Фиона Макинтош - Возвращение в Прованс

– Знаешь, неплохо, если совпадают три показателя из четырех, – заметила Лизетта.

– Ты права, – ответил Люк и нежно поцеловал жену. – Ты у меня и красавица, и умница, не перестаешь меня удивлять. Я и без того тебе многим обязан. – Он отстранился и ласково поглядел на нее.

– Вот и отплати мне, – умоляюще попросила она. – Давай уедем отсюда, от всех этих проклятых воспоминаний. Отправимся туда, где не было войны, начнем жизнь заново. Ради Гарри. Уедем в далекую страну, где нас никто не знает, и в память о твоей семье высадим семена лаванды в почву Тасмании. Там вырастут и наши дети, и мы ни о чем никогда не будем жалеть.

– А ты сможешь расстаться с прошлым?

– Мне не впервой, Люк.

– Я хочу забыть о боли утраты, хочу сбежать от горя.

– Давай сбежим… В Австралию. В Тасманию.

Люк кивнул и еще раз поцеловал Лизетту

Они стояли на палубе лайнера «Мултан». В 1923 году это было первое судно водоизмещением свыше 20 тысяч тонн во флоте компании «Пи энд Оу». Скоростью пришлось пожертвовать ради удобства пассажиров. С капитанского мостика прозвучали три резких гудка, на палубах раздались прощальные крики пассажиров, провожающие на причале усиленно замахали. Последний гудок возвестил отплытие, корабль вздрогнул, басовито взревели турбины.

– Двойные швартовы меняют на одиночные, – произнес один из пассажиров тоном знатока.

И действительно, сдвоенные канаты, удерживающие судно у причала, ослабили и начали убирать на корабль. Теперь корабль с пристанью соединял только один канат, а через минуту пассажирское судно «Мултан» отправилось в плавание.

Исчезла последняя ниточка, связывающая Лизетту с прошлым. Бабушка с дедушкой прощально махали с причала. Лизетта прижала к себе Гарри и свободной рукой приобняла мужа. На глаза набежали слезы, размывая черты родных и близких. Она помахала в ответ, надеясь когда-нибудь снова увидеться с любимыми бабушкой и де душкой.

Люк едва не дрожал от радостного возбуждения. Впрочем, зная, как тяжело давалось Лизетте расставание с Англией, он старался не подать виду, хотя втайне лелеял надежду, что остров Тасмания напомнит ему родной Люберон.

Они с Лизеттой стали «десятифунтовыми переселенцами», отправлявшимися в Австралию по государственной субсидии. Пассажиров второго класса обслуживали в основном выходцы из Азии. Гарри быстро завоевал любовь и членов экипажа, и пассажиров. Шестинедельное путешествие обещало стать захватывающим приключением.

– Ох, это похоже на главу из учебника географии, – воскликнула Лизетта, перечитывая список портовых стоянок судна. – Египет! Надо же!

Они занимали двухместную каюту на палубе «Е». Гарри делил спальное место с матерью, но Лизетта не возражала: сын всегда спал с ней, когда Люк отправлялся на двухмесячную вахту. Каждый день они гуляли по широкой палубе, наслаждаясь свежим ветром, пока корабль пересекал водные пространства с экзотическими названиями: море Альборан, Балеарское море.

На стоянке в Марселе Люк одним из первых радостно сошел на берег, поторапливая Лизетту. Он почти бежал, толкая прогулочную коляску Гарри, чтобы как можно дольше побыть на земле Прованса, в последний раз испытать близость к родному Сеньону. В Марселе дул мистраль – необычное явление для декабря.

– Это знак, – со смехом произнес Люк. – Прованс меня приветствует.

– Ты же не сбежишь от нас в горы? – шутливо спросила Лизетта. Впрочем, и ей хотелось почувствовать под ногами твердую землю вместо качающейся палубы.

– Нет, не сбегу. Во всяком случае, не сейчас, – улыбнулся он.

Резкие порывы ветра проносились над городом, разгоняя стаи чаек, кружащих над портовыми рынками. На холме высился собор Нотр-дам-де-ла-Гард.

Лизетта улыбнулась, разделяя восторг мужа. Радостное настроение исчезло при виде руин древнего порта, взорванного нацистами во время оккупации. Люк поспешно согнал с лица хмурое выражение: ничто не могло испортить удовольствие от посещения города, куда он в детстве часто наведывался с приемными родителями.

– А знаешь, аббатство построили еще в пятом веке! – пояснил он.

– Ах, вот чем ты развлекал своих французских подружек – историческими экскурсами? – осведомилась Лизетта.

– Разве тебе не интересно?

– Древность привлекает меня меньше, чем будущее, – ответила она, стараясь не вспоминать, что в 1943 году немецкие оккупанты вывезли из Марселя в Дранси две тысячи евреев, а потом отправили их на восток, в концентрационные лагеря.

– Тогда давай пройдем по магазинам, я куплю тебе знаменитое марсельское мыло, лучшее в мире.

– А мама его очень любила. Оно на оливковом масле.

– Да, – кивнул Люк. – И обязательно с морской солью. А Гарри мы купим мороженое.

– Потому что, как всем известно, марсельское мороженое – тоже лучшее в мире, – улыбнулась Лизетта.

Люк втянул в себя воздух, наслаждаясь легким ароматом эвкалипта. Запах немного напоминал камфорные нотки некоторых сортов лаванды, однако смола австралийских эвкалиптов пахла камфорой гораздо сильнее, чем французская горная лаванда. Если искать сравнения в царстве зверей, то нежный аромат лаванды был мурлыканьем котенка, а запах эвкалипта – грозным рычанием льва. Люку очень нравился и сам запах, и чистота свежего австралийского воздуха.

Пассажиры «Мултана» сошли на берег. Люк с Лизеттой взяли такси. Во время поездки Люк заметил пышно цветущие розы, совсем как в Англии. Еще одно дерево в цвету он узнал сразу же – и по запаху, и по странным желтым соцветиям: мимоза, которую в девятнадцатом веке завезли в Прованс отсюда, из Австралии. Деревья, покрытые гроздьями сиреневых цветов, были незнакомы Люку, но привлекли его внимание разнообразием оттенков лилового, напоминая о лаванде. Жакаранда… экзотическое название. Люк пообещал себе, что обязательно посадит такое дерево рядом с их новым домом.

Ветер доносил из порта запахи моря, рыбы, нефти и пота, ставшие привычными за время работы смотрителем маяка. Впрочем, Англия осталась далеко, на краю света, и об этом не давала забыть даже погода.

Пассажиры «Мултана» упоминали об австралийской жаре, «плавящей асфальт», но Люка и Лизетту поразил зной в порту Мельбурна, где они пересели на паром «Таруна», чтобы переправиться через Бассов пролив в тасманийский город Девонпорт.

Взмокшая от пота рубашка липла к спине, и Люк вспомнил, как под жарким солнцем Прованса собирал лаванду на склонах Люберона. Радостное возбуждение не оставляло его; в отличие от Лизетты, он совсем не ощущал горечи расставания с родиной.

– Я думала, мы уже приехали на край света, а оказывается, надо ехать еще дальше, – заметила Лизетта, глядя на усталого, но довольного Гарри. – В Англии сейчас все спать ложатся.