Лорен Вайсбергер - Месть носит Prada

Говоря это, Энди понимала, что поступает несправедливо. Пусть в тот день она стояла перед выбором, но все же пошла к алтарю, решив не портить праздник себе, Максу и гостям сценой ревности. Она смирилась, потому что любила Макса, доверяла ему – по крайней мере хотела доверять – и была уверена, что существует какое-то логическое объяснение случившемуся. Неужели надо было откладывать свадьбу, когда до церемонии оставались считанные минуты, единственно из-за письма без даты и дряни свекрови? Нет, конечно. Но Максу об этом знать не обязательно.

– Энди, ты раздуваешь из мухи слона…

Прижав песика к груди, Энди захлопнула дверь ванной и заперлась. Макс бешено стучал и кричал через дверь, но звук воды вскоре заглушил всякий шум. Когда она полностью одетая вышла в кухню, чтобы взять банан и бутылку ледяного чая, Макс вскочил на ноги и попытался обнять жену:

– Энди, ничего не было!

Она отстранилась, хотя позволила его руке остаться у нее на плече.

Энди оглядела квартиру – южная сторона, три тысячи квадратных футов, «трешка» с домашним офисом, четырнадцатый этаж, балкон-терраса в большей комнате и новая современная кухня, совмещенная с просторной гостиной-столовой. Эту квартиру Харрисоны купили Максу на окончание университета. Она была не из дешевых, однако ее стоимость ни в какое сравнение не шла с прочим имуществом семьи. Поэтому Барбара убедила сына оставить квартиру, когда он продавал остальное: со временем жилье не потеряет в стоимости. Когда они с Энди решили жить вместе, Макс тут же предложил выставить любимую квартиру на продажу и подобрать что-нибудь новое, но Энди заспорила: нелепо идти на дополнительные расходы, для двух человек этой квартиры более чем достаточно. Макс тогда поцеловал невесту, похвалив ее бескорыстие, а она со смехом сказала, что намерена выбросить большую часть его мебели и нанять декоратора. Сейчас Энди подумала, какой красивой в итоге получилась квартира и как хорошо здесь жить. Мягкие берберские ковры на полу, бархатные диваны, пухлые кресла, в которые так и тянет забраться с ногами. Стены украшали фотографии Энди и Макса, вместе и порознь, – женихом и невестой они объездили чуть ли не весь мир. Они объединили свои сувениры (наборная деревянная африканская лягушка Энди – если провести палочкой по волнистой спинке, слышится долгое журчащее кваканье, – и лежащий Будда, которого Макс привез из Таиланда), книги и тысячи компакт-дисков, создав теплый, гостеприимный дом, даривший ощущение спокойствия и легкости.

– Позвони мне сразу после приема, я беспокоюсь. По пути домой могу купить антибиотики или что тебе пропишут, только назови, какие нужно. Я понимаю, нам следует о многом поговорить, поэтому я приеду домой, как только освобожусь. Все выяснится и уладится, обещаю. Я должен был тебе все рассказать, Энди, теперь я это понимаю, но, клянусь, я тебя люблю, а на Бермудах вообще ничего не было. Абсолютно.

Ладонь на плече казалась Энди посягательством на ее свободу.

– Энди?

Она не взглянула на мужа и не отозвалась.

– Я тебя очень люблю. Я сделаю все, чтобы вернуть твое доверие. Я был не прав, решив не говорить тебе о встрече с бывшей знакомой, но я тебе не изменял. И я – не моя мать. Пожалуйста, приди вечером домой и поговори со мной! Пожалуйста!

Энди заставила себя поднять глаза и встретиться с ним взглядом. Глядя на нее с той же тревогой, которая грызла ее саму, рядом стоял ее лучший друг, ее мужчина, которого она любила больше всех на свете.

Энди знала, что это не конец; вечером они поговорят и разберутся, ей все-таки нужны еще доказательства – но не сейчас. Она кивнула, на секунду сжала его руку, забросила сумку на плечо и без единого слова вышла, закрыв за собой дверь.

– Энди? Рад вас видеть, дорогая, – сказал доктор Палмер, листая карту.

Он не поднял головы. После тридцати или даже сорока лет врачебной практики специалист, должно быть, не в состоянии слушать очередную жалобу на мигрень и больное горло. Энди почти пожалела доктора Палмера.

– Так, последний раз диспансеризацию вы у нас проходили два года назад – давненько, дорогая, давненько, – но сегодня обратились с жалобой. Что случилось?

– О, я уверена, ничего серьезного, но я уже неделю паршиво себя чувствую, и улучшение не наступает. Постоянно болит голова, расстроился желудок…

– Похоже на типичный желудочный грипп, который сейчас ходит. Кашель, насморк, боль в горле? – Доктор жестом попросил Энди открыть рот. Она чуть не подавилась, когда ложечка прижала ей язык.

– Нет. Но температура то есть, то нет.

– М-м. Вдохните поглубже…

Он привычно-быстро проверил ее глаза и уши, помял живот, спрашивая, не больно ли. Энди ответила, что нет, подавив иррациональное желание дать ему в нос за то, что Палмер бесцеремонно собрал ее кожу (ладно уж, жировые складки) в горсть.

– Раз вы здесь, я возьму сейчас мазок на посев, проверим на стрептококковую инфекцию, но я почти уверен, что причина не в этом. Если честно, я думаю, это просто вирус, которому надо пройти естественный цикл в организме. Я бы порекомендовал сделать прививку от гриппа, если уж вы заехали. При необходимости принимайте тайленол, пейте побольше жидкости, создайте себе щадящий режим и позвоните мне, если будут продолжаться скачки температуры.

Он быстро говорил и одновременно делал записи в карте, явно готовясь уходить. Почему врачи всегда так торопятся? Энди почти час ждала своей очереди, а он выпроваживает ее через четыре минуты.

– Вы же не станете проверяться на ЗППП? – спросил доктор Палмер, не отрываясь от своей писанины.

– Простите? – поперхнулась Энди.

– Я обязан спросить. Мы предлагаем сдавать анализы всем незамужним пациенткам.

– Вообще-то я замужем, – сказала Энди. – Уже неделю.

Она с удовольствием прислушалась к непривычному слову – замужем…

– Поздравляю. Тогда, если это все, я продолжу прием. Рад был вас увидеть, Энди. Я думаю, вы скоро выздоровеете.

Он повернулся, чтобы уйти из кабинета, и не успела Энди хорошенько подумать, как у нее вырвалось:

– Я бы проверилась на все, если можно.

Доктор Палмер обернулся.

– Наверное, это только мое воображение и на самом деле волноваться не о чем, но я недавно узнала, что на холостяцкой вечеринке мой муж встречался со своей прежней пассией. Я, конечно, отдаю себе отчет, что это бывшая девушка моего мужа, а не какая-нибудь проститутка, и вряд ли у них сейчас что-то было – он клянется, что нет… но лучше вовремя провериться, чем потом раскаиваться, правильно? – Она выпалила все это, прерывисто вздохнула и прибавила уже спокойнее: – Мы поженились в прошлые выходные.

На девяносто девять процентов Энди сознавала, что ведет себя нелепо. Она почти не сомневалась, что Макс ей не изменял ни с Кэтрин, ни с другими. Он всегда был с ней любящим и откровенным. Он сделал ошибку, умолчав о случайной встрече, но Энди верила, что ничего не было. А если – что маловероятно – что-то и было, каковы шансы подцепить что-нибудь неприличное от Кэтрин фон Герцог, принцессы-девственницы? Фон Герцоги герпесом не болеют – и точка! Однако минимальный шанс, что ее недомогание как-то связано с Максом и Кэтрин, следовало проверить немедленно.