Джоджо Мойес - Один плюс один

– Все нормально, Лара. Как ты?

– Мамма сводит меня с ума. И с крышей в квартире проблемы.

– Как работа?

Она причмокнула губами:

– Мне перезвонили из Вест-Энд-шоу и сказали, что я выгляжу слишком старой. Слишком старой!

– Ты не выглядишь слишком старой.

– Знаю! Я могу выглядеть на шестнадцать! Малыш, нам надо поговорить насчет крыши в квартире.

– Лара, это твоя квартира. Мы заключили соглашение.

– Но мне сказали, что это стоит кучу денег. Кучу денег. А у меня ничего нет.

– А как же соглашение? – Эд старался говорить спокойно.

– У меня ничего нет. Пришлось вложиться в бизнес брата, и к тому же папа нездоров. А еще мои кредитные карты…

– Неужели ничего не осталось?

– На крышу не хватит. Мне сказали, зимой она протечет. Эдуардо …

– Что ж, продай портрет, который забрала из моей квартиры в декабре.

Адвокат настаивал, что он сам виноват, раз не поменял дверные замки. Очевидно, все меняли.

– Мне было грустно, Эдуардо. Я скучала по тебе. Мне просто хотелось что-нибудь на память.

– Конечно. На память о человеке, которого ты не можешь больше видеть.

– Я сказала это в сердцах.

Она говорила «в сэрдцах». В конце их брака она постоянно была в сэрдцах. Эд потер глаза и включил поворотник, собираясь съехать на прибрежную дорогу.

– Мне просто хотелось что-нибудь на память о том времени, когда мы любилли друг друга.

– Знаешь, когда ты в следующий раз соскучишься по мне, забери, к примеру, нашу фотографию в рамке, а не лимитированное издание плаката с Мао Цзедуном за четырнадцать тысяч фунтов.

Ее голос опустился до шепота, заполнил темные уголки машины, почти невыносимо интимный.

– Неужели тебе все равно, что мне больше не к кому обратиться? – печально мурлыкнула Лара.

У Эда рефлекторно поджались яйца. И она это знала.

Эд взглянул в зеркало заднего вида.

– Почему бы тебе не обратиться к Джиму Леонардсу?

– Что?

– Его жена мне звонила. Забавно, но она не в восторге.

– Это было всего один раз! Мы всего один раз появились на людях. И кому какое дело, с кем я встречаюсь!

Эд слышал, как она рычит от ярости. Он представил, как Лара вскидывает ручку с растопыренными ухоженными пальчиками, досадуя, что приходится уламывать «самого противного мужчину на свете».

– Ты меня бросил! Мне записаться в монахини?

– Это ты меня бросила, Лара. Двадцать седьмого мая на обратном пути из Парижа. Помнишь?

– Детали! Вечно ты извращаешь мои слова своими дурацкими деталями! Именно поэтому мне пришлось уйти от тебя!

– А я думал, потому что я люблю только собственную работу и не понимаю человеческих чувств.

– Я бросила тебя, потому что у тебя крошечный член. Крошечный, КРОШЕЧНЫЙ член! Как конфетка!

– Может, как креветка?

– КРЕВЕТКА. ЛАНГУСТ. Смотря что меньше. Крошечный!

– Тогда, полагаю, козявка. А ведь я простил тебе кражу ценного лимитированного издания плаката! Могла бы польстить мне «омаром». Впрочем, тебе виднее.

Лара выругалась по-итальянски и с грохотом бросила трубку. Эд проехал несколько миль, которые после начисто стерлись из его памяти. Затем вздохнул, включил радио и сосредоточился на черной дороге впереди, которая казалась бесконечной.

Джемма позвонила, когда он сворачивал на прибрежную дорогу. Ее имя высветилось на гарнитуре, и Эд, не подумав, ответил. Похоже, его телефон звонит, только чтобы кто-нибудь на него наорал.

– Можешь не говорить. Ты очень занят.

– Я за рулем.

– И у тебя есть гарнитура. Мама спрашивает, приедешь ли ты на праздничный обед.

– Какой еще праздничный обед?

– Ну хватит, Эд. Я тебе говорила несколько месяцев назад.

– Извини. У меня нет под рукой ежедневника.

Он услышал, как она глубоко вдохнула.

– Папу должны выписать в следующий вторник. И мама готовит для него специальный домашний обед. Она хочет, чтобы мы присутствовали. Ты сказал, что сможешь приехать.

– А! Да.

– Что «да»? Да, ты помнишь? Или да, ты приедешь?

Он побарабанил пальцами по рулю:

– Не знаю.

– Слушай, папа вчера спрашивал о тебе. Я сказала, что ты замотался с одним проектом на работе. Папа такой хрупкий, Эд. Это на самом деле очень важно для него. Для них обоих.

– Джемма, я же тебе говорил…

Ее голос взорвался внутри машины.

– Да, я знаю, ты слишком занят. Ты говорил мне, что у тебя куча дел. Говорил, что забот полон рот.

– У меня действительно полно дел! Ты понятия не имеешь!

– Ну конечно, где уж мне понять! Я всего лишь глупый социальный работник, который получает гроши. Это наш папа, Эд. Человек, который пожертвовал всем, чтобы оплатить твое чертово образование! Для него ты свет в окошке. И долго отец не протянет. Тебе надо приехать и сказать ему все, что сыновья должны говорить своим умирающим отцам, ясно?

– Он не умирает.

– Откуда тебе знать? Ты два месяца к нему не приезжал!

– Слушай, я приеду. Просто мне надо…

– Почему ты вечно отмазываешься?

– Я не отмазываюсь, Джемм…

– Черта с два! Ты бизнесмен. Все зависит только от тебя. Так что ты уж постарайся. Или я, честное слово…

– Связь пропадает, Джемм. Извини, здесь очень плохой прием. Я… – Эд зашипел, изображая помехи, и нажал кнопку. Телефон заткнулся, но не раньше, чем раздался приглушенный вопль: «Говнюк!»

Эд включил радио. Попалась какая-то нудная передача о надоях молока. Он сменил канал, но музыка была грубой и визгливой и неприятно напоминала его сестру. Он попробовал станцию с классической музыкой (слишком заунывно) и местную коммерческую станцию (невыносимый диджей), прежде чем сдаться и снова выключить радио.

Зазвонил телефон. Он посмотрел на номер и не стал брать трубку. Телефон зазвонил снова. Он продолжал его игнорировать. На третий раз он вздохнул и нажал кнопку.

– Один обед, – сказала Джемма своим «рабочим» голосом, спокойным и примирительным. – Один маленький обед, Эд. Все, о чем я прошу.

Он заметил впереди полицейскую машину и взглянул на спидометр, отчасти опасаясь увидеть смятый клубок металла. Грязный «роллс-ройс» с потухшей фарой наполовину съехал на обочину под оранжевым светом натриевого фонаря. Рядом с ним стояла девочка с огромным псом на поводке. Ее голова медленно повернулась, когда Эд проезжал мимо.

– Я понимаю, что у тебя множество обязательств и твоя работа очень важна. Мы все это понимаем, мистер Большая Компьютерная Шишка. Но всего один нудный семейный обед с больным отцом и сестрой, которая ужасно много трудится на благо человечества и ужасно мало получает! Неужели я так много прошу?

– Погоди, Джемм. Тут авария.

Рядом с девочкой стоял лохматый тощий подросток, засунув руки в карманы и сгорбив плечи. Мальчик? Девочка? Полицейский что-то писал. На мгновение от него отвернулся еще один ребенок… Нет, маленькая женщина с растрепанным хвостиком. Она раздраженно вскинула руки, совсем как Лара. «Ты такой противный!»