Спенсер Скотт - Анатомия любви

Я понял, что с момента нашего расставания она часто целовалась. Ее губы были мне незнакомы. Плоские там, где когда-то были пухлыми. Растянуты гораздо шире, причем не под влиянием сиюминутного порыва, но вследствие недавно приобретенного рефлекса. Я подумал, не выдают ли мои губы, как часто я целовал подушку, сколько раз, погруженный в фантазии, пробовал на вкус собственную ладонь. Я не ждал похвалы или награды за свою долгую верность. Верность не давала мне никакого нравственного преимущества. Факт состоял в том, что меня не искушали, я не поддавался. Наверное, это разновидность истерии. Шанс осуществить некую тягу к монашеству, отрицательные эротические устремления, осознать неизбежную полярность своего сознания, нескончаемые желания. Искать другого пути было просто смехотворно. Или же своенравно – детский каприз. Шанс оказаться среди присяжных на собственном суде. Почти никогда, никогда не мастурбировать. Это было безумие, и я всю дорогу знал это. В данном вопросе врачи были совершенно правы. Доктор Кларк говорил с Роуз и Артуром о том, что мне необходима сексуальная разрядка. Смущенные, они промолчали о том разговоре. Из чувства приличия, из уважения к моей личной жизни, однако извращенного их стыдом. А доктор Экрест дошел даже до того, что грозился прекратить лечение, пока я не начну реализовывать свою сексуальную энергию. Как же я негодовал из-за этого! «Позвольте-ка я уточню. Если я не буду посещать вас, мне придется вернуться в Роквилл, верно? Значит, вы говорите, что, если я не начну дрочить, вы посадите меня под замок. Так получается?» Я копил свое семя, как узник копит обрывки ткани: концы простыней, воротнички рубашек, манжеты, – с мыслью в один прекрасный день сплести длинную веревку и слезть со стены в единственном неохраняемом месте.

Вдруг тело Джейд напряглось. Она вытянулась, и пространство между нами раскрылось, подобно парашюту. Она перекатилась на спину и уставилась в потолок, совсем как ребенок, который познает жизнь, наблюдая за плывущими облаками.

– У меня такое чувство, будто меня вынуждают, – сказала она.

– Я?

– Нет. Не ты. Не только ты. Все вокруг. О себе я знаю одно: мне легко забыть, кто я. Я позволяю событиям происходить. Я иду вместе с ними. Это неправильно.

– Не знаю.

– Неправильно.

Она встала. Я остался лежать неподвижно, глядя на нее снизу. Я едва не улыбнулся. Что мы делали на полу? Это не имело смысла. Меня подбадривало наше общее легкомыслие. Я был уверен, что некая доля безрассудства необходима, если нам предстоит воссоединение.

Джейд открыла свою нейлоновую сумку и извлекла небольшой коричневый конверт, в каких в банке выдают мелочь, когда обналичиваешь чек на заработную плату. Я приподнялся на локтях, а потом встал. Джейд нажала на бока конверта, отчего он раскрылся в подобие ковша, и заглянула внутрь.

– Смотри! – Она сунула мне конверт. – Вот что осталось.

Там лежала небольшая горстка праха Хью. Пепел был грубый, похожий на раскрошенную шелуху от арахиса. И не весь черный. Серебристый и белый в некоторых местах.

– Все взяли понемногу, – сказала Джейд. – Вроде как вещицы на память со свадьбы. Предполагается, что мы развеем свои части в тех краях, какие любил папа. Я должна отвезти свою в Зеленые горы, хотя он там никогда не бывал. Но он любил горы, в особенности Альпы. Ингрид разбросает свою по Нью-Джерси, а немного оставит в кожаном мешочке в своем фургоне. Кит отвезет часть в Кембридж. Дядя Роберт увезет на юг основную часть. Разве это не глупость?

– Нет. Все правильно.

Джейд наблюдала, как я смотрю на прах, а когда я отвел взгляд, она отпустила бока конверта и отодвинулась от меня.

– Все происходит одновременно. Разрыв этих затянувшихся отношений с подругой. Знаешь, даже встреча с семьей, я имею в виду обычную встречу без повода, требует усилий. Трудно встречаться с каждым из них по отдельности. А со всеми вместе – смерти подобно. Честное слово. От меня требуется столько усилий. Приходится бороться за все. В последнее время я чувствую себя больной. Все изматывает меня. Как ты понимаешь, трения в семье не прекращаются из-за смерти. Наоборот, они становятся еще отвратительнее и ожесточеннее, так курица с отрубленной головой носится по двору. И вот теперь еще ты. Очень вовремя. Когда я меньше всего способна во всем разобраться. Все случается не ко времени – в особенности между мной и тобой.

– Я тебя не тороплю. Я знаю, чего хочу: быть рядом с тобой, но я понимаю, что это непросто. Я веду себя так, будто не осознаю ничего, кроме своих желаний, но я осознаю гораздо больше.

– Я и не чувствую, что ты торопишь меня. Я даже не понимаю, в состоянии ли ты вообще достучаться до меня. Понимаешь? Я вымоталась. Я физически ощущаю, как мои клетки засыпают. Я позвоню в «Вермонт транзит», там мне скажут, что следующий автобус будет только в семь утра. А потом мне надо будет поспать. Мы поговорим о том, кто из нас будет спать в кресле или устроится на полу. Однако этого не случится. Мы оба заснем в этой двуспальной кровати, и в подобном действе не будет никакого смысла. Если мы хотим восстановить нашу дружбу, не станет ли это новым проклятием для нее? Я ошиблась, оставшись. Нам следовало договориться о встрече в другое время.

– Я буду спать на полу, – заявил я. – Я все равно часто так делаю.

– Почему? – спросила Джейд.

– Иногда мне невыносимо оставаться в постели.

– Мне необходимо поспать.

Она закрыла конверт и затолкнула свою порцию останков Хью в сумку с тем нетерпением, с каким можно затолкнуть счет, который ты не собираешься оплачивать, но и не смеешь выбросить. Точно так же она относилась к тестам, в которых неизменно выбирала неверный вариант ответа: таланты Джейд как ученицы состояли в том, чтобы накапливать информацию и излагать. У нее не было навыка заполнения пробелов. Ассоциативное мышление, проницательный ум, аналитический, но ничем не выдающийся. Она сохраняла экзаменационные работы, чтобы изучать свои ошибки, убирала их в папку в нижнем ящике маленького письменного стола желтого цвета. Словом, коллекционировала долги, отмечая на карте замысловатые маршруты самосовершенствования. Скоростное чтение по методу Эвелин Вудз. Статьи, вырезанные из «Сайнтифик американ». «Двадцать пять способов улучшения памяти». Веточки и листики, собранные на прогулках и спрятанные в коробку из-под сигар для дальнейшего изучения. Коллекция моментальных снимков, корешки от билетов, картонки со спичками и меню, засунутые в пакет «Вулворт» вместе с дневником и отдельными листками, на которых были нацарапаны ключевые слова «украденный велосипед Сэмми», «обследование груди», «прогулка под дождем», – все это дожидалось идеального момента для того, чтобы оказаться на чистых прямоугольных страницах: ее жизнь в том порядке, в каком она шла, увиденная со стороны. Главной задачей Джейд было перебросить интеллектуальный мост от вселенной внутреннего мира и чувств к вселенной фактов, поддающихся исчислению и осмыслению. Стать немного такой же, как Кит, способной излагать движущие ею мотивы на раз-два-три. Она могла бесконечно жить в плодоносном тумане своих инстинктов и ощущений, однако ей хотелось научиться сигналам, обращенным вовне. Ей надоело, что люди не вполне понимают, насколько богат и сложен ее разум.