Джули Дейс - Наше вечное вчера

Нас попросят встать рядом и поприветствовать друг друга. В этот момент он совершил фатальную для него ошибку. Сид улыбнулся мерзкой, отвратительной улыбкой, и приторно сказал:

– Думаешь я не вижу, как ты смотришь на неё? – а затем басом добавляет, глядя туда, где Мэди: – Но будь уверен: она сосет только мой член.

Во мне мгновенно поднимается лава, желающая убить его к чертовой матери. И я вовсе не хотел говорить что-то, потому что выше этого, но не смог сдержать себя:

– И целуется тоже охренительно.

Сид дёргается. Тогда-то и начинается наш бой.

Он полетел на меня, тут же стараясь ударить в голову. Это стало его ошибкой номер два. Пока он пытался захватить меня, я уже опрокинул его на пол, вспомнив все сказанные им слова. Сид сделал хук правой, но вкус крови не остановил меня. Я начал вколачивать кулаки в его голову, пару раз ударил в ребра, а затем бил и бил, не целясь. Он старался защищаться, но мои удары были молниеносными. Он ударил её. Он говорит о ней эту мерзость. И она выгораживала его. Я бил его, сильнее и сильнее, разъярённее и разъяреннее, пока рефери силой не оттащил меня от него.

И тогда я услышал крик Мэди. Она пыталась залезть на ринг, но её удерживал Мэйсон. На сердце стало теплее, пока я не осознал, что залезть она пытается к нему, а не ко мне. Она кусает Мэйсона за руку, залезает к нам и бежит к валяющемуся в крови Сиду. Хаотичными движениями рук, она стирает кровь с его лица, начиная истошно рыдать, сидя на коленях до прихода медиков.

Рефери просит меня удалиться, но я всё ещё стою там, не понимая почему. Почему она сидит рядом с ним? Ведь я защищал её честь, я – а не он.

Мэди оборачивается и в слезах кричит мне.

– Ненавижу тебя! Ненавижу!

И мне хватает этого, чтобы уйти в раздевалку, минуя охреневшего Мэйсона.

Стоя под холодным душем, пытаюсь понять, но не получается. Может, я не понимаю чего-то? Разве это – любовь? Разве то, что он бьет её – это нормально? Мой отец никогда не поднимал руку на мать, мой дед не поднимал руку на бабушку. И я никогда не позволил бы себе этого. Но тогда почему ненависть она испытывает ко мне? За то, что я избил его? Он заслужил, а если не заслужил, то проиграл. Это игра. Победу получает только одна команда. Один человек. Есть поигравший, есть победитель. Почему я чувствую себя проигравшим?

Я не слушаю яростного тренера. Просто сваливаю оттуда подальше. Кожа ощущается тугой от напряжения, но это не сравнить с испытываемой болью. Как я мог даже подумать, что она поцеловала меня из-за взаимных чувств? Уже почти дойдя до выхода, оглядываюсь, и вижу сидящего на стуле Сида, а рядом Мэди, держащую ему лёд, как держал ей я. Парень замечает меня и его глаза хищно блестят. Он запускает ладонь ей в волосы и целует так, что чуть ли не съедает лицо. Меня начинает тошнить, но я смотрю. И когда она отвечает ему на поцелуй, я не вижу смысла больше там находиться. Ухожу, пообещав себе, что это был последний раз, когда кто-то играл с моими чувствами.

Ди

– Ты уже прилетел? Что так долго? – зевнув, спрашивает Джей. Скорее всего, он счастливчик, отоспавшийся после ночи провод, чего не сказать обо мне.

Рядом со мной сидела мать-одиночка, это, кстати, она сама мне рассказала, с трёхлетним, а может меньше, ребёнком. Не скажу, что он был особо буйным, но он меня точно не возлюбил. Как я это понял? После двух отрыжек на меня. Мне ещё повезло, что закинул запасную толстовку в рюкзак. Клянусь, пару раз даже замечал на себе его злой пристальный взгляд. Я пытался сказать его маме, что в этом обличие сидит демон, на что она хихикала и называла меня шутником.

– Прилетел. На твоём месте я бы не ныл. Не ты ведь сидел с Сатаной на соседних креслах.

– Чего? – растягивает Джей, а потом выдаёт смешок. – Так ты уже нашёл мой подарок? Как знал, надо было больше положить. Вон тебя как вкачало, дьявол мерещится.

Не дойдя до выхода из аэропорта, я останавливаюсь и недоуменно смотрю на телефон, будто могу увидеть лицо Джея.

– Что ты мать твою сказал? Ты положил мне в чемодан косяк? – первые слова я буквально ору, но на остальных приходится сбавить пыл. Если меня депортируют сейчас или посадят в тюрьму за хранение – это будет лучшим началом.

– Да не парься ты. Я же не такой идиот. Джей – мозг! Я положил в рюкзак. Клёво, да? Чувак, не благодари.

– Кинтеро, на твоём месте я бы отсчитывал дни до моего прилёта и покупал место на кладбище. Потому что как только я увижу тебя на горизонте, я сотру тебя в пыль. Какого хрена ты вытворяешь?

На меня начали странно смотреть, но благо дело ни один не понимал, о чём я говорю. По крайней мере, надеюсь.

– Так ты всё-таки не курнул. Иначе бы ты боготворил меня, а сейчас ты обычный Ди кричащая задница. Скукота. Никакой радости в жизни. Сколько хоть у них там времени?

Смотрю на часы, которые недавно перевёл на местное время.

– Обед.

– Соболезную. Даже опохмелиться не сможешь.

– В мои планы это не входит. Сейчас я должен идти к ректору и уговаривать его выделить мне место в братстве, иначе буду скитаться по улице.

– У тебя всегда есть вариант с моим братишкой, – напоминает Джей. На этот раз я просто игнорирую.

Мы разговариваем ещё пару минут, пока жду такси, и когда машина приезжает, мне приходится сбросить. Говорить с Джеем я могу только на испанском – английский он не знает. Хотя, знает пару слов, но такими в обществе не общаются. А как предупреждала мама, лучше делать вид, что ты из этих мест, чтобы тебе не надрали жопу и не поставили на счётчик. Пусть я и занимаюсь боксом с детства, но все же не уверен, что могу противостоять толпе амбалов или перочинному ножику, воткнутому мне в бок.

Назвав водителю адрес университета, я набрал номер отца и стал ждать ответ.

– Твоя мама уже начала переживать, что ты долго летишь. Сто раз твой рейс проверила, но все равно ходит по комнате, как сумасшедшая. Пожалуйста, скажи ей, что ты в порядке, или я вылечу следом, только бы от этой двинутой подальше.

Смеюсь и слышу, как отец передаёт трубку маме. Та что-то ворчит ему, облегченно вздыхает и говорит в трубку:

– Он врет. Я просто уже соскучилась. Ты будешь впервые так далеко от меня, и мне немного не по себе. Неужели мне теперь можно ходить по клубам и всем говорить, что мне тридцать и у меня нет детей?

– Как только выкинешь Рамо из дома – это станет твоим первым делом.

– Точно. Надеюсь ты хорошо доехал. Я очень на это надеюсь. Ты уже в университете? Как там? Знал бы ты мой первый день, сразу перестал бы считать меня лучшей мамой.

– Мам, после рассказала о том, как вы с папой познакомились, меня ничем не удивить. И нет, я ещё не приехал. Сижу в такси.

– Что? Фуэнтес, ты рассказал нашему сыну…

– Придержи язык, я рассказал только приличную часть. Я ошибся дверью, зашёл в женскую раздевалку, а там ты сидишь в парандже, – перебивает он маму.