Элизабет Чедвик - Ради милости короля

Несколько месяцев назад Ида покраснела бы от досады, но с тех пор ее кожа стала толще.

– Я Ида де Тосни, королевская подопечная. Мы родственницы по линии моей матери, если не ошибаюсь.

– Рада познакомиться, – кивнула Гундреда. – Пусть я и не виделась с вашим семейством, а только слышала о нем. Кажется, у вас есть брат?

– Да, миледи. Он тоже под опекой, но в Нормандии. Я не видела его несколько лет, – добавила Ида, загрустив.

– Остается надеяться, что у него не будет проблем с предъявлением прав на наследство, как у меня и моих сыновей, – едко заметила Гундреда.

– Я сожалею о вашей утрате, – пробормотала Ида в напряженной тишине, пытаясь подобрать нужные слова и понимая, что ступает по опасной почве. – Молю Господа прийти к вам на помощь.

– Мне нужна помощь не Господа, но короля, – кисло посмотрела на нее Гундреда Норфолк. – И его справедливость.

– Уверена, что вас услышат оба, миледи.

– Я вдовствующая графиня, так что можете не сомневаться.

Ида заметила, как Гундреда, нервно сцепив руки, непрестанно потирает большим пальцем массивное золотое кольцо на безымянном пальце. Она так сильно стиснула челюсти, что казалось, будто у нее ввалились щеки. Встревожившись, Ида отложила шитье и, вместо того чтобы подозвать слугу, сама принесла родственнице кубок вина.

– Говорят, ваш муж умер крестоносцем. – Она пыталась утешить Гундреду, которая поблагодарила за вино и пригубила кубок. – Несомненно, он пребывает на небесах.

– Местонахождение моего мужа не представляет для меня интереса, – ледяным тоном ответила Гундреда. – Он был мерзавцем с первых дней нашего супружества и до конца и, если он отправился в ад, пусть гниет в вечных муках. Меня заботит только вдовья часть и наследство моих сыновей. Так легко лишить вдов, наследников и подопечных того, что принадлежит им по праву! – Она взглянула на молодых людей у огня.

– Надеюсь, вас ожидает успех, миледи. – В глубине души Ида была удивлена ядовитыми замечаниями Гундреды.

Как можно говорить о другом человеке в подобном тоне?

В их сторону смотрел мужчина с резкими чертами лица и седеющей бородой. Его накидка была подбита белкой, а котта окрашена дорогой сине-черной вайдой [11]. Ида не была близко знакома с Роджером де Гланвилем, но узнала его. Он в числе прочих управлял двором. Его старший брат Ранульф подвизался на том же поприще, а младший состоял кастеляном цитадели Генриха в Орфорде.

– Мой адвокат, – сообщила Гундреда. – Прошу меня извинить.

Ида проследила, как она приближается к мужчине, беседует с ним и выходит из комнаты, положив ладонь ему на рукав. Жест показался Иде многозначительным. Сыновья Гундреды вышли следом, напомнив Иде охотничьих собак, плетущихся за хозяином. Старший бросил на нее задумчивый взгляд, приправленный хищным блеском, который она научилась узнавать. Ида больше не краснела под такими взглядами. Полгода, проведенные в самом сердце двора, поведали ей многое о мужчинах и о себе.

Спустя два дня Ида находилась в зале, когда графиня снова подошла к ней. На этот раз губы Гундреды были растянуты в фальшивой улыбке, а глаза сверкали жестким блеском, словно хризолиты.

– Вы смогли увидеться с королем, госпожа? – вежливо поинтересовалась Ида.

Гундреда кивнула:

– Господин де Гланвиль обстоятельно побеседовал с ним от моего лица и от лица моих сыновей.

Гундреда взглянула на своих отпрысков, увлеченных общением с новыми знакомыми, которых они завели среди оруженосцев. Ида тоже посмотрела на них. Старший расправил плечи и выпятил грудь, будто молодой петушок, – вероятно, чем-то хвастался.

Гундреда переступила с ноги на ногу, зажав собеседницу в угол и отрезав от остальной части зала. Это был агрессивный, почти мужской прием, и Ида встревожилась.

– Говорят, – произнесла Гундреда, – вы обладаете определенным… как бы это выразиться… влиянием на короля?

– Миледи, вас неверно информировали… – Щеки Иды вспыхнули. – Я не обладаю никаким влиянием на короля.

– Мне из надежного источника известно, что он души в вас не чает, – выгнула брови Гундреда, – и вы принадлежите к числу его любимиц.

– Люди склонны преувеличивать, – возразила Ида.

– И все же в сплетне должно быть, и всегда есть, зерно истины. – Гундреда вздохнула и внезапно показалась усталой, а не пугающей. – Вы были добры ко мне. Я не воспользуюсь вашей благосклонностью и нашим родством, но, если вы отыщете в своем сердце хоть каплю жалости, я прошу ходатайствовать за меня. Я хочу лишь того, что принадлежит мне по праву. Надеюсь, как женщина, вы поймете меня.

Ида опустила взгляд на свои руки, на подстриженные розовые ногти и золотые кольца, подаренные Генрихом. Сперва она подумала, что, если земли принадлежат Гундреде по праву, она их получит, но горький опыт научил ее, что жизнь несправедлива. Гундреда Норфолк вынуждена добиваться своего любыми доступными средствами.

– Я поговорю с королем, – пообещала она. – Но я не могу влиять на его решения… честное слово.

– И все же я благодарна. Я не забуду. – Гундреда наклонилась и, прикоснувшись к щекам Иды холодными сухими губами, удалилась.

Вскоре к Иде подошел слуга и преподнес изящную деревянную шкатулку, украшенную эмалевыми сценами из чуда святого Эдмунда. Эмаль блистала яркими красками, в том числе драгоценной пронзительной синевой ляпис-лазури.

– Моя госпожа, графиня Норфолк, нижайше просит принять этот дар в знак ее уважения, – произнес мужчина.

– Передайте своей госпоже мою благодарность и скажите, что я тоже уважаю ее, – учтиво ответила Ида.

Дрожа от недоброго предчувствия, она открыла маленьким ключом замок и подняла крышку. В облаке мерцающего красного шелка лежал позолоченный серебряный кубок с узором из дубовых листьев. У основания кубка мерцали аметисты, темные, как ежевика; их сила оберегала от яда того, кто пил из кубка. Ида подозревала, что и шкатулка, и кубок намного дороже всего, что она может сделать для Гундреды.

Ида водила смоченными в масле руками по плечам и спине Генриха. Телосложением он напоминал бочонок и отрастил небольшое брюшко, но кожа была приятной на ощупь, а веснушки напоминали крапинки на яйце.

Пока Ида трудилась, Генрих вынул серебряный кубок из шкатулки и осмотрел, держа грубыми руками.

– Так-так! – захохотал он. – Вдовствующая графиня торгует побрякушками Гуго, чтобы пробиться в богачи. Вот лисица!

– Сир?

Судя по тону Генриха, он не снизойдет к просьбе ее родственницы. Король повернулся, чтобы посмотреть на Иду:

– Это кубок из набора, который я подарил Гуго Биго в год своего восшествия на престол. Изготовлен на Рейне. Моя мать заказала такие, когда была императрицей Германии. Шкатулка наверняка имеет отношение к рыцарским ленам, которые Биго должны аббатству в Эдмундсбери. Не удивлюсь, если она прихвачена из самого аббатства.