Мишель Лейтон - Поднимаясь ко мне

– Ладно, ладно. Я тебе верю. И понимаю, о чем ты. Я чувствую то же самое, – говорит он очень спокойно. – Мне тоже не всегда легко выражать свои чувства, но я хочу, чтобы ты знала, я…

– У вас там все в порядке? – слышится голос Гевина из коридора; он снова стучит в дверь и обрывает Кэша.

– Одну минуту, – недовольно отзывается Кэш, поворачивается ко мне и вздыхает.

Он не заканчивает фразу. Момент упущен.

Сердце падает. Все бы отдала, лишь бы услышать, в какую сторону Кэш повернул бы свой монолог.

– Мы обсудим это, когда ты вернешься. Я тебе расскажу, как у нас все прошло без сучка без задоринки и как я завершил этот день, напинав по заднице своему надменному братцу. А ты опишешь мне, как объяснила маме, кто такой Гевин, и как она упала в обморок.

Кэш усмехается.

– О черт!

– Что?

– Что я ей скажу?

Кэш пожимает плечами:

– Придется что-нибудь придумать, потому как Гевин останется с тобой в доме. И ты всегда должна быть у него на виду.

– Думаю, я скажу ей, что мы встречаемся. – Я в задумчивости покусываю губы и замечаю, как у Кэша дергаются мышцы на скулах. – Что?

– Ничего.

– Нет, не ничего. Что?

– Ты креативная. Уверен, придумаешь что-нибудь другое.

– Какая разница?

– Если она будет думать, что вы вместе, то станет ждать каких-нибудь проявлений взаимной симпатии.

– И что?

– А то, что мне совсем не хочется надрать задницу Гевину. А потом тебе.

Последние слова были сказаны насмешливо. Я не удержалась от улыбки.

– Надрать? Думаю, тебе хотелось бы меня отшлепать. – Обычно я не так развязна, но в сложившихся обстоятельствах приходится принимать вызов и бросаться в открытый бой.

Вижу, как в порочных темных глазах Кэша вспыхивает желание. И у меня разгорается костерок внизу живота.

– Что бы я ни сделал, обещаю, потом поцелую ее, и все будет хорошо. Как тебе?

Кэш лениво проводит пальцами по моим рукам. Такое невинное прикосновение, но его достаточно, чтобы мне захотелось ощутить его руки на своей коже везде.

– Обещания, обещания, – мурлычу я с вызовом.

– Думаю, я сдержу их, когда ты вернешься. И если наденешь трусы, выбери те, которые ненавидишь. Это будет последний раз, когда ты увидишь их целыми. Я тебя предупредил.

По спине пробегает дрожь предвкушения. Когда Кэш теряет контроль, это заканчивается тем, что мы лежим где-нибудь изможденным переплетением потных тел. А мне другого и не надо.

– Как положено.

Гевин снова стучит в дверь. Кэш подмигивает и идет открывать.

– Ты невыносим.

Гевин озорно улыбается:

– Ну вот, я рассчитывал увидеть что-нибудь приятное, но ты дал ей одеться. – Кэш ударяет его по руке, и этот удар выглядит не совсем уж мягким. Продолжая ухмыляться, Гевин смотрит на меня: – Ты готова?

Я забрасываю сумку на плечо:

– Думаю, да.

Пересекаю комнату и останавливаюсь перед Кэшем.

– Гевин объяснит тебе все в деталях, раз уж нас так грубо прервали, – многозначительно говорит он, глядя на приятеля.

– Будь осторожен. Обещай, что не станешь рисковать понапрасну.

– Обещаю.

Я думала, Кэш в присутствии друга просто чмокнет меня в щеку, но он вместо этого поднимает меня на руки и целует. Крепко, по-настоящему. Пальцы на ногах поджимаются, дыхание перехватывает, но тут Кэш меня отпускает.

– Не забывай, – тихо говорит Кэш, неотрывно глядя в мое лицо, будто пытаясь его получше запомнить.

– Не забуду.

Не знаю, на что он намекал. Не забывать, что он сказал? Что обещал? Не забывать его? Какая разница! В любом случае его слова будто замкнули круг, и у меня возникает чувство: это конец.

Гевин выводит меня из комнаты, а у меня дрожит и дрожит подбородок.

Уводя меня вниз по ступенькам – по миллионам ступенек – к запасному выходу, Гевин молчит. Ночной воздух холоднее обычного. Он, как оплеуха, обжигает щеки, по которым ползут мокрые дорожки слез. А я даже не заметила, что плачу.

Может быть, поэтому Гевин такой притихший. Он думает, что я раскисла.

Вероятно, так и есть. Иногда у меня возникает такое чувство.

Мы быстро идем по улице. Гевин протягивает руку, чтобы снять у меня с плеча сумку. Я робко улыбаюсь ему и отдаю ношу.

– С ним все будет в порядке, – тихо говорит Гевин; в темноте его акцент слышен отчетливее.

– Ты не можешь этого знать.

– Вообще-то, могу. Он парень решительный, и у него хороший план. Но важнее всего то, что он пройдет сквозь ад и вернется, лишь бы ты не пострадала. Когда он разъярится, то становится похожим на питбуля. Его ничто не остановит.

В словах Гевина для меня заключена горькая радость. Даже страшно слышать от него, что я настолько важна для Кэша. Наверное, Кэш сказал или сделал что-нибудь необычное, раз у Гевина появились такие мысли. Если, конечно, он не настолько подл, чтобы врать ради моего спокойствия. Пусть даже и так, я чувствую грусть и опустошенность, ведь есть шанс, что больше никогда не смогу сказать Кэшу, как я его люблю.

«Какого черта ты не сказала ему об этом пять минут назад? Когда у тебя была возможность? О, погоди. Я знаю. Потому что ты гордячка и полная идиотка, вот почему».

Грудь сдавливает при одной мысли об упущенной возможности. Я замедляю шаг и останавливаюсь, меня охватывает почти непреодолимое желание вернуться и броситься в объятия Кэша.

– Гевин, мне нужно обратно. Я должна сказать ему кое-что, прежде чем он уйдет.

Нетерпение распространяется по венам, как героин.

«О мой бог, о мой бог, о мой бог, что я наделала?»

Паника, чистейшая паника – лоб покрывается испариной, несмотря на холод.

– Слишком поздно, – мрачно произносит Гевин. Я смотрю на его серьезное лицо и только собираюсь открыть рот, чтобы возразить, как слышу – вж-жик – газанул мотоцикл. – Он уже уехал.

Новый поток слез.

– Но мне нужно сказать ему нечто важное!

Гевин кладет руку мне на плечо и наклоняется, чтобы заглянуть в глаза:

– Он знает.

– Нет, не знает. Он не мог ничего узнать. Я была такой невменяемой в последнее время, он никак не мог узнать.

Гевин усмехается:

– Большинство женщин такие, но кто на это обращает внимание. Поверь мне, он знает. Не стал бы он делать всего этого для девушки, которая его не любит.

Если уж Гевин знает, может, и Кэш тоже. Может быть, он собирался признаться мне в любви, когда наш разговор прервали. О, если бы только у нас была тогда еще пара минут…

На какой-то миг у меня возникает желание ударить Гевина.

– Черт бы тебя побрал! – злобно бросаю ему. – Это из-за тебя! Если бы ты не пришел и не постучал…

Гевин хохочет. Хохочет! Вот это выдержка!

– Прошу прощения, если моя попытка спасти тебе жизнь пришлась не ко времени.

Поджимаю губы, а внутри все кипит. От его беспечности не легче.