Ирэне Као - За всю любовь

Томмазо опрокидывает ее на пол, прямо на кремовый ковролин, прижимает так, что она не может оказать ни малейшего сопротивления, затем приподнимает ее пышную юбку, проводит по гениталиям головкой, еще влажной от ее слюны. И в одно мгновение проникает внутрь.

Линда не успевает осознать, как ее плоть с готовностью принимает его. Она стонет, прижатая к полу, ее спина трется о мягкое, безупречно чистое покрытие. Она смотрит на него, и на мгновение между ними вырастает непроницаемая стена. Линда не понимает, что происходит, совершенно испуганная, в своем свадебном платье. Этот белый цвет… Чистота и невинность, которые они уже давно утратили.

Вот такие ситуации и притягивают Томмазо: граница, которую его темная сторона может перешагнуть без лишних предрассудков. Как тонки грани любви. Ему обязательно надо ворваться во что-то запретное: как сейчас – секс в примерочной кабинке с Линдой в свадебном платье.

А для Линды сценарий разворачивается по-другому, но она не хочет думать об этом сейчас и подчиняется Томмазо, боясь разорвать зыбкую связь.

Внезапно в ее памяти возникает образ человека в маске, навязчивая идея, от которой, казалось, она уже избавилась. Линда видит его настолько четко, ощущает аромат той ночи и животную страсть. Когда Томмазо целует ее в шею, она вспоминает губы незнакомца, такие полные и чувственные. Линда помнит все до мельчайших подробностей: маленькие светильники, освещающие сад, его руки, такие красивые и сильные. Она чувствовала себя с ним единым целым и даже почти влюбилась, стала испытывать потребность в нем. Линда никого не пускала так далеко, как удалось проникнуть ему, никто еще не затрагивал столь потаенные уголки ее тела, души и разума. Она почувствовала, что ему можно доверять. Но сейчас – довольно.

Уходи, человек в маске, оставь меня, дай мне насладиться мужчиной, за которого я скоро выйду замуж, потому что я хочу остаться с ним навсегда.

Линда сжимает кулаки, приоткрывает рот, зажмуривается и чувствует знакомую волну, поднимающуюся снизу и захлестывающую ее с головой. Она вот-вот кончит вместе с Томмазо. Его лицо искажается от наслаждения, вены набухают, он охвачен мощным оргазмом, который вот-вот вырвется наружу. Он резко выходит из нее и кончает на платье, запачкав спермой белоснежную ткань, которая стала мокрой и грязной.

Линда, покачиваясь, встает с пола, все еще находясь в плену воспоминаний, от которых кружится голова. Она прислоняется спиной к стене и смотрит на Томмазо со странным смущением.

– О боже, пожалуйста, выйди. Не представляю, как тебе удалось сюда пройти, но постарайся уйти так же. И не ставь меня в неловкое положение перед сотрудницей ателье, – добавляет Линда вполголоса, указывая пальцем за занавеску. – Не знаю, сколько я тут нахожусь, но она уж точно не дура и поняла, что здесь происходит.

– Как пожелаешь, малышка, – с улыбкой отвечает Томмазо, успокаивающе гладя ее по голове, и застегивает брюки.

– Увидимся вечером, дома, – он целует ее в губы. – Люблю тебя.

– Я тоже, – быстро отвечает Линда.

Когда Томмазо уходит, она старательно вытирает платье бумажными платочками, затем снимает его. Оно испачкано, и теперь, присмотревшись, видно, что шлейф чуть порван, – вот черт!

А ведь именно эта модель понравилась ей больше всего… Придав себе уверенности, Линда выходит из примерочной и видит давешнюю женщину консультанта с приклеенной фальшивой улыбкой.

– Итак, синьора Оттавиани, вы определились с платьем? – спрашивает та, как ни в чем не бывало.

Это изящное равнодушие обескураживает.

– Да, пожалуй, я его возьму, – отвечает Линда. – Только есть маленькая проблемка… пока я его примеряла, я нечаянно порвала его каблуком.

Она держится с самообладанием, достойным настоящей актрисы, и показывает место разрыва на платье.

– О, не беспокойтесь, синьора. Бывает, – консультант пожимает плечами, явно преуменьшая масштабы трагедии. – Ничего страшного, не волнуйтесь. Мы сейчас все уладим.

– Слава богу! Потому что я хочу именно эту модель, – облегченно вздыхает Линда.

– Размер подходит? – спрашивает продавщица.

Линда кивает.

– Вот и замечательно. Если вам удобно, мы доставим платье на дом через неделю.

– Отлично!

Невероятно. Эта женщина – непревзойденная актриса.

– Если вдруг нужно будет что-то переделать, мы всегда к вашим услугам.

– Большое спасибо.

– Спасибо, синьора Оттавиани.

– Пока еще синьорина…

– Конечно… еще раз поздравляю с великим днем.

Легко отделалась, ничего не скажешь. Но Линда все еще не может понять, как такое могло произойти.

Вернувшись домой, она испытывает желание немедленно помыться. Линда погружается в ванную, в ласковые объятия ароматной кокосовой пены. Она играет с пеной, утопая в белых облаках, исчезающих, словно мыльные пузыри в детской игре. Легкие, воздушные пузырьки, парящие в воздухе – дуновение ветерка, и они испаряются, мимолетные и, может быть, поэтому чудесные.

Как и любовные отношения. Но сейчас она не хочет об этом думать. После случившегося в ателье она испытывает опустошенность и знает, чтобы избавиться от нее, недостаточно просто принять ванную. Грусть и растерянность. Влажные дорожки слез побежали по лицу. Это хорошо, говорит Линда, слезы смоют всю грязь. Поддавшись этому состоянию, она с головой уходит под воду, и соленые капли смешиваются со сладковатой пеной.

Теперь – лучше. Намного лучше. Она отгородилась от внешнего мира, выстроила невидимую стену, теперь ничего не случится.

Но образ человека в маске не отпускает ее, и его сюрреалистическое лицо сливается с живым лицом Томмазо. Ну почему ему вздумалось прийти в тот момент, когда она примеряла самое главное платье в своей жизни? Линда не может и не хочет себе это объяснить, потому что размышления на эту тему ей не понравились бы.

Она снова погружается с головой под воду. Все нормально, Линда, такое случается. И снова старается убедить себя, что Томмазо – ее окончательный выбор. Вполне естественно, что в такой момент ее фантазия рисует картины: кем бы она могла стать, но никогда не станет, и о другой жизни, которую не увидит.

Все в порядке, Линда. Все. Нормально.

Она возвращается из Синтры после семи. Карлотта, капризная супруга консула Блази, сменила гнев на милость после неоправданного отсутствия Линды и пригласила ее на собеседование по поводу обустройства виллы. И все прошло замечательно. Наконец, после долгого перерыва, Линда снова в работе; создание интерьера – это ее жизнь, ее страсть, из которой она черпает энергию, особенно, когда речь идет о сложных задачах вроде этой.

Вернувшись домой, она идет в спальню. Там ее ждет огромный чехол из красного бархата, висящий на дверце шкафа. Должно быть, привезли свадебное платье. Линда снимает плечики, кладет чехол на кровать и расстегивает «молнию».