Анна Рэндол - Принцесса-грешница

А вот такую жизнь она, возможно, со временем даже полюбит.

Если нет и не будет другого мужчины, ожидавшего Джулиану у нее в комнате. Мужчины, который заставляет взволнованно биться ее сердце и лишает ее способности дышать…

– На сегодня достаточно, – кивнул виолончелисту Вильгельм.

Взмокший от усердия музыкант опустил руку и прислонился к инструменту.

Джулиана встала, стараясь не смотреть на дверь. Йен либо ждет ее в комнате, либо нет. Выворачивать голову бесполезно, только шея устанет.

Когда музыканты стали собирать инструменты, Вильгельм подошел к Джулиане. Лукреция перехватила ее взгляд и выскользнула из комнаты.

– Спасибо, что послушали, – сказал Вильгельм.

– Для меня это было удовольствием, – улыбнулась в ответ Джулиана, – вашей дочери понравится.

– Правда?

Джулиана не знала, к чему отнести его вопрос, к ее собственному удовольствию или к удовольствию его дочери, поэтому просто кивнула в ответ. И то, и другое было справедливо.

– Знаете, она слепая, моя Грета. Она слепая с рождения. – Герцог внимательно наблюдал за реакцией Джулианы.

Джулиана, немного смущаясь, встретилась с его взглядом. Чего он ждет? Весь вечер она старалась говорить правильные вещи. И делала все правильно. Она контролировала свое поведение в каждой ситуации. И очень устала.

– В таком случае вы не думали подарить ей щенка вместо котенка? Она может выучить его приходить на зов. У одной из моих старых нянек была собака, которая подбирала все, что та роняла. Это было бы удобно.

По лицу Вильгельма разлилась медленная улыбка, искренняя и неуверенная одновременно.

– Значит, вы не допускаете, что Грета туго соображает?

– Вы сказали только, что она слепая.

Герцог взял руку Джулианы и поднес ее к губам. Его губы были теплыми и твердыми, поцелуй – нежным, но внутри у Джулианы ничего не шелохнулось. Ничего не воспарило, ничего не перевернулось, все осталось на месте.

– Я рад, что вы присоединились ко мне сегодня вечером.

– Я тоже.

Но когда спустя несколько минут Джулиана поспешно покинула музыкальную гостиную, она вынуждена была признать правду. Возвращаясь в свою комнату, она волновалась больше, чем когда шла на встречу с герцогом.

Джулиана вздохнула. Она была не в состоянии побороть охватившее ее возбуждение.

Наверное, это было нечестно по отношению к Вильгельму.

Джулиана не делала торжественных заявлений о любви. Но она четко обозначила свои намерения. Должна ли она быть честной с принцем? В этот момент от Вильгельма ей требовалось чуточку больше, чем брачный союз. Но сможет ли она объяснить это?

Сможет ли она выйти замуж за человека в надежде, что в один прекрасный день их союз перерастет в нечто большее?

В конце концов, она забудет, что чувствовала к Йену.

Или по крайней мере время притупит эти чувства.

Когда-нибудь.

Джулиана открыла дверь в свою комнату и сразу поняла, что Йена здесь нет. И совсем не потому, что его не видела, просто она не чувствовала его присутствия. Йен обладал способностью заряжать воздух в помещении.

Эппл сидела в дальнем углу комнаты. При появлении Джулианы она спрятала книгу за спину.

– Я помыла руки, перед тем как взять ее.

– Ну что ты, я рада, что ты читаешь.

– Я собиралась вернуть книгу на место, – вспыхнула Эппл.

– Ты можешь читать все, что тебе нравится.

– Правда? – с недоверием переспросила Эппл.

– Правда. Скажи, а Йен был сегодня вечером?

– Он сказал, – нахмурилась Эппл, – что хочет побольше разузнать про Соммета. А вы ждали его здесь?

Теперь настала очередь Джулианы густо покраснеть.

– Простите, ваше высочество. Я ничего не вижу и ничего не слышу.

– А я подозреваю, что и то, и другое ты делаешь очень хорошо.

– Это правда, – просияла девчонка. – И Призрак тоже так говорил. Я научилась управляться с вашими волосами, посмотрев, как это делает одна из горничных. Она даже не подозревала о моем присутствии. Но, – поспешно добавила Эппл, – что бы вы ни делали, я никому не скажу. Могила, – поджала она губы. – Кроме Призрака. Ему я расскажу все, о чем попросит. Но больше никому.

– Спасибо. Как ты считаешь, когда Йен хотел побольше разузнать про Соммета, что он имел в виду?

– Мне кажется, он хотел узнать больше о том, как тот защищается.

Что же он задумал? Стук сердца Джулианы отдавался в горле. Она-то думала, что они должны совместно разработать план. Это ее обязанность.

– А он сказал, куда отправился?

– Зачем? – покачала головой Эппл. – Вы думаете, что-то не так?

– Да нет, – попыталась улыбнуться Джулиана, однако направилась к двери. Соммет же не станет никого убивать на собственном загородном приеме, так? Если он обнаружит, что Йен шпионит, он просто арестует его.

Вокруг слишком много гостей, слишком много прислуги.

За исключением того, что время позднее, и многие уже легли спать.

– А когда ты его видела?

– Час назад. – Эппл торопливо подошла к Джулиане и встала рядом. – Я тоже иду.

– Нет. Мне нужно, чтобы ты ждала здесь, на тот случай, если он вернется.

– Призрак повесит меня, – фыркнула Эппл, – если я позволю вам бродить ночью в одиночестве.

Наверное, не стоит ей волноваться за эту девочку, как, впрочем, и за Йена, промелькнуло в голове у Джулианы.

Эппл, должно быть, почувствовала ее колебания.

– Я живу одна, – она уперла руки в бока, – с тех пор как мне исполнилось десять лет. И о том, как передвигаться незамеченной, мне известно больше, чем вам.

С этим Джулиана не могла поспорить.

– По всей вероятности, с Йеном все в порядке, и он устроит разнос нам обеим за игру в шпионов.

– Стоит рискнуть, – пожала плечами Эппл.

– Я тоже так думаю, – шагнула в коридор Джулиана.

Лакей явно не разбирался в обаятельных людях, когда видел их перед собой. А Йен был обаятельным. Так говорили все. Он мог разговорить кого угодно. При желании – даже трехногого пса.

И все же телохранитель Соммета ни разу не оторвал глаз от своего рагу, когда Йен сел на лавку рядом с ним на кухне и попытался завести вежливый разговор.

Неотесанный увалень также проигнорировал предложение быстро перекинуться в картишки, когда Йен заметил его по пути из уборной.

Йен чертыхнулся. Если подкатиться к этому человеку сегодня еще раз, это явно вызовет подозрения.

И все-таки вечер не прошел даром. Несмотря на неудачную попытку разговорить лакея, Йен все же получил кое-какую информацию об этом человеке.

Утолщенные суставы на пальцах подсказали ему, что перед ним бывший боксер. Он был правшой и не общался ни с кем, кроме дворецкого Соммета, которого приветствовал коротким кивком головы. Причем это был кивок равного, а не какой-то мелкой сошки, что означало: он важен для герцога не только в качестве лица, охранявшего лестницу.