ты мне не сказал? Почему?!

И тут все фрагменты головоломки встали на места: почему он так хотел посмотреть на Страхолюдину в первый вечер их знакомства, почему Линда злилась, почему Люк с таким волнением ждал начала сезона.

– Хватит, – продолжала София, пытаясь подавить ужас. – Послушай. Больше ты ездить не будешь. Кончено. Ты уходишь на покой.

Он вновь промолчал, но София видела, что Люк не понимает. Она придвинулась ближе и отчаянно прижала его к себе. Девушка слышала, как у Люка бьется сердце, и ощущала напряженные мышцы его груди.

– Я не хочу, чтоб ты продолжал. Не надо, слышишь? Пожалуйста, скажи, что ты больше не будешь ездить. Мы придумаем какой-нибудь другой способ спасти ранчо, договорились?

– Никакого другого способа нет.

– Другой способ всегда найдется…

– Нет.

– Люк, я знаю, что ранчо очень важно для тебя, но оно не стоит твоей жизни. Не забывай об этом. Ты начнешь все заново. Купишь другое ранчо. Найдешь работу…

– Ранчо нужно не мне, а маме, – перебил он.

София отстранилась, ощутив приступ гнева.

– Но она тоже не хочет, чтобы ты погиб! Потому что знает, что так нельзя… что это глупо! Потому что ты ее сын!

– Я рискую ради…

– Нет, не ради нее! – крикнула София. – А только ради того, чтобы не чувствовать себя виноватым! Ты думаешь, что поступаешь благородно, а на самом деле ты эгоист! Страшный эгоист… – И девушка замолчала, тяжело дыша.

– София…

– Оставь! – воскликнула она. – Мне тоже больно! Разве ты не понимаешь? Ты хоть раз задумался о том, как я буду страдать, если ты умрешь? Нет, не задумался, потому что дело не в нас с Линдой! Дело только в тебе и в твоих чувствах!

София отступила на шаг.

– Подумать только, ты соврал…

– Я не врал.

– Ты промолчал, – с горечью отозвалась она. – Промолчал, потому что знал, что мне это не понравится. Что я скорее всего не стану встречаться с человеком, который раз за разом поступает дурно. Но почему? Потому что хотел со мной спать? Потому что хотел развлечься?