Николас Спаркс - Крутой поворот

– Сказав «жакет», я имела в виду что-нибудь стильное. Посветлее и полегче. Конечно, уже похолодало, но ты же хочешь выглядеть элегантно! Только, ради бога, не тот, длинный и зеленый, который так тебе полюбился. Он, конечно, теплый, но уродливый как смертный грех…

В третий раз услышав материнский голос, Сара поняла, что та вне себя от волнения. Мать объясняла, как важно прочитать утреннюю газету, чтобы «было о чем поговорить».

Тогда она просто стерла все сообщения, даже не потрудившись дослушать до конца.

Ей нужно готовиться к свиданию.

Час спустя Сара, по-прежнему стоя у окна, увидела, как Майлз заворачивает за угол, неся под мышкой длинную коробку. Остановился, огляделся, словно желая увериться, что не ошибся адресом, открыл дверь подъезда и исчез внутри. Услышав его шаги на лестнице, Сара одернула черное коктейльное платье, выбранное после долгих, мучительных раздумий, и открыла дверь.

– Привет… я опоздал?

– Нет, как раз вовремя, – улыбнулась Сара. – Я видела, как вы подходили к дому.

Майлз набрал в грудь воздуха и выпалил:

– Вы очень красивы.

– Спасибо, – пробормотала Сара и показала на его ношу. – Это для меня?

Он кивнул и протянул ей коробку, в которой лежало полдюжины желтых роз.

– По одной за каждую неделю, что вы занимались с Джоной.

– Как мило! – искренне воскликнула она. – Представляю, как впечатлится моя мама!

– Ваша мама?

– Я расскажу о ней позже. Заходите, а я поищу, куда их поставить.

Майлз вошел и украдкой огляделся. Квартирка была очаровательной, меньше, чем он представлял, но удивительно уютной, и большая часть мебели прекрасно гармонировала с цветом стен. Здесь стояли удобный диван с деревянными подлокотниками и маленькие, очень старые столики. В углу пряталось обшарпанное кресло-качалка. Над ним возвышался торшер, которому на вид было не менее сотни лет. Даже лоскутное покрывало, наброшенное на спинку стула, выглядело так, словно сохранилось с прошлого века.

Сара вышла на кухню, открыла шкафчик над раковиной, отодвинула салатницы и вытащила маленькую хрустальную вазу, которую и наполнила водой.

– У вас славная квартира, – заметил Майлз.

– Спасибо. Мне тоже нравится.

– Сами обставили?

– Почти сама. Кое-что привезла из Балтимора, но как только увидела здешние антикварные магазины, решила все заменить. Здесь много любопытных лавчонок.

Майлз провел ладонью по выпуклой крышке старого бюро, раздвинул шторы и выглянул на улицу.

– Вам нравится жить в центре?

Сара выдвинула ящик, взяла ножницы и стала подрезать концы стеблей.

– Да, вот только шум не дает спать по ночам. Толпы людей шатаются по улицам, вопят, дерутся, веселятся до рассвета. Поразительно, что мне еще удается поспать! – пошутила она.

– Так тихо?

Сара принялась ставить цветы в вазу.

– Знаете, я никогда раньше не жила в городе, где, похоже, к девяти часам все уже в постели. После захода солнца Нью-Берн становится городом призраков, что, впрочем, значительно облегчает вам работу, не так ли?

– Честно говоря, разница для меня небольшая. Если не считать извещений о выселении, моя власть распространяется и за пределы города. В общем, я работаю на округ.

– Расставляете ловушки слишком резвым водителям, которыми так знаменит Юг? – игриво осведомилась она.

Майлз покачал головой.

– Нет, это обязанности дорожного патруля.

– Значит, если вы утверждаете, что у вас не слишком много работы, то…

– Совершенно верно, – кивнул он. – Ничего более сложного, чем занятия с сыном, у меня нет и быть не может.

Рассмеявшись, она поставила вазу в центр стойки.

– Прелестные цветы. Спасибо, – поблагодарила она и, выйдя из-за стойки, потянулась к сумочке. – Куда мы идем?

– Недалеко. Это прямо за углом. «Харви-Мэншн». Да, и на улице прохладно, так что вам, возможно, следует захватить жакет, – заметил он, глядя на ее платье без рукавов.

Сара подошла к шкафу, вспоминая сообщение матери и жалея, что вообще его слушала. Она ненавидела холод и часто простужалась. Но вместо того чтобы снять с вешалки «тот, длинный, зеленый», в котором ей было бы тепло и уютно, она выбрала жакет полегче, который бы понравился ее матери. Элегантный.

Когда она накинула жакет, Майлз уставился на нее так, словно хотел сказать что-то, но промолчал.

– Что-то не так? – догадалась она.

– Ну… на улице очень холодно. Уверены, что не хотите одеться потеплее?

– Вы не возражаете?

– А почему я должен возражать?

Сара с радостью поменяла жакеты, вытащив тот самый, зеленый и длинный, и Майлз помог ей одеться.

Заперев дверь, они спустились вниз, и щеки у Сары мигом разрумянились от холода. Она инстинктивно сунула руки в карманы.

– Не считаете, что ветер слишком ледяной для легкого жакета?

– Определенно, – благодарно улыбнулась она. – Но этот жакет не подходит к моему платью.

– Зато вам тепло. И кроме того, зеленый цвет вам очень идет.

До чего же он славный! Вот тебе, мама!

Они пошли по улице, и, сделав несколько шагов, Сара, к удивлению своему и Майлза, взяла его под руку.

– А теперь позвольте рассказать вам о моей матери, – начала она.

Усаживаясь за стол, Майлз все еще продолжал смеяться:

– Потрясающая женщина!

– Вам легко говорить, она не ваша мать!

– Это просто ее способ показать, как она вас любит.

– Знаю. Но мне было бы легче, не волнуйся она так сильно. Иногда мне даже кажется, что она делает это нарочно, чтобы свести меня с ума.

Майлз решил, что, несмотря на явную досаду, Сара выглядела просто неотразимой в мерцающем свете свечей.

«Харви-Мэншн» был одним из лучших ресторанов в городе. Построенный в конце восемнадцатого века, дом служил чем-то вроде романтического убежища для влюбленных. Когда здание перестраивали под ресторан, владельцы решили сохранить былую планировку.

Майлза и Сару повели по широкой лестнице в зал, бывший когда-то библиотекой, – тускло освещенное помещение с полами из красного дуба и потолком, украшенным оловянными пластинами. Вдоль двух стен тянулись уставленные книгами полки красного дерева. Камин у третьей стены был зажжен, и пламя оранжевыми отблесками играло на столах. Сару и Майлза посадили в угол около окна.

Здесь стояло всего шесть столиков, и хотя все были заняты, беседы велись негромко.

– Да, думаю, вы правы, – улыбнулся Майлз. – Ваша матушка, должно быть, не спит по ночам, придумывая для вас новые способы пыток.

– Но вы, кажется, сказали, что никогда не встречались с ней.

– По крайней мере она рядом с вами. А вот я уже не помню, когда в последний раз говорил с отцом.

– Где он сейчас?

– Понятия не имею. Пару месяцев назад получил открытку из Чарлстона, но вряд ли он до сих пор там. Отец, как правило, не слишком долго засиживается на одном месте. Не звонит. И очень редко возвращается сюда. Вот уже несколько лет, как он не видел ни меня, ни Джону.