Барбара Картленд - Цветок пустыни

После долгой бешеной скачки у Виты пересохло во рту, и она бы сейчас с удовольствием выпила просто холодной воды, но и от кофе ни за что не собиралась отказываться. Поэтому, наклонив голову в ответ на повелительное приглашение шейха, девушка молча присела на диван.

Перед роффи стоял такой же низкий кофейный столик на медных ножках, а опустив глаза, Вита обратила внимание, что ноги ее утонули в мягком, необыкновенной красоты персидском ковре, покрывающем пол.

Шатер был очень просторным – больше, чем она представляла себе, глядя на него снаружи. Он был разделен на две части свисающей сверху шерстяной плотной занавесью, затканной по белому полю удивительно ярким цветочным узором.

Вита очень устала, но хорошо понимала, что должна быть начеку. Постаравшись придать себе уверенный, спокойный вид, она небрежным движением сняла шляпку с высокой тульей и вуалью и положила рядом с собой.

Утром, собираясь в дорогу, она так старательно уложила волосы, что сейчас, даже несмотря на такую отчаянную скачку, ее прическа все еще держалась вполне сносно, не рассыпавшись по спине спутанными прядями, как это часто бывало после целого дня, проведенного на охоте. Лишь несколько локонов выбились и теперь падали ей на спину.

Ее розовая амазонка все еще выглядела опрятно, хотя и запылилась во время скачки. Словом, Вита решила, что выглядит вполне сносно. И все же она видела, что по какой-то необъяснимой причине ее внешний вид отнюдь не вызывал и намека на восхищение в глазах мужчины, стоящего сейчас против нее.

Шейх также присел на диван и щелкнул пальцами. В следующее мгновение чернокожая рабыня внесла поднос, на котором стояли чашечки и кофейник с ароматным кофе.

Вита знала, что у всех аравийских шейхов, занимающих более или менее высокое положение, есть рабы, однако ей еще никогда не доводилось их видеть, поэтому она с интересом смотрела на женщину, пока та наливала кофе в чашки. Затем рабыня низко поклонилась своему господину и вышла из шатра.

Кофе был горячим и необыкновенно вкусным, и они довольно долго молча пили его маленькими глотками. Наконец, когда Вита выпила почти половину чашки, она прервала молчание:

– И сколько же денег вы собираетесь потребовать за мое освобождение?

– Я так и думал, что вы, возможно, предложите мне деньги, – медленно произнес шейх. – Но я сомневаюсь, что даже если бы вы были так же богаты, как ваша кузина Джейн, вы смогли бы выплатить за себя достойную компенсацию.

Было что-то очень суровое, даже жестокое в том, как он произнес эти слова. И Вита почувствовала, что ей придется иметь дело с человеком, абсолютно непреклонным и несгибаемым, на которого она вряд ли сумеет произвести впечатление.

Тем не менее стоило попытаться. В ее отчаянном положении нельзя было пренебрегать ничем.

– В таком случае, что я могу… предложить вам за свою свободу? – спросила она дерзко.

– Ничего, – отрезал он. – Вы просто напишете своей кузине, расскажете о том, что произошло, и сообщите, что вы – пленница шейха эль-Хассейна. После чего мы подождем, пока эль-Мезраб и его люди не примчатся сюда, чтобы освободить вас.

– Вы хотите сказать, что используете меня, чтобы начать войну? – спросила изумленная Вита.

– Таково мое намерение, – спокойно ответил шейх.

– Но как вы можете… как вы можете поступать так… Это же нелепо – начинать кровавую резню из-за такого пустяка, даже не имея на то достаточно веских причин? – Возмущенная абсурдностью всего происходящего, Вита едва не лишилась дара речи.

Ее охватило отчаяние. Она с тоской взглянула через открытый выход из шатра на бескрайнюю пустыню, лежащую между ней и далеким и недоступным теперь Дамаском. Только сегодня утром она выехала оттуда, полная восхищения, окрыленная надеждами, которым теперь, скорее всего, не суждено сбыться.

– В это время года все племена заняты тем, что пасут свои стада на зеленых пастбищах. Почему вы не можете дать им возможность мирно заниматься своим делом? Неужели вы один из тех безумцев, которые жаждут крови и страданий просто ради удовлетворения своих собственных амбиций и низменных страстей?! Это жестоко и бессмысленно – убивать, не имея на то причин, только потому, что ваши племена были долгие века врагами.

– А вы очень красноречивы, – заявил шейх с улыбкой, в которой Вита уловила злую насмешку.

Он говорил на английском с акцентом, однако девушка не могла не заметить, что в остальном речь его была беглой и вполне правильной. Кроме того, звучащие по-английски, его слова приобретали большую силу, чем тогда, когда он говорил по-французски.

Нет, поняла Вита, ее дерзость и вызывающее поведение ни к чему хорошему не приведут. Необходимо попробовать иную тактику.

– Я прошу вас, умоляю, – тихо произнесла она, – отпустите меня к моей кузине или, если таково ваше желание, хотя бы обратно в Дамаск. Если я не вернусь в самое ближайшее время, я окажусь в очень большой беде! Пусть вы ненавидите всех своих врагов, но это еще не причина, почему я должна страдать за их преступления против вас. Это несправедливо!

– О какой беде вы упомянули? – спросил шейх.

Мгновение Вита колебалась, затем все же решила сказать правду.

– Я сбежала от своей компаньонки и сопровождающего, которых выбрал для путешествия мой отец. Я оставила их в Неаполе и приехала сюда, надеясь увидеться с кузиной Джейн. У меня есть очень серьезные личные проблемы, которые я бы хотела с ней обсудить. Отпустите меня в их лагерь… пожалуйста, отпустите… ведь даже если я уеду… вы все равно можете продолжать свою войну, если захотите… я не так уж вам и нужна для этого!

– Вы очень настойчивы, – усмехнулся шейх. – Но подумайте сами: если бы в ваших руках оказалась козырная карта, как у меня сейчас, разве вы бы так легко с ней расстались? И, главное, так бессмысленно!

– Но для меня это вовсе даже не бессмысленно, – возразила Вита. – И я ведь предложила вам деньги.

– Которые меня нисколько не интересуют. Хотя, впрочем, я могу купить на них еще ружей, чтобы убивать моих врагов из племени вашей кузины.

«Он специально меня провоцирует», – поняла Вита и все же сдержалась, чтобы не ответить ему грубостью.

Вместо этого она поднялась с дивана и, подойдя к выходу из шатра, выглянула наружу.

Солнце почти село, и траурный покров ночи медленно наползал на небосвод.

В пустыне не бывает сумерек. Только что был день, и внезапно, в течение нескольких минут, становится совсем темно.

– Уж не думаете ли вы сбежать? – услышала она сзади насмешливый голос шейха.

– Почему бы и нет? Уж лучше это, чем быть орудием мщения в ваших руках.

– Вам не удастся далеко убежать.

В его голосе Вите послышалась скрытая угроза. Она резко развернулась и в ярости взглянула на него, испытывая в то же время явную тревогу. Ей, может быть, впервые стало по-настоящему страшно.