Фиона Макинтош - Возвращение в Прованс

– Правильно, – согласилась Лизетта. – С другой стороны, сегодня в мире существует десяток производителей парфюмерной продукции, а со временем их количество возрастет, удвоится или утроится… в соответствии с тем же объективным экономическим законом спроса и предложения.

– Ты говоришь совсем как Гарри, – отшутился Люк.

– Так вот, новые производители парфюмерии появятся в Америке и в Европе, будут завоевывать рыночные ниши, – настойчиво продолжила Лизетта. – Наш лавандовый экстракт всегда будет пользоваться спросом, но, по сравнению с парфюмером, фермер получает гроши за свои труды. Подумай, может быть, тебе сменить профессию? – Она хитро подмигнула мужу.

Люк прекрасно помнил ее слова. К счастью, Том и Нелл не знали, зачем на самом деле Люк поехал во Францию, иначе они никогда бы не отпустили Дженни с ним. Люк опасался за судьбу дочери, но теперь у него в союзниках был сын Килиана. Люк решил, что согласится на обмен информацией только в том случае, если Макс Фогель обеспечит безопасность Дженни.

Мрачные размышления Люка прервал звонкий голос дочери:

– Пап, наше такси!

– Доброе утро, сэр, – произнес пожилой таксист с лондонским выговором. – Зябко сегодня.

– Да-да, – рассеянно кивнул Люк.

– Добро пожаловать в Лондон, – заявил таксист. – У вас четыре чемодана? Вы усаживайте дочку, а я пока багажник загружу.

Люк с Дженни уселись в просторный салон черного лондонского такси. Девочка недовольно сморщила нос:

– Пап, Лондон странно пахнет.

– Правда? Ну-ка, расскажи, что ты унюхала и чем этот запах отличается от Австралии, – попросил Люк, беря дочку за руку.

Дженни объяснила, что морозный октябрьский воздух Лондона пах табаком и угольным дымом, в отличие от запаха лаванды и земли, выжженной жарким австралийским солнцем. Зимой Австралия пахла зеленью полей и родниковой водой. Люк сообразил, что Дженни не привыкла к вони выхлопных газов, бензина и машинного масла. Дочь восторженно делилась с отцом непривычными впечатлениями, и Люк с волнением представил, каким странным покажется ей Париж.

Таксист сел за руль и спросил:

– Куда едем, сэр?

Люк проверил свою записную книжку.

– Гостиница «Чаринг-Кросс» на…

– Ага, знаю, это в конце Стрэнда, рядом с железнодорожным вокзалом, – кивнул водитель, подмигивая Люку. – Вы здесь впервые?

– Да, – встряла в разговор Дженни.

– Я когда-то жил в Истбурне, – добавил Люк.

– А, так для вас места знакомые, – понимающе протянул таксист. – Сами-то откуда будете?

– Из Австралии, – поспешно ответила дочка и, ничуть не смутившись, добавила: – Меня Дженни зовут.

– Из самой Австралии? – переспросил водитель. – Ну надо же! Там у вас и кенгуру водятся, и змеи всякие, и пауки размером с кулак?

Дженни хихикнула и сказала:

– Еще у нас есть коалы и много другой живности.

– А как называется такой смешной зверек, на ондатру похожий, но с утиным клювом?

– Утконос! – радостно воскликнула Дженни. – Вас как зовут?

– Рэй, – представился водитель. – Приятно познакомиться, Дженни из Австралии.

– А папу зовут Люк. Это французское имя, и сам он тоже из Франции, был бойцом Сопротивления, воевал с нацистами. Мама у меня была английская разведчица, но она недавно умерла, утонула в тягуне. И брат утонул вместе с ней…

Люк вздрогнул от неожиданности, но не удивился откровенности дочери. Рэй сочувственно посмотрел на него в зеркало заднего вида.

– Примите мои соболезнования, мисс Дженни, – церемонно отозвался водитель.

– Мы отправились в путешествие, чтобы примириться с нашей утратой, – продолжила Дженни.

Люк смущенно отвел глаза и уставился в окно.

– Знаете что, – внезапно предложил водитель, – Лондон пока еще не проснулся, но тумана нет, только птицы чирикают да метельщики улицы убирают…

– И таксисты пассажиров развозят, – добавила Дженни.

Рэй ухмыльнулся.

– В гостиницу вас в такую рань не заселят… Давайте я пока вам город покажу? – Он поглядел в зеркальце на пассажиров. Люк кивнул. – За мой счет, мисс Дженни. Прокатимся к Биг-Бену, к зданию парламента, к Тауэру.

– Ой, как здорово! – завизжала Дженни. – Пап, давай, а?

– Конечно, – улыбнулся Люк. – Только мы заплатим, ладно?

– И думать не смейте, – возразил водитель. – У меня у самого три сына, хотели дочку, да не сложилось… А у вас вон какая красавица и умница растет, аж завидно!

Дженни, не привыкшая быть в центре внимания, смущенно взглянула на отца. Люди всегда тянулись к Гарри, она привыкла находиться в тени старшего брата, уходила в себя и замыкалась, но теперь стала вести себя с большей уверенностью и дружелюбием.

В предрассветных сумерках Вестминстер выглядел городом-призраком. Знаменитые часы на башне пробили семь. Такси медленно проехало по набережной.

– Немцы Биг-Бен бомбами хотели забросать, однако часы не подвели лондонцев, всю войну ни на минуту не запоздали, – гордо пояснил водитель.

Дженни кивнула, хотя и не могла представить себе все ужасы бомбардировки Лондона.

– Ага, мама говорила, что у нее лучшая подруга погибла при бомбежке, где-то рядом с вокзалом Виктория, – сказала девочка, уткнувшись носом в холодное стекло, которое сразу же запотело от ее теплого дыхания.

Люк поразился цепкой памяти дочери.

– Да, мы все теряли близких, – печально произнес Рэй.

Дженни восторженно переговаривалась со своим новым знакомым, а Люк откинулся на спинку удобного кожаного сиденья, вспоминая весну 1951 года, когда они с Лизеттой отправились в Лондон на Фестиваль Британии. Они стояли на том же мосту, разглядывали Биг-Бен и целовались, исполненные радости и надежды.

А потом Люк получил письмо из Международной службы розыска, в котором говорилось, что его сестры погибли в Аушвице. Через десять лет круг замкнулся. Если информация Макса Фогеля верна, то эти сведения помогут Люку выполнить обещанное. Он машинально коснулся шелкового мешочка, висящего под рубашкой: на этот раз в мешочке были не семена лаванды, а кое-что другое.

Неделя в Лондоне пролетела незаметно. Люк с дочерью гуляли по городу, сверяясь с картой, пока Дженни не начала жаловаться на усталость и натертые мозоли. По ночам на улицах загорались сумрачно-желтые натриевые фонари, но девочку больше всего привлекала Пикадилли, залитая ярким неоновым светом рекламы. Дженни с огромным интересом впитывала новые впечатления, будь то Риджент-стрит, украшенная рождественскими гирляндами, или жареные каштаны, купленные у лоточника. Метро ей не понравилось, зато красные двухэтажные автобусы привели ее в восторг: она сидела на втором этаже, оживленно болтала с кондукторами, перебирала незнакомые монетки и разглядывала в окно нарядные магазины, толпы людей и поток машин, запрудивших улицы.