Ирэне Као - Я чувствую тебя

Легким поцелуем он касается моего лба, в то время как пальцы медленно исследуют округлость бедра, теряясь под рубашкой. На мне его рубашка. Открываю глаза и встречаюсь с этим светло-зеленым взглядом, который сразу же освещает мое утро. Касаюсь рукой его лица, гладкого, как у ребенка. Поначалу я думала, что он встает по ночам, чтобы втихую побриться, а потом поняла: у него действительно такая кожа – щетина настолько мягкая и невидимая, что даже утром, только проснувшись, он выглядит так, будто уже побрился.

Мы лежим на боку, друг напротив друга, касаясь ступнями. Наши тела хранят один и тот же запах. Вчера вечером мы занимались любовью, и каждый раз это все лучше – открытие с привкусом неудержимого удовольствия. Теперь его рука трогает меня более настойчиво и легонько трясет.

– Биби, просыпайся… – Его голос – легкое дуновение.

Закрываю глаза, чтобы украсть еще минутку сна, представляя под дрожащими веками грядущий день, все грядущие дни вместе с Филиппо.

– Да, еще минутку, – бормочу, поворачиваясь на другой бок.

Он еще раз целует меня, поднимается и прикрывает дверь, оставляя одну в комнате отходить ото сна. Я еще не пришла в себя, но все же делаю неимоверное усилие и сажусь, прислонившись спиной к изголовью кровати. Из окна просачиваются солнечные лучи, они ласкают мое лицо. Сейчас восемь часов прекрасного майского утра, уже тепло, и свет снаружи почти ослепляющий.

Новый день моей новой жизни.

После того как я приехала в Рим и появилась на стройке три месяца назад, случилось то, о чем нельзя было даже мечтать: Филиппо не просто простил меня, он выслушал, понял и позволил ощутить себя еще более любимой. Да, я сбилась с пути, но в его объятиях почувствовала, что вернулась домой, нашла саму себя. Нам достаточно было посмотреть друг другу в глаза, чтобы понять, что мы хотим быть вместе. Поэтому я уехала из Венеции и перебралась сюда – в его римскую квартиру, которая уже стала нашей. Она расположена в уединенном, светлом лофте [1], выходящем на искусственный водоем, в квартале ЕУР [2]. Филиппо сам участвовал в проектировании этого квартала и лофта. Мне нравится все в этом гнездышке. И потом в каждом углу есть что-то родное – относящееся к нашему образу мыслей, нашим пристрастиям: стеллаж из синтетического агломерата, сконструированный Филиппо; светильники из рисовой бумаги, которые я расписала японскими идеограммами; плакаты, напоминающие о наших любимых фильмах. Обожаю окна без занавесок и даже страшный, вызывающий клаустрофобию лифт нашего дома, где каждый раз боюсь застрять. Но больше всего мне нравится, что это наша первая совместная квартира.

Ускользаю в ванную и в спешке привожу в порядок растрепанные волосы, закрепляя их на затылке заколкой, чтобы убрать с глаз. Каре моей последней венецианской осени кануло в Лету, теперь мои каштановые волосы отросли и в беспорядке мягко падают ниже плеч, хотя я иногда пытаюсь собрать их в хвост или другие импровизированные прически.

Натягиваю штаны от спортивного костюма и шаркая тапками, иду к Филиппо на кухню.

– Доброе утро, соня, – приветствует он меня, наливая стакан апельсинового сока. Мой друг уже готов к выходу, благоухащий и одетый в брюки из бежевого хлопка, голубую рубашку и галстук в оптических разводах. Галстук означает, что сегодня Филиппо пойдет в офис, а не на стройку, я уже усвоила это. Завидую его утренней собранности, по сравнению с ним по утрам я кажусь черепахой, ползающей по дому.

– Привет, – отвечаю, протирая глаза и чуть не вывихивая челюсть от зевка. Усаживаюсь на барный табурет и опираюсь локтями на цементный остров, все еще не в состоянии противостоять объятьям сна. Поднимаю взгляд на плиту, где уже кипит вода для моего чая. Филиппо трогательно заботится обо мне уже с первого утра, когда мы проснулись вместе. Такие вроде бы незначительные знаки внимания многое о нем говорят.

Филиппо выключает газ, прежде чем вода перельется. «Наркотик сама добавишь?» – спрашивает.

Улыбаюсь. Филиппо утверждает, что у меня зависимость от зеленого чая и травяных настоев, и возможно, он прав: в течение дня я пью их литрами, и мне нравится покупать всевозможные разновидности чая. Подхожу к полкам и беру одну из множества баночек, наполненных высушенными листьями. Сегодня мне хочется аюрведической смеси: зеленый чай, ароматизированный розой и ванилью.

– Хочешь? – спрашиваю.

Филиппо качает головой, смачно прихлебывая свой кофе.

– Он очень вкусный, правда! – протягиваю ему жестяную банку, чтобы он ощутил запах.

– Ага, конечно… ты теперь и рекламируешь? – комментирует, с осторожностью принюхиваясь. – Пахнет мертвыми кошками, – заключает, сморщив нос. Качаю головой – это уже заведомо проигранная битва – и сажусь обратно на барный стул с дымящейся чашкой в руках, стараясь не обжечься. С этого места с удовольствием рассматриваю Филиппо: худощавое, мускулистое тело, светлые волосы, чуть тронутые гелем. Он нравится мне все больше, приятно иметь общие ритуалы, ощущать знакомую вселенную совместных привычек. Наверное, каждая любовная история должна быть такой. И с течением времени я только более уверяюсь, что мы сможем провести вместе всю оставшуюся жизнь и рутина не разрушит наши отношения, как разрушила многие пары.

– Ты чего на меня уставилась? – спрашивает, вопросительно приподняв бровь.

– Смотрю на тебя, потому что ты красивый, – отвечаю, отпивая чай.

– Вот подлиза!

Он приближается и начинает щипать меня за бока, покрывая шею мелкими поцелуями. Потом усаживается на барный табурет рядом со мной и включает планшет, начиная пролистывать страницы газет, на которые он подписан. Привычный утренний обзор печати.

– Не понимаю, как ты можешь читать на этой штуке, – замечаю с недоумением.

– Это намного удобней обычных газет: они занимают чересчур много места и вдобавок неэкологичны. – Его пальцы стремительно движутся по экрану, будто он играет на пианино.

– Я предпочитаю бумагу, – утверждаю твердо.

– Потому что ты старомодная. – Филиппо одним глотком допивает кофе, и саркастическая улыбка появляется у него на губах. – В конце концов, ты же реставратор…

– На провокации я не поддаюсь! – отвечаю, стараясь казаться выше этого. Мы постоянно спорим, чья работа важнее: я сохраняю прошлое, а он, как архитектор, проектирует будущее. В общем, две противоположные профессии, так что спор на эту тему, наверное, нескончаем.

– Что будем делать вечером? – спрашиваю, обмакивая в чай рисовое печенье.

– Не знаю, любимая… я даже не могу тебе сказать, когда закончу в офисе, – отвечает Филиппо рассеянно, не отрывая глаз от планшета.