С. Стивенс - Легкомысленные

Вскинув руки, я попыталась взять его так же и притянуть к себе, но Келлан успел отшатнуться. Его глаза, наполненные почти нестерпимой печалью, теперь оказались на расстоянии полуметра.

– Но все-таки я не могу быть с тобой. Как я могу поверить… – взгляд Келлана уперся в пол, а голос понизился настолько, что был еле слышен сквозь гул, стоявший в коридоре, – в то, что это ты не бросишь меня в один прекрасный день? Сколько бы я ни тосковал по тебе, эта мысль удерживает меня в стороне.

Я шагнула к нему и потянулась за его руками.

– Келлан, мне очень…

Он поднял на меня глаза и перебил:

– Ты бросила меня ради него, Кира, пусть даже это был рефлекс, потому что была в ужасе при мысли о нашей совместной жизни. – При этих словах Келлан горестно сдвинул брови. – Ты все равно собиралась уйти от меня к нему. Откуда мне знать, что это не повторится?

– Нет… Я никогда не уйду от тебя. Я больше не буду тебя чураться. Не стану отрицать того, что у нас было. Не буду бояться.

Я говорила на удивление ровно и слегка подивилась тому, что успокоились и мои нервы. Мои слова были искренни – возможно, в большей мере, чем когда бы то ни было.

Келлан печально помотал головой:

– Со мной дело иначе, Кира. Мне все еще нужна та минута…

Я положила руку ему на живот, и Келлан покосился на нее.

– Ты еще любишь меня? – пролепетала я.

Мое дыхание замерло в ожидании ответа. По выражению его лица и содержанию песни я заключала и надеялась, что да, но мне нужно было это услышать.

Он вздохнул, посмотрел на меня и медленно кивнул:

– Ты не поверишь, насколько сильно.

Я подступила ближе и провела рукой вверх по его груди. Он закрыл глаза. Пальцы пробежались над сердцем, и Келлан придержал их там.

– Я не бросил тебя… Ты сохранилась здесь.

Мне показалось, что это метафора, пока я не вспомнила слова Мэтта, произнесенные в разговоре с Анной. Тот же сказал: «У самого его сердца»… Тогда я вообразила, будто Келлан совершил нечто романтичное для другой женщины, но что, если…

Я взялась за ворот его футболки и потянула вниз. Келлан тихо вздохнул, но уронил руку и не препятствовал мне. Я точно не знала, чего ищу, но затем разглядела черные отметины на некогда чистой коже. Недоумевая, я продолжила тянуть ткань – и потрясенно разинула рот. Когда-то Келлан сказал мне, что не может придумать ничего такого, что бы он хотел иметь на коже начертанным навеки, – и вот передо мной стояло мое собственное имя, красивыми буквами выведенное прямо над его сердцем. Он сохранил меня в буквальном смысле. Мое собственное сердце разлетелось на куски, когда я провела пальцем по крупным витым буквам.

– Келлан… – Мой голос пресекся, и мне пришлось сглотнуть.

Он отвел мою руку, и татуировка скрылась. Сплетя наши пальцы, он вновь поднес их к груди и уткнулся в меня лбом.

– Так что… Да, я по-прежнему люблю тебя. И никогда не прекращал. Но… Кира…

– У тебя был кто-то еще? – прошептала я, не зная точно, хочу ли услышать ответ.

Келлан частично откинулся и посмотрел на меня так, будто я сморозила нечто немыслимое.

– Нет… Я не хотел… – Он помотал головой и шепнул: – А у тебя?

Закусив губу, я тоже помотала головой:

– Нет. Я хотела… только тебя. Келлан, мы должны быть вместе. Мы нужны друг другу.

Мы шагнули навстречу одновременно и соприкоснулись каждым сантиметром наших тел, с головы до пят. Я обняла его за талию, и его свободная рука легла мне на бедро. Не думая ни о чем, мы почти слились. Мой взгляд притягивался к его губам, но я заставила себя смотреть в глаза. Он тоже взирал на мой рот, и я быстро отвернулась и приказала себе не глядеть, когда Келлан облизнул нижнюю губу и медленно приобнажил зубы, закусывая ее.

– Кира, – заговорил он снова, и наши головы склонились друг к дружке. – Мне казалось, что я смогу расстаться с тобой. Я решил, что расстояние поможет делу и все станет проще, но ничего подобного.

Он покачал головой, меня же начинало уносить на волнах его колдовского запаха.

– Жизнь порознь убивает меня. Я пропадаю без тебя.

– Я тоже, – пробормотала я.

Келлан прерывисто выдохнул. Наши рты разделяли считаные сантиметры. Наши пальцы расплелись у него на груди, и я коснулась его плеча. Он медленно вновь дотронулся до цепочки и прошептал:

– Я думал о тебе каждый день.

Я сделала резкий вдох, как только самые кончики его пальцев прошлись по моей груди и лифчику.

– Ты снился мне каждую ночь.

Он провел подушечками пальцев по моим ребрам, а я запустила руку в его шевелюру, обняв Келлана за шею. Пока он говорил, мы все сближались, почти бессознательно притягиваясь друг к другу.

– Но… Я не знаю, как впустить тебя обратно.

Его рука перебралась с моего бедра на спину, и моя согласно сделала то же самое. В глазах Келлана, горевших надо мной, отражались нервозность, тревога, даже страх. Он испытывал вещи прямо противоположные тем, что ощущала я. Его губы придвинулись ближе, пока я не почувствовала слетавшее с них тепло. Мое сердце взмыло птицей, и я закрыла глаза, когда он прошептал:

– Но я не знаю и как не впустить тебя.

И в этот момент его толкнули в спину. Долю секунды мне казалось, что я расслышала хриплый смешок сестры, но не сумела сосредоточиться достаточно надолго, чтобы увериться в этом. Разумному мышлению внезапно пришел конец. Кто бы это ни был, он устранил разделявшую нас дистанцию, и губы Келлана впечатались в мои. Мы застыли на добрый десяток секунд, после чего перестали отрицать желанное обоим и задвигались в унисон – легкие, неспешные, мягкие поцелуи ожгли мне губы и участили дыхание. Я не противилась и полностью отдалась Келлану – я и так ему принадлежала…

– О боже, – прошептал он, не отнимая губ. – Я истосковался…

Он прижался плотнее, и я застонала.

– Я не могу… – Его рука вернулась мне на грудь и замерла на шее. – Я не…

Наши губы разошлись, и он чуть коснулся своим языком моего.

– Я хочу… – Келлан издал глубокий стон, и я обнаружила, что отзываюсь тем же. – О боже… Кира.

Он поднял руки к моему лицу, бережно смахнул уже безудержно струившиеся слезы и стиснул его в ладонях. Чуть отпрянув, он заглянул мне в глаза. Тяжело дыша, я выдержала его взгляд. Там тлел огонь, от которого я вся обмякла.

– Ты губишь меня, – прорычал Келлан, опять впиваясь в меня.

Казалось, кто-то повернул выключатель – и мы зажглись. Келлан притиснул меня к стене и навалился всем весом. Мои руки зарылись в его волосы, он гладил меня по груди и ниже, до бедер. Я ни секунды не сомневалась, что мы пересекли черту, за которой заканчивалось общественно приличное поведение, однако в объятиях Келлана, со вкусом его языка и ощущением его тела, мне было не до смущения даже при том, что в коридоре еще болтались люди – а вполне возможно, и моя сестра.