Даниэла Стил - С первого взгляда

– С удовольствием.

Тимми записала адрес и через полчаса приехала. Мать жила в одном из бедных пригородов Дублина в стареньком домишке, который, судя по его виду, давным-давно не ремонтировали, да и не было у него надежды, что его когда-нибудь отремонтируют.

Тимми позвонила у двери. На ее звонок долго не отзывались, потом появилась женщина. Тимми сначала увидела ее в окно. Она медленно отворила дверь и уставилась взглядом на Тимми. Она была почти такая же высокая, такого же сложения, как Тимми, те же черты лица. На ней были халат и шлепанцы, волосы стянуты на затылке в тугой узел. В глазах покорная тоска, руки изуродованы артритом. Лицо покрыто морщинами. Видно, она и правда прожила нелегкую жизнь. На вид ей было не меньше восьмидесяти лет, а на самом деле всего шестьдесят пять.

– Здравствуйте, – мягко сказала Тимми. – Я Тимми.

И она нежно обняла женщину и прижала ее к себе, прощая за все, что она сделала и чего не должна была делать, за то, что в двадцать два года была глупой трусливой девчонкой и бросила свою пятилетнюю дочь. Тимми ее смутно помнила, но почти все ее воспоминания выцвели, как старые фотографии. Мэри О’Нилл долго стояла, не в силах шевельнуться, а Тимми ее обнимала. Потом она повела ее в кухню, положив руку ей на плечи. Мэри радостно улыбнулась и сказала, что Тимми рыжая в отца, а красавица в свою бабушку. Трудно было поверить, что этих двух женщин связывают какие-то узы, да и на самом деле их не связывало ничего, что можно было бы счесть важным. Судьба повела их разными путями. И слишком они были разные, у Мэри никогда бы не достало мужества преодолеть то, что выпало на долю Тимми. Она поняла это, глядя на свою дочь.

– Какая ты красавица, – сказала она и засмеялась сквозь слезы. – И мне кажется, ты богатая. – Она заметила бриллиантовый браслет на руке Тимми, золотые серьги-кольца, дорогую сумку, хотя на Тимми были джинсы и тенниска. А потом обратила внимание на выступающий животик. Во время полета на Тимми был свободный жакет, но в Дублине было жарко, и она его сняла. Здесь ей было безразлично, видят люди ее живот или нет. – Ты беременна? – удивилась мать, и Тимми кивнула. – Правда? Ты замужем? У тебя есть еще дети?

Им надо было многое узнать друг о друге, пока они пили чай.

– Была замужем. Я уже одиннадцать лет, как развелась. У меня был сын, но он двенадцать лет назад умер, у него была опухоль в мозгу. У меня есть в Париже любимый человек, это его ребенок. Не знаю, поженимся мы с ним или нет. Но у меня будет от него ребенок, и я счастлива. Больше у меня детей не было, и все эти годы после смерти сына мне было очень тяжело.

Вот и все, что матери следует знать о Тимми, и она кивнула, отпив глоток чая.

– Надеюсь, на этот раз у тебя родится здоровый ребеночек. Несколько лет назад мой внук умер от лейкемии. Всякое бывает. Дочка тоже очень сильно горевала. – Как странно, что она рассказывает Тимми о своей дочери словно бы чужому человеку. Но Тимми ведь и правда им всем чужая. – Наверное, у тебя хорошая работа.

Как ни просто была одета Тимми, даже мать поняла, что и ее драгоценности, и аксессуары стоят больших денег.

– Да, хорошая, – спокойно ответила Тимми.

– Я рада за тебя. Где ты живешь?

– В Лос-Анджелесе.

Мать кивнула. Сколько всего нового она узнала, голова идет кругом.

Они старательно избегали воспоминаний о детстве Тимми, и Тимми поняла, что матери не хочется о нем слышать, не хочется ничего знать. Ну что ж, не хочет – и не надо, теперь это уже не имеет никакого значения. Зачем Тимми казнить мать своими рассказами, она просто рада, что приехала сюда и видит ее. Пустота внутри ее начала худо-бедно заполняться. Пока они пили чай, в дом вошла довольно молодая женщина с двумя детьми. На вид ей было лет тридцать семь – тридцать восемь, и волосы у нее были такие же рыжие, как у Тимми, но этим сходство и ограничивалось. Женщина была в джинсах, на ногах вьетнамки; дети были очаровательные. Женщина приветливо улыбнулась Тимми, но не узнала ее. Да и почему она должна ее узнать, спрашивала себя Тимми. В жизни этих людей она не существует и никогда не существовала. О ней забыли много лет назад, она для них – глухая тайна, которую они унесут с собой в могилу. Мать поглядела на Тимми с тревогой, и Тимми кивнула. Она все поняла. Она не расскажет своей сестре, кто она. Сестре этого не надо знать.

– Мама, а я и не знала, что у тебя гости, – сказала молодая женщина и представилась Тимми – Бриджет. Налила себе чашку чаю и села к ним, а дети вышли в неухоженный садик играть.

– Это дочь наших американских друзей, мы с твоим отцом с ними познакомились много лет назад. Она меня разыскала и прилетела в Дублин. Мы с ее мамой уже давно потеряли связь. Она умерла много лет назад, – добавила ее мать, и Тимми, глядя на ее лицо, поняла, что она сказала правду. Мать, которая бросила ее в сиротском приюте и навсегда исчезла, и в самом деле все равно что умерла. И ребенок, каким была для них Тимми, тоже умер. Они похоронили ее, когда оставили в приюте Сент-Клер.

– Как замечательно, что вы разыскали маму, – говорила Бриджет и улыбалась. – Вы ведь в Ирландию приехали в отпуск? Вам обязательно надо побывать на озере Коста, там изумительно красиво, – приветливо сказала она и вышла во дворик посмотреть, что делают дети.

Тимми поднялась со стула.

Дольше оставаться было незачем. Она сделала все, что хотела. Поговорила с матерью, увидела сестру. Правда, не до конца поняла, почему они так поступили с ней. Ну да, сами совсем еще дети, ничего не смыслят, всего боятся, да еще и родили ребеночка, испугались ответственности и убежали, как последние трусы. Увидев свою мать, Тимми выполнила свой долг перед собой. Может быть, эти ее родители, сами того не понимая, все же подарили ей прекрасный подарок. Они подарили ей ее самоё, Тимми, и силу, которую она в иных обстоятельствах не смогла бы обрести, и эта сила помогла ей пережить смерть Марка, предательство Деррика, создать империю «Тимми О» и теперь поддерживать Жан-Шарля во всех тяжелейших перипетиях его жизни, ждать его, любить его ребенка и заботиться о нем всегда. Не ведая о том, родители подарили Тимми силу, которой у них и в помине не было, и до сих пор они об этом не догадываются.

У ее матери не хватило мужества признаться сестре, кто Тимми такая и зачем пришла к ним. Тимми прошла мимо их жизни точно отголосок давно забытых времен, на который у Мэри О’Нилл не хватило душевных сил откликнуться и не было желания эти времена вспомнить, как не было и никогда раньше. Тимми не чувствовала ни гнева, ни сожаления, ей просто было жалко свою мать. Она наклонилась поцеловать ее в щеку, положила руку на плечо, и в эту минуту в комнату вошла Бриджет с сыновьями.

– Прощайте, – прошептала Тимми и нежно провела рукой по ее волосам – интересно, гладила ли она когда-нибудь свою мать по волосам раньше? Мэри поглядела на нее с благодарностью.