Лорен Вайсбергер - Месть носит Prada

– Ты где конкретно? Ты знаешь, что репетиция торжественного обеда началась двадцать минут назад?

Голос Эмили звучал так громко, что Энди пришлось отодвинуть телефон от уха.

– Я стою в самой гуще народа на этом обеде и общаюсь с очаровательными людьми. Тут не о чем волноваться.

– Ты, конечно, помнишь – нам нужны сочные подробности, чтобы все персонализировать, и все легкомысленные тосты, которые сегодня прозвучат…

– Вот поэтому у меня и записная книжка в руке… – сказала Энди, взглянув в свой крошечный клатч и сообразив, что забыла сущую мелочь – ручку. Если такое происходит уже в первом триместре, что ожидает ее в следующие шесть месяцев?

– Во что одета Харпер? – спросила Эмили.

– Эм? Я тебя едва слышу, тут такой ветер! – Энди подула в трубку.

– У-гу. Отключись и скинь мне снимок. Сгораю от желания посмотреть, что там происходит.

Энди снова подула в телефон.

– Сейчас! Слушай, мне надо идти! – Она выключила телефон и вернулась к празднику. Бамбуковые факелы окружали площадку, где в суши-баре под огромным тентом гости выбирали себе лакомства. Энди уже хотела начать диктовать в телефон свои наблюдения, когда женщина с гарнитурой в ухе и с раздутой кожаной папкой в руках преградила ей дорогу.

– Вы Андреа Сакс, – с облегчением сказала она.

– А вы, стало быть, рекламный агент Харпер…

– Да, я Аннабел! – Она схватила Энди повыше локтя и потянула к столам на песке. – Вон в той корзине шлепанцы, если захотите. Вот суши-бар, закуски будут разносить в час коктейлей, ну и, конечно, официанты принесут вам все, что захотите выпить. Мак заказал еду и вина самолетом специально для уик-энда, вы уж, пожалуйста, все попробуйте. Могу дать вам меню, если вам нужно для проверки фактов.

Энди кивнула. Агенты звезд, как правило, вечно взвинчены и тараторят в три раза быстрее обычного, но они существенно облегчают ее задачу.

– Скоро подадут обед, затем тридцать минут на тосты – эту часть ведет агент Мака, который заодно и его близкий друг, – затем десерт и напитки. После праздника подадут машины, чтобы отвезти молодых людей на лучшую на острове дискотеку, а потом обратно в отель. Разумеется, Харпер уйдет к себе в люкс сразу после десертов, но вас мы приглашаем на продолжение банкета.

– На дискотеку?! О, я, пожалуй, только…

– Вот и прекрасно, – на ходу согласилась Аннабел, продолжая энергично тянуть Энди за собой. Они подошли к круглому столу на восемь персон, у которого оживленно общались семь нарядных гостей. – Вот и мы. Это Андреа Сакс из журнала «Декольте», который будет освещать наш праздник. Позаботьтесь, пожалуйста, чтобы Андреа не скучала.

Энди почувствовала, что краснеет, когда все обернулись посмотреть на нее. В следующее мгновение у нее екнуло под ложечкой: знакомый голос сразу вернул ее на десять лет назад.

– Только посмотрите, кто к нам пожаловал! – с хищным удовольствием протянул он. – Какой ин-те-ре-есный сюрприз!

Найджел говорил с широкой улыбкой, рассеивая сгущавшиеся сумерки белизной своих чересчур идеальных зубов.

Энди попыталась что-то сказать, но во рту вдруг пересохло.

Аннабел засмеялась.

– Ах да, я совсем забыла, что вы когда-то вместе работали. Как прелестно! – затараторила она, жестом предлагая Энди присесть. – Просто воссоединение «Подиума»!

Только тут Энди заметила слева от Найджела Джессику, в бытность Энди в «Подиуме» – организатора торжественных мероприятий, а справа – Серену, младшего редактора. Обе выглядели моложе, стройнее и эффектнее, чем десять лет назад. Хотя чему тут удивляться – это же «Подиум»!

– Ну разве я не самая счастливая девчонка на свете?! – резвился Найджел. – Андреа Сакс, иди сюда, сядь рядом.

Он был в белом с ног до головы. Поверх очень узких джинсов, больше похожих на леггинсы, на нем красовалось нечто среднее между платьем и рясой. Шелковый шарф с бахромой свешивался с шеи до колен – по всей длине повторялся чуть заметный логотип «Луи Вюиттон». Несмотря на тропическую жару, ансамбль дополняли норковая папаха и фиолетовые бархатные шлепанцы.

Энди ничего не оставалось как сесть рядом с Найджелом, который наигранно улыбнулся ей.

– Нарочно ни слова не скажу о том, как ты меня бросила! Я взял тебя под свое крылышко, и вот чем… – капризно скривившись, он потянул Энди за тунику: – …ты мне отплатила! Уходом! Да еще и не попрощавшись!

После скандала в Париже Энди не вернулась в офис «Подиума» ни за единым карандашом, но написала длинное письмо Найджелу с извинениями за грубость в адрес Миранды и благодарностью за наставничество. Ответа она не получила. В последующие месяцы Энди отправила Найджелу копию письма, бросила парочку коротких «Как ты там, я по тебе соскучилась!» и даже разместила сообщение в его блоге, где он любил порассуждать о стиле. По-прежнему ноль реакции. Эмили, кстати, тоже рассказывала, что кинулась к Найджелу сразу после своего увольнения, но ее встретила только несговорчивая секретарша у закрытой двери. Эмили тоже писала Найджелу и однажды даже пригласила его на закрытую вечеринку «Харперс базар» в честь Марка Джейкобса, но ответа не получила.

Энди кашлянула:

– Извини, но я много раз пыталась…

– Пожалуйста! – возопил Найджел. – Не надо говорить о делах на празднике. Девочки, вы, конечно, помните Андреа Сакс?

Серена и Джессика не расщедрились даже на легкий кивок или фальшивую улыбку. Джессика презрительно осмотрела наряд Энди, а Серена отпила вина, глядя на нее поверх бокала. Энди медленно глотала «Пеллегрино», слушая болтовню Найджела по поводу платья Харпер и спортивного пиджака Мака. Найджел был, несомненно, чокнутым, но когда-то Энди его любила. Наговорившись, он многозначительно посмотрел на нее и отвернулся поговорить с моделью; Серена и Джессика пошли в народ. Энди понимала, что ей тоже надо встать и пойти общаться. Давненько она не чувствовала себя так неловко – десять лет, если быть точной! Энди откусила от кукурузного хлебца и отпила лимонной воды, то и дело потирая под столом живот. Это старые флюиды «Подиума» вызывают в ней столь тошнотворное чувство или дает о себе знать внеплановая беременность, о которой она пытается забыть и о которой не знает даже ее муж?

Начались тосты. Лучшая подруга Харпер, стилист, прославившаяся не столько своей квалификацией, сколько выступлениями в защиту транссексуалов, произнесла трогательное, милое, разве что слегка занудное поздравление счастливой паре. Ее сменил один из братьев Мака, профессиональный баскетболист, проведший много параллелей между Маком и Мэджиком Джонсоном, причем ни одна не имела с реальностью ничего общего. После него вышел Найджел и принялся петь рулады о том, как знал Харпер еще неуклюжим подростком, в котором нынешние толпы обожателей просто не признали бы свою звезду, ставшую таковой исключительно благодаря его, Найджела, искусству. Этот тост был встречен оглушительным хохотом собравшихся.