Ирэне Као - Я люблю тебя

Вяло киваю в знак согласия и позволяю тяжелым векам закрыться. Притворяюсь, что засыпаю. Сейчас я просто не в состоянии вынести нотации, хотя в глубине души знаю, что она права.

Паола сдвигает прядь волос с моего лба и продолжает:

– Элена, ты просто тратишь себя понапрасну. Мне бы хотелось, чтобы ты поняла это. Я знаю: ты не хочешь меня слушать, но все равно скажу это.

Я по-прежнему прячусь за закрытыми веками. Я прожигаю жизнь понапрасну. Наверное, так, но разве это имеет значение? Растрачивание себя позволяет мне освободиться от себя самой, мне становится немного легче. Я очень страдала, расставшись с Леонардо, – так сильно, что думала не смогу выдержать это. Но потом боль ушла, и тогда внутри осталась пустота, которая еще хуже. И чтобы заполнить ее, я стала злоупотреблять всем подряд: сексом, алкоголем – короче, всем тем, что могло бы дать мне жизнь (хотя прекрасно понимаю, что не получу никакого удовольствия).

– Сегодня я разговаривала с Риччарди, – говорит Паола с осторожностью. – Он на тебя не в обиде: если бы ты извинилась и вы бы объяснились, он может снова взять тебя на работу.

– Мерзавец, – бормочу, сморщившись, оживая на минуту.

Риччарди – это директор реставрационных работ «Виллы Медичи». После окончания работы в Сан-Луиджи-деи-Франчези, отец Серж, как и обещал, походатайствовал за меня и Паолу, и нас взяли в группу для нового проекта. Но я сразу же возненавидела Риччарди, этого педантичного коренастого мужчинку. Он постоянно делал мне выговоры только потому, что иногда я приходила с опозданием (а еще однажды, после ночи, проведенной в танцах до рассвета, я была не в себе и перепутала цвета). В конце концов я не сдержалась и уволилась, хлопнув дверью. Я уже не та Элена, что прежде: некоторое время назад было бы трудно представить нечто подобное: а теперь я поступила так – и даже с некоторым удовлетворением. И что? Можно подумать, я пойду умолять его принять меня обратно! Быть безработной – не так уж плохо: я располагаю временем и могу делать все, что хочу, никому не отдавая в этом отчета.

Однако Паола, похоже, так не думает:

– Риччарди, конечно, сволочь, но и ты виновата. Элена, следует помнить, что речь идет все же о работе.

Раздраженная, отворачиваю голову и закрываю глаза. Хватит! Я больше не выношу философию жертвенности, которую Паола старается втемяшить мне, и не собираюсь выслушивать больше ни единого слова ее нотаций. Сейчас морали от тебя, дорогая Паола, я просто не могу вынести. Да, я испачкала рвотой твою ванную, я превратила эту комнату твоей квартиры в кошмар, и мне очень жаль, но почему ты мучаешь меня отношениями с Риччарди сейчас? Для тебя уход с головой в работу стал противоядием от боли – способом забыть Габриэллу, твою старинную любовницу. И, похоже, с тобой это сработало… Но что я могу поделать, если для меня это не подходит? Наверное, предаваться безумным развлечениям – это наименее элегантное из всех средств бегства от реальности… Действительно, пару раз я потеряла контроль, но зато я чувствую себя свободной, отвергая комплексы и, самое главное, – мысли. А теперь прекрати это, Паола, прошу тебя! Я имею право хотя бы заснуть спокойно?

– Да, Паола, конечно… сделаю, как скажешь, – мычу с трудом, поворачиваясь в постели. – А теперь мне надо поспать.

– Хорошо, Элена. – Я слышу, как она удаляется и закрывает дверь.

Зарываюсь лицом в подушку и снова вспоминаю все излишества последних дней, мою манию свободы, мой безудержный поиск удовольствия. Однако боль по-прежнему там, где угнездилась, когда я позволила Леонардо уйти, как бы я ни силилась заглушить ее. Горькая слеза стекает по лицу. Я плачу по себе самой, вспоминая боль, которую хотела любой ценой причинить себе заодно с Джулио, и сегодняшнюю ночь, и всех любовников, которые были у меня в последнее время. Думала, что освобожусь от призраков прошлого, а вместо этого чувствую еще большую пустоту, неспособная наслаждаться даже сексом – тем, что с ним сводило меня с ума. Я знаю, решение проблемы не в использовании мужчин. Но так я хотя бы убеждаю себя, что ищу те крохи повседневности, которые сейчас мне кажутся недостижимыми. Рано или поздно появится «тот самый», который разблокирует замерший механизм. «И тебе повезет!» – Гайя всегда мне это повторяла. И я очень надеюсь, что она права.

Она его нашла – того самого . Через неделю Гайя выходит замуж, и я буду свидетельницей на свадьбе. Это будет свадьба года: Гайя Кинеллато – королева венецианских PR и Самуэль Беллотти – чемпион велоспорта! В начале их отношений я бы не поставила на них ни одного евро… Однако завтра в полдень сажусь в поезд до Венеции, и скоро моя Гайя, моя лучшая подруга, станет чьей-то женой.

Улыбаюсь в темноте, в одиночестве, в этот момент мое тело ощущается не таким больным. Уже рассвело, но у меня осталось немного времени собраться с силами перед великим торжеством.

Хороших снов, Элена. Завтра тебя ждет еще одна небольшая битва.

Я в Венеции всего два дня, но этот город уже снова завоевал меня: я принадлежу ему, ничего с этим не поделаешь. Это Венера, соблазнительно растянувшаяся в водах Лагуны, которая очаровывает тебя, если смотришь на нее слишком долго. Здесь все остается таким же, несмотря на постоянные морские приливы.

Вернуться в свою квартиру после месяцев отсутствия все равно как броситься в объятия, когда счастье и меланхолия смешиваются в воспоминаниях. Как влюбиться в того же человека во второй раз. К счастью, владельцу квартиры я плачу действительно символическую плату, поэтому мне не пришлось бросить мое венецианское пристанище, несмотря на переезд в Рим.

Только вот эти комнаты остались пустыми, недвижимыми с того момента, как я уехала. Иногда моя мама приходила прибраться, но оставила все в строгом порядке. Книги, CD, DVD, листы с моими набросками, дневники в ящиках: каждая вещь на своем месте, хотя я уверена, что она не удержалась, чтобы не заглянуть в дневник, знаю ее любопытство.

Ничего не изменилось, даже воздух. Временами я словно бы слышу запах Леонардо, хотя прошло больше года с тех пор, как мы в последний раз занимались здесь любовью. Может быть, мне удалось подавить чувства к нему, но не воспоминания, которые порой возвращаются ко мне, как призраки. Если бы могла, я очистила бы свои мысли до состояния tabula rasa [3], как в фильме « Если ты оставишь меня, я тебя удалю »: я недавно еще раз посмотрела его, всей своей сущностью желая найти способ перепрограммировать воспоминания. Я бы без колебаний подверглась излечению, даже не сомневаясь в последний момент, как персонаж Джима Кэрри. Это все глупости, что сердцу нельзя приказывать: я надела на него намордник и закрыла его в ящике, выбросив ключ. Посмотрим, сможет ли оно по-прежнему навредить мне…