Жюльетта Бенцони - Принцесса вандалов

— Как? Так вы в самом деле больны? — Потом спросил с понимающей улыбкой: — Неужели де Немур посмел плохо обойтись с вами?

— Плохо обойтись со мной? Де Немур? Только вы, монсеньор, могли такое заподозрить. И с какой стати, скажите на милость!

— Полно! Не гневайтесь! Простите за неловкое слово. Тем более что я пришел попросить у вас помощи.

— Помощи? В чем? Я не говорю по-испански!

— Вы невыносимы! Судя по вашему виду, вы всерьез больны, и у вас не должно быть сил на насмешки!

Изабель не могла не улыбнуться, она приподнялась, взбила подушки, оперлась на них и заявила:

— Я вся слух и целиком к вашим услугам!

Принц поделился опасениями, какие мучают его после холодного приема в Сен-Жермене.

— Я не чувствую себя в безопасности у себя в особняке Конде, мечусь, не знаю, какому святому молиться, и крайне нуждаюсь в добром совете!

— Уверена, в чем в чем, а в советчиках у вас нет недостатка.

— Согласен, но их слишком много, и они так разноречивы… А я не в силах предпочесть советы одних и не выслушивать других [5] В житейских ситуациях принц де Конде с большим трудом принимал решения и потом не мог отказаться от того, какое принял, даже если оно было ошибочным и неблагоразумным. Зато в военных условиях, когда он командовал армией, его решения были гениальны. ( Прим. авт. ) .

— Если вы надумали переселиться ко мне, то скажу сразу: это очень неудачная мысль.

— Нет. Я только хотел, чтобы мои друзья собирались у вас в доме и вы взяли на себя роль арбитра. Вы никогда не теряете головы… Во всяком случае, как я успел убедиться, — прибавил он с тенью улыбки. — И лучшее тому доказательство — ваше хладнокровие и изобретательность, благодаря которым вы увезли мою мать из-под носа дю Вульди. Я осмеливаюсь просить вас, надеясь, что вы меня немного любите, помогите мне!

— Я не отказываюсь помочь, но, если вам так неуютно в особняке, почему бы не переехать в Сен-Мор, как вы уже делали?

— В таком случае вам тоже пришлось бы поселиться в Сен-Море. Но разве я когда-нибудь посмею посягнуть на вашу свободу, которой вы так дорожите?! — произнес он с таким благостным выражением лица, что Изабель, несмотря на старания выглядеть больной, не могла удержаться от смеха.

— Не стоит лицемерить, монсеньор. Вы бы никогда не посмели предложить мне там поселиться, потому что знаете, что я откажусь. Но раз уж мы заговорили о переездах, то не скрою от вас, — Изабель, не замедлив, отплатила принцу той же монетой, — что я как раз не собираюсь оставаться в Париже. Стоит такая прекрасная погода, что мне захотелось навестить Мелло и увидеться с моим сыном!

— Вы оставили его там одного?

— Нет, он под присмотром моей матери. Вполне возможно, она даже увезла его в Преси. Она не любит уезжать надолго из своего дома. Однако вернемся к нашему разговору. Если вы хотите собирать здесь своих друзей и советоваться с ними, то я не вижу в подобных сборищах ничего не подобающего. И если вы меня о чем-то спросите, я охотно выскажу свое мнение.

— А может быть, вы мне позволите… Позволите задерживаться у вас?

— Там будет видно. Пока обсудим еще один вопрос. Я ни при каких обстоятельствах не стану принимать у себя госпожу де Лонгвиль, но полагаю, ей отведена ведущая роль в ваших «советах».

— Успокойтесь. Ее нет в Париже. Она сейчас в Гиени вместе с нашим младшим братом де Конти. Бордо стал главным городом, в нем ведутся переговоры с Испанией. В зависимости от того, как пройдут мои переговоры с двором, она и будет действовать.

— Смею надеяться, что она не возьмет на себя смелость подписывать от вашего имени какие-либо договоры?

— Нет! Конечно, нет! Она не посмеет!

— Она? Не посмеет? Или Анна-Женевьева совершенно переменилась, или вы ее плохо знаете! Мы можем почитать себя счастливыми, если в один прекрасный день она не появится здесь во главе испанской армии с трубами и барабанами! Тогда перед вами встанет выбор: заключить сестру в свои объятия или уничтожить выстрелом из мушкета. И я вам не завидую.

— Вы преувеличиваете! Она желает мне только счастья.

— Если ваше счастье служит ее славе! Что касается меня, монсеньор, то слава меня не интересует вовсе. Зато мне не хочется, чтобы победитель при Рокруа вдруг сделался испанцем, а мой брат — последний из славных Монморанси — заплатил бы своей головой за безмерную преданность вам. Но если случится такая беда, имейте в виду, в моем лице вы обретете непримиримого врага.

— А я-то полагал, что вы меня любите! Во всяком случае, так вы говорили!

— И могу повторить еще и еще: моя любовь в ваших руках. Все зависит от вас, монсеньор!

— В таком случае, положитесь на меня, я сделаю все возможное. Можем ли мы начать наши встречи уже с сегодняшнего дня?

— Да, но собираться мы будем как принято, по вечерам. Неурочный час придал бы нашим сборищам характер заговора.

— Но это и есть что-то вроде заговора. Разве нет?

— Да, но не обязательно кричать об этом со всех крыш. Приходите ближе к вечеру, и не все одновременно. Вспомните, как мы собирались когда-то в гостиной госпожи де Рамбуйе. Мы приходили туда, чтобы вместе провести время, послушать новые стихи наших поэтов, насладиться музыкой. Я позабочусь, чтобы музыка была приятной для слуха, ни слишком тихой, ни оглушительно громкой — мягким фоном для нашей беседы.

— Мне нравится ваша идея, хотя трудно поверить в невинный вечер, если нет обворожительных женщин…

— Не буду возражать, если вы пригласите, например, Мадемуазель — дочь герцога Орлеанского. Она горит желанием выказать вам свою преданность, особенно в те дни, когда здоровье вашей супруги внушает беспокойство. Не прилагая больших усилий, она уже чувствует себя принцессой де Конде.

— Я думал, вы ее терпеть не можете… Хотя, слушая вас…

— Терпеть не могу? Ничего подобного! Это она меня терпеть не может. А точнее, никак не может решить любить меня или ненавидеть. С одной стороны, ей нравится видеться со мной, болтать, пощипывать других, шутить, остроумничать, а с другой — отзывается она обо мне всегда плохо и уничижительно.

— Да, так оно и есть. Причина в том, что вы обольстительны, а она точь-в-точь швейцарец королевской гвардии, и ничего тут не поделаешь!

— Швейцарец она или не швейцарец, но пригласите ее. Она охотно согласится и будет представлять здесь своего отца. Полагаю, что Месье по-прежнему остается одним из ваших? После совершеннолетия короля он перестал быть королевским наместником и, думаю, очень этим огорчен, хотя не показывает виду. Если вам нужны еще дамы, то, пожалуйста, — госпожа де Бриенн, по-прежнему близкая подруга королевы, и моя подруга Мари де Сен-Совёр охотно составят нам компанию. Они обе умные женщины и не страдают склонностью к шпионажу. Если хотите, я приглашу их сегодня вечером.