Джули Дейс - Наше вечное вчера

– Я отказываюсь говорить про это, – раздражено фыркает он. Кажется, на его лице отрешение и категоричность, мешающаяся с отвращением.

Ещё несколько секунд, и он с грохотом ставит кружку на стол, из-за чего кофе расплескивается через края, марая поверхность.

– Черт, нет! – стонет он. – Нет! Нет! Гребаный миллионный раз нет!

– Почему миллионный? Перед миллионным разом ты сказал только три, – улыбаюсь я.

– Дерьмо! – продолжает он, запуская пальцы в волосы. – Ни за что!

– О чём ты вообще? – мама и я открыто хохочем над его отрицанием. – Хочу знать, о чём ты думаешь.

Папа вскакивает со стула и грузно шлепает босыми ногами по плитке. Его фигура скрывается за повтором, слышны лишь проклятия и отборный мат, который постепенно утихает, когда он испаряется на втором этаже. Встречаюсь с глазами мамы, которые озорно блестят, когда она делает очередной глоток напитка и смотрит на меня поверх кружки.

– Ты доведёшь его сумасшествия, – улыбается она.

– Мне нравится видеть его растерянным.

– Не делай это больше одного раза в полгода, иначе мы лишимся основного кормильца семьи.

– Ой, как будто тебе не нравится шутить над ним.

– Он всё ещё планирует повесить на твою кровать розовый балдахин и купить светильник с надписью «солнышко», а ты решила говорить с ним об оральных ласках.

– Не могу устоять перед искушением. Я всё же единственная, кто может это делать.

– Ладно, – соглашается мама, не скрывая лучезарную улыбку. – Но не часто. Где твоя машина и что с квартирой?

Вздрагиваю, когда кто-то или что-то грохочет в парадной. Я думаю на папу, в котором ни на шутку разыгралось воображение на мой счёт. Смешно, что он и Мэйс придерживаются в отношении меня или мамы чуть ли не святых суждений, в то время как сами далеки от марали невинных святош. Уже несколько раз я пыталась выколоть себе глаза, лишь бы развидеть то, что видела по части Мэйса. Отвратительно наткнуться на брата, который засовывается свой член в какую-то девушку, имя которой даже не пытается узнать. А если увижу папу, так вообще придушусь веревкой на том же месте. Мне совсем не хочется знать, что происходит за дверью родительской спальни. Пока радует только Эйден, но нутро голосит, что и он близок к тому омуту, где носит Мэйса.

К счастью, говоря о младшем брате: это он перепрыгнул ступеньки и выскочил из дома, попутно попрощавшись с нами. Я даже не разобрала, что он прокричал, а мама только успела открыть рот, вероятно, хотела узнать об ужине, который он решил пропустить.

– Мэди, – ещё раз зовёт мама, и я возвращаю внимание к ней.

– Да?

– Что с машиной и квартирой?

– Я не хочу на ней ездить, ты же знаешь. Собрать кучу пробок, приехать под конец лекций, чтобы уехать снова. А квартира… там же отключили воду.

Она скептически выгибает бровь, смотря куда-то глубоко в меня. На секунду кажется, что сейчас ложь всплывёт наружу, потому что горячую воду должны были включить сегодня утром.

Мама делает глоток кофе, продолжая смотреть на меня, из-за чего я хожу по грани выпалить правду.

– Если хочешь пожить дома, то так и скажи.

Выдыхаю и подавлено киваю.

– Хочу. Я чувствую себя там одиноко.

– Твой брат явно не разделает это мнение.

– Это же Мэйс, у него своя территория. Он там горем может устраивать, а тут такого шанса нет.

– Думаю, дело в другом.

Иногда меня пугает, что нас можно раскусить, но мы слишком упёрты и готовы отстаивать ту теорию, которую сочинили. Да, для них это случайное совпадение, что Мэйс разошёлся с Эмили, а я с Сидом одновременно. Так вышло. Спереть всё на то, что мы близнецы и думаем одинаково – лучший метод.

– Даже если так, это его решение, – завершаю я. – Он явно ничего не расскажет.

Хитрая улыбка мамы довольно небезопасная эмоция.

– Как и ты. Как прошёл первый день?

– Первый день… – мой голос звучит эхом, потому что я возвращаюсь в тот самый момент, что бетонной плитой давит нутро. Он даже не наделил меня крохотным вниманием, просто прошёл мимо. Даже Анна получила больше, чем я. Тяжело понимать, что он ходит по тем же коридорам и вдоль тех же стен, что и я, но вчера мы не виделись, всего лишь позавчера.

– Ладно, видимо, не очень.

Выдавливаю улыбку, которую приходится выдавать за правду каждый раз, когда дело доходит до серьёзных разговоров, где спрашивают, как я себя чувствую.

– Ничего необычного, – говорю я, чтобы не выглядеть до тошноты жалко. Хреновая из меня лгунья, хотя всегда казалась отличной. – Новые первокурсницы, на которых ставят парни; куча тематических вечеринок в братствах, где все как обычно напьются и забудут собственное имя; опять ранние подъемы и скучные лекции. Ничего нового, ты тоже была студенткой.

– Из меня вышла плохая студентка, я даже не успела повеселиться, – хихикает мама. – Во всём виноват…

– Папа, – поддерживая её смех, киваю я.

– Загубил мою молодость.

– Ты сейчас серьёзно? – с возмущением, спрашивает папа, возникший в дверном проёме.

Глаза мамы поблескивают весельем, когда она отпивает свой кофе и ставит кружку на стол.

– Я многое упустила, – заявляет она. – Даже не успела попробовать дурь, а сейчас уже поздно.

– Никогда не поздно, мам, – улыбаюсь я, видя, как мрачнеет лицо папы. – У меня в квартире где-то завалялся пакетик, мы можем наверстать упущенное.

– Мэдисон! – напыщенно ворчит папа, пронзая меня убийственным взглядом.

Поднимаю руки и, косясь в сторону мамы, сообщаю:

– Шучу.

Он закатывает глаза и фыркает, стоит мне только склониться над столом и прошептать:

– Я пошутила, у меня два пакетика, повторим дважды?

– Ты под домашним арестом, – довольно уверено отрезает папа.

– Не позволяешь нам, зато сам наверняка пробовал и не раз, – бесстрастно парирую я, после чего обращаюсь к маме: – Ты же не подобрала его в библиотеке?

– Я бы сказала, где подобрала, но он придёт в бешенство, – выдыхает она.

– О, ну скажи, даже мне интересно, – фыркает папа.

– Ты уверен, что я должна это говорить твоей дочери?

– Ты забросила удочку и сейчас пытаешься её вытащить сухой.

В глазах мамы вспыхивает недобрый огонёк, и я уже жалею, что начала данную тему.

– Твой отец застёгивал ширинку, когда выходил из спальни на вечеринке. Там нашёлся.

– Серьёзно? Ты вспоминаешь это дерьмо спустя двадцать лет брака?

– Ты сам захотел, чтобы я сказала.

– Тогда вообще ничего не было. Я ходил в туалет, а она прицепилась. Я просто ничего не говорил.

– Ну, да.

– Там были охренительные очереди, нахрена я буду топтаться в этой кучке, если могу заглянуть к кому-то из парней!?

– Хочешь это вспомнить и обсудить?

– Не хочу. Ты познакомилась со мной в вашей квартире. Там ты меня нашла.

– Да, а потом она же висла на твоей шее. Какие-то дурацкие совпадения всё время были именно с ней.