Дженнифер Маккуистон - Пламенная нежность

– Полагаю, что абсолютное большинство леди не потеют никогда, – сказала Джулиана, понимая, что ей стоило бы обидеться. Но разве время сейчас обижаться, если самым горячим ее желанием было повторить то, что произошло несколько минут назад? – Впрочем, они вернее всего и не занимаются любовью.

Прямо над ее ухом прозвучал бархатный смешок:

– Ну и дуры…

Джулиана хотела целую вечность провести вот так – лежа на его груди, влажной от пота, за дверью со сломанным замком, подпертой дубовым стулом. Но рано или поздно придется вернуться к действительности.

– Полагаю, мне нужно принять ванну.

– Но зачем?

– Как зачем? Потому что я вспотела, как ты только что сам весьма любезно отметил.

Приподняв огненные завитки на ее затылке, Патрик поцеловал жену в шею:

– Придется тебе немного подождать с этим. Потому что я еще не закончил.

Прижимаясь к мужу, Джулиана почувствовала, что его тело вновь пробуждается, и закрыла глаза в предвкушении наслаждения.

– Думаю, я могу ненадолго отложить купание, – шепнула Джулиана, а губы Патрика уже вновь умело воспламеняли ее чувства. – Ну… покуда ты не закончишь.

Патрик рассмеялся, и от этого бархатного смеха по телу Джулианы пробежала сладкая дрожь.

– Я никогда не закончу, Джулиана. Так что берегись, любовь моя! Возможно, ты никогда в жизни больше не будешь мыться…

Октябрь 1843 года

Он оказался не готов к встрече с добропорядочной английской мисс.

Правда, это определение вряд ли было применимо к рыжеволосому младенцу, которого Джулиана подарила ему этой октябрьской ночью, в полнолуние…

Триумфальное появление их дочери было обставлено, разумеется, с максимальным эффектом. Дочка появилась на свет двумя неделями ранее предсказанного срока, и Патрик подозревал, что проделала она это с единственной целью – удивить их всех. И появилась лишь спустя пять часов после того, как решительно объявила о своем намерении: потуги у Джулианы начались за ужином, после второй перемены блюд.

Когда первая волна паники улеглась и Патрик понял, что его супруга не склонна родить по всем правилам, принятым в добропорядочной Англии, он, отодвинув локтем домоправительницу, засучил рукава и принялся сам помогать роженице, хоть это и не подобало графу.

Держа на руках скользкое крохотное тельце, Патрик глядел в сморщенное личико своей дочурки и понимал, что никогда в жизни не видел ничего прекрасней. Мягкой салфеткой, услужливо протянутой домоправительницей, он прочистил дочке ноздри, чтобы помочь сделать первый вдох. Малышка тотчас коротко и глубоко вдохнула, впервые пробуя жизнь на вкус…

А затем леди Сара Джейн Чаннинг издала отчаянный и очень громкий вопль, тотчас напомнивший Патрику голосок ее матушки.

С величайшей неохотой Патрик вручил новорожденную домоправительнице. Если в процессе родов его медицинские навыки оказались чрезвычайно полезны, то в купании и пеленании он ни черта не смыслил. Когда же малютка Сара наконец приобрела вид, приличествующий дочери пэра Англии, Патрик отнес ее к Джулиане и замер, благоговейно глядя, как детка тотчас притихла, стоило ей очутиться в материнских объятиях…

Поначалу он волновался, не зная, как отреагирует его брезгливая супруга на вид новорожденной, которая покуда была лишена младенческой прелести. Но Джулиана взирала на дочь с тем же благоговением, что и он сам, и сердце Патрика преисполнилось чувством невыразимого счастья.

– Ты удивляешь меня, жена.

Джулиана непонимающе взглянула на него:

– И чем же, позволь спросить?

– Наверное, во всем свете не сыщешь другой леди, что умудрилась бы родить, не показав никому ни единой своей веснушки!

– Тебе надлежало бы знать, что неприлично напоминать леди о ее… изъянах. – В голосе Джулианы звенела нескрываемая радость. – Сознаюсь, малышка поразила меня до глубины души. Так странно оказаться вдруг во власти существа, пусть даже такого милого и крохотного…

Патрик засмеялся:

– По крайней мере теперь ты представляешь, что испытываю я каждый божий день.

В зеленых глазах жены, цветом напоминавших сейчас океанский прибой, что-то предательски блеснуло:

– Что ж, теперь у тебя целых две совершенно непредсказуемых леди. Послушай, что за божество ты прогневал? За что тебе такое наказание?

– Ну уж дудки! Никто не посмеет отрицать, что я счастливейший из смертных. Ты, как всегда, преподносишь мне сюрприз за сюрпризом, и все они прекрасны. Малютка Сара вся в тебя: всех нас удивила, явившись раньше обещанного срока. Но для тебя это благоприятно: чем быстрей проходят роды, тем меньше вероятность для осложнений… – Патрик смутился и потупился. – Ну… по крайней мере, у лошадей дело обстоит именно так.

Джулиана звонко расхохоталась, отчего малышка зашевелилась и скорчила уморительную гримаску.

– Я искренне рада, что ни твое чувство юмора, ни врачебные навыки нисколько не пострадали за те месяцы, что ты их не применял.

– Ошибаешься: и первое, и второе весьма помогло мне, – заверил ее Патрик.

И в самом деле, столкнувшись с необходимостью единолично управлять делами поместья, новому графу Хавершему весьма пригодились и навыки врача, а уж без чувства юмора со всеми делами справиться было просто немыслимо.

– Дай мне очки! – вдруг попросила Джулиана, указав на ночной столик. – Я хочу как следует рассмотреть малышку.

Патрик послушно протянул жене очки в тонкой оправе, и она неумело водрузила их на переносицу.

– Но ведь очки нужны тебе, чтобы смотреть вдаль, – напомнил ей Патрик. – Зачем они сейчас-то тебе понадобились?

– Просто… просто я хочу рассмотреть все, до мельчайших подробностей. – Джулиана, сощурившись, глядела на дочь. Через мгновение, вздохнув, она сняла очки. – Ты прав… как, впрочем, и всегда. Я куда лучше вижу ее без них…

Патрик усмехнулся:

– Ничего, дай срок – когда она встанет на ножки, без очков тебе будет не обойтись. – Склонившись, он чмокнул жену в нос, и сердце его вдруг затопила волна такой обжигающей любви, что Патрик едва не прослезился. – Как считаешь, Саре подходит имя твоей матери?

Джулиана нежно погладила еще влажные рыжие волосики дочки:

– Прекрасно подходит. Мама была бы счастлива. Но… ты не разочарован, что я не подарила тебе сына? Знаю, ты мечтал о наследнике… мы назвали бы его в честь Эрика.

Патрик уверенно покачал головой:

– Нисколько, любовь моя. Скорее я очарован. Сара – совершенство. Уже вижу, как она будет гоняться за Джемми и Констанс, как будет беззастенчиво вертеть бабушкой… Не пройдет и двадцати лет, как она разобьет множество сердец в королевстве и даже в Шотландии!

Патрик нисколько не лукавил: малютка унаследовала от матери и цвет волос, и крепкие легкие, а стало быть, со временем обнаружится, что взяла и многое другое. Да что там, она уже обескуражила множество светских сплетников… Добрая половина Лондона, затаив дыхание, ждала ее появления на свет. Заключались головокружительные пари, все наперебой пытались угадать, когда именно она родится… а кроха всех обвела вокруг пальца!